Ольга Берггольц - Голос блокадного Ленинграда

1935

Карадаг

Колеблет зной холмов простор,земля чадит вечерней мятой.Орел распластанный, крылатыйвисит, качаясь между гор.

И камни, видные едвасо дна прибрежного селенья,здесь принимают форму льва,монгола, женщины, оленя…

Бывает — другу укажина то, что неприметно даже,—сама собой заблещет жизньи о себе сама расскажет.Но пусть любимым будет друг,пусть выбран будет не случайно,чтоб для него открытой тайнойи сам ты изумился вдруг:ведь все, что творчеством зовут,любовь или стихосложенье,берет начало только тут —в понятном другу удивленье……Вот так и шла я и вела,указывала на обрывы,на мыс, как ржавая стрелалетящий в полукруг залива,на берег в розовых огнях,на дальний остов теплохода…И благодарная природавсе рассказала за меня.

1935

" Должно быть, молодости хватает, "

Должно быть, молодости хватает,душа, наверно, еще легка —если внезапная наступаетна жажду похожая тоска,когда становится небо чище,и тонкая зелень мерцает везде,и ты пристанища не отыщешьв любимом городе, полном людей,—тоска о любви, еще не бывшей,о не свершенных еще делах,о друзьях неизвестных, неприходивших,которых задумала и ждала…

1935

Песня дочери

Рыженькую и смешнуюдочь баюкая свою,я дремливую, ночнуюколыбельную спою.

С парашютной ближней вышкиопустился наземь сон,под окошками колышетголубой небесный зонт.

Разгорелись в небе звезды,лучики во все концы;соколята бредят в гнездах,а в скворечниках скворцы.

Звездной ночью, птичьей ночьюпотихоньку брежу я:— Кем ты будешь, дочка, дочка,рыженькая ты моя?

Будешь ты парашютисткой,соколенком пролетать:небо — низко, звезды — близко,до зари рукой подать.

Над зеленым круглым миромраспахнется белый шелк,скажет маршал Ворошилов:— Вот спасибо, хорошо!

Старый маршал Ворошиловскажет: — Ладно, будем знать:в главный бой тебя решил ястаршим соколом послать.

И придешь ты очень гордой,крикнешь: — Мама, погляди!Золотой красивый орден,точно солнце, на груди…

Сокол мой, парашютистка,спи…      не хнычь…                 время спать…Небо низко,звезды близко,до зари рукой подать…

Март 1936

Детское Село

Два стихотворения

дочери

Сама я тебя отпустила,сама угадала конец,мой ласковый, рыженький, милый,мой первый, мой лучший птенец…

Как дико пустует жилище,как стынут объятья мои:разжатые руки не сыщутвеселых ручонок твоих.

Они ль хлопотали, они ли,теплом озарив бытие,играли, и в ладушки били,и сердце держали мое?

Зачем я тебя отпустила,зачем угадала конец,мой ласковый, рыженький, милый,мой первый, мой лучший птенец?

На Сиверской, на станции сосновой,какой мы страшный месяц провели,не вспоминая, не обмолвясь словомо холмике из дерна и земли.Мы обживались, будто новоселы,всему учились заново подрядна Сиверской, на станции веселой,в краю пилотов, дюн и октябрят.А по кустам играли в прятки дети,парашютисты прыгали с небес,фанфары ликовали на рассвете,грибным дождем затягивало лес,и кто-то маленький, не уставая,кричал в соседнем молодом садубаском, в ладошки: — Майя, Майя!                        Майя!..—И отзывалась девочка: — Иду…

1936

Предчувствие

Нет, я не знаю, как придетсятебя на битву провожать,как вдруг дыханье оборвется,как за конем твоим бежать…И где придется нам проститься,где мы расстанемся с тобой:на перепутье в поле чистомиль у заставы городской?Сигнал ли огненный взовьется,иль просто скажет командир:— Пора, пускай жена вернется.Пора, простись и уходи…—Но в ту минуту сердце станетпростым и чистым, как стекло.И в очи Родина заглянетспокойно, строго и светло.И в ней, готовой к муке боя,как никогда, почуем вновьнас окрылявшую обоихединую свою любовь.И снова станет сердце чистым,разлука страшная легка…И разгласит труба горнистапобеду твоего полка.

1936

" Ты у жизни мною добыт, "

Ты у жизни мною добыт,словно искра из кремня,чтобы не расстаться, чтобыты всегда любил меня.Ты прости, что я такая,что который год подрядто влюбляюсь, то скитаюсь,только люди говорят…

Друг мой верный, в час тревоги,в час раздумья о судьбевсе пути мои дорогиприведут меня к тебе,    все пути мои дороги    на твоем сошлись пороге…

Я ж сильней всего скучаю,коль в глазах твоих порой,ласковый, не замечаюискры темно-золотой,дорогой усмешки той —искры темно-золотой.

Не ее ли я искала,в очи каждому взглянув,не ее ли высекалав ту холодную весну…

1936

Обещание

Вот я выбирала для разлукисамые печальные слова.На прощанье многим жала руки,с горя ни мертва и ни жива.

Только о тебе еще не спела,об единственном в моей судьбе:я словам глухим и неумелымне доверю песню о тебе.

Потому что всю большую дружбу,всю любовь прекрасную твоюв верности, любви и дружбе мужа,Родина, все время узнаю.

Все твои упреки и тревоги,всю заботу сердца твоего…Даже облик твой, родной и строгий,неразлучен с обликом его.

Осеняет шлем литые брови,Млечный Путь струится по штыку…Кто еще любимей и суровей,чем красноармеец начеку?

Для кого ж еще вернее словои прекрасней песня — для кого?Сорок раз спою для прочих сноваи единожды — для одного.

Но с такою гордостью и силой,чтобы каждый вздрогнул: красота!Чтоб дыханье мне перехватилавещая, как счастье, немота…

1936

" Синеглазый мальчик, синеглазый, "

Синеглазый мальчик, синеглазый,ни о чем не спрашивай пока.У меня угрюмые рассказы,песенка — чернее уголька.

А душа — как свечка восковая:пламенея, тает — не помочь.Ведь ее, ничем не прикрывая,я несу сквозь ледяную ночь.

Свищет ветер, хлопьями разлукимой бездомный путь оледенив.Мечется и обжигает рукималенький огонь свечи-души.

Сколько лет друзья корят за это,свой убогий светик обложивмалыми кульками из газеты,матовыми стеклышками лжи.

Синеглазый, ты меня не слушай,ты один совет запомни мой:ты неси сквозь мрак и ветер душу,не прикрыв ни песней, ни рукой.

1936

" Все пою чужие песни "

Все пою чужие песнио чужой любви-разлуке.О своей — неинтересно,только больше станет скуки.

Все прислушиваюсь к этимпесням, сложенным другими,значит, не одна на светея с печалями своими?

Милые мои, хорошие,неизвестные друзья,значит, все вы были брошеныиль не найдены, как я?

Значит, минет? Значит, сбудется!Значит, песня обо мненикогда не позабудетсяв нашей дружной стороне?

1936