Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

1907

Новый храм*

По алтарям, пустым и белым,Весенний ветер дул на нас,И кто-то сверху капал меломНа золотой иконостас.

И звучный гул бродил в колоннах,Среди лесов. И по лесамМы шли в широких балахонах,С кистями, в купол, к небесам.

И часто, вместе с малярами,Там пели песни. И Христа,Что слушал нас в веселом храме,Мы написали неспроста.

Нам все казалось, что под этиПростые песни вспомнит онПорог на солнце в Назарете,Верстак и кубовый хитон.

1907

Колибри*

Трава пестрит — как разглядеть змею?Зеленый лес раскинул в жарком светеСквозную тень, узорчатые сети, —Они живут в неведенье, в раю.

Поют, ликуют, спорят голосами,Огнем хвостов… Но стоит невпопадВзглянуть в траву — и прянет пестрый гадОн метко бьет раскосыми глазами.

1907

«Кошка в крапиве за домом жила…»*

Кошка в крапиве за домом жила.Дом обветшалый молчал, как могила.Кошка в него по ночам приходилаИ замирала напротив стола.

Стол обращен к образам — позабыли,Стол как стоял, так остался.В углу Каплями воск затвердел на полу —Это горевшие свечи оплыли.

Помнишь? Лежит старичок-холостяк:Кротко закрыты ресницы — и кроткоВ черненький галстук воткнулась бородка…Свечи пылают, дрожит нависающий мрак…

Темен теперь этот дом по ночам.Кошка приходит и светит глазами.Угол мерцает во тьме образами.Ветер шумит по печам.

1907

«Присела на могильнике Савуре…»*

Присела на могильнике СавуреСтаруха Смерть, глядит на людный шлях.Цветущий лен полоскою лазури    Синеет на полях.

И говорит старуха Смерть:«Здорово, Прохожие! Не надо ли комуЛьняного погребального покрова? —    Не дорого возьму».

И говорит Савур-курган: «Не каркай!И саван — прах. И саван обреченИстлеть в земле, чтоб снова вырос яркий    Небесно-синий лен».

1907

«Свежа в апреле ранняя заря…»*

Свежа в апреле ранняя заря.В тени у хат хрустит ледок стеклянный.Причастницы к стенам монастыряНесут детей — исполнить долг желанный.

Прими, господь, счастливых матерей,Отверзи храм с блистающим престолом —И у святых своих дверейПокрой их звоном благостно-тяжелым.

30. VI.07

«Там иволга, как флейта, распевала…»*

Там иволга, как флейта, распевала,Там утреннее солнце пригревалоТруд муравьев — живые бугорки.Вдруг пегая легавая собака,Тропинкой добежав до буерака,Залаяла. Я быстро взвел курки.

Змея? Барсук? — Плетенка с костяникой.А на березе девочка — и дикийИспуг в лице и глазках: над ручьемДугой береза белая склонилась —И вот она вскарабкалась, схватиласьЗа ствол и закачалася на нем.

Поспешно повернулся я, поспешноПошел назад… Младенчески-безгрешноИ радостно откликнулась душаНа этот ужас милый… Вся пестрелаБерезовая роща, флейта пела —И жизнь была чудесно хороша.

1907

«Щебечут пестрокрылые чекканки…»*

Щебечут пестрокрылые чекканкиНа глиняных могильных бугорках.Дорога в Мекку. Древние стоянкиВ пустыне, в зное, на песках.

Где вы, хаджи? Где ваши дромадеры?Вдали слюдой блестят солончаки.Кругом погост. Бугры рогаты, серы,Как голых седел арчаки.

Дамаск, 1907

Нищий*

Возноси хвалы при уходе звезд.

Все сады в росе, но теплы гнезда —Сладок птичий лепет, полусон.Возноси хвалы — уходят звезды,За горами заалел Гермон.

А потом, счастливый, босоногий,С чашкой сядь под ивовый плетень:Мир идущим пыльною дорогой!Славьте, братья, новый божий день!

Дамаск. 1907

«Тут покоится хан, покоривший несметные страны…»*

«Тут покоится хан, покоривший несметные страны,Тут стояла мечеть над гробницей вождя:Учь толак бош ослун! Эти камни, бурьяныПахнут мускусом после дождя».

И сидел я один на крутом и пустом косогоре.Горы хмурились в грудах синеющих туч.Вольный ветер с зеленого дальнего моряБыл блаженно пахуч.

1907

Тезей*

Тезей уснул в венке из мирт и лавра.Зыбь клонит мачту в черных парусах.Зеленым золотом горит звезда КентавраНа южных небесах.

Забыв о ней, гребцы склоняют вежды,Поют в дремоте сладкой… О Тезей!Вновь пропитал Кентавр ткань праздничной одеждыПалящим ядом змей.

Мы в радости доверчивы, как дети.Нас тешит мирт, пьянит победный лавр.Один Эгей не спал над морем в звездном свете,Когда всходил Кентавр.

1907

Пустошь*

Мир вам, в земле почившие! — За садомПогост рабов, погост дворовых наших:Две десятины пустоши, волнистойОт бугорков могильных. Ни креста,Ни деревца. Местами уцелелиЛишь каменные плиты, да и тоИзъеденные временем, как оспой…Теперь их скоро выберут — и будутВыпахивать то пористые кости,То суздальские черные иконки…

Мир вам, давно забытые! — Кто знаетИх имена простые? Жили — в страхе,В безвестности — почили. ИногдаВ селе ковали цепи, засекали,На поселенье гнали. Но стихалОднообразный бабий плач — и сноваШли дни труда, покорности и страха…Теперь от этой жизни уцелелиЛишь каменные плиты. А пройдетЖелезный плуг — и пустошь всколоситсяГустою рожью. Кости удобряют…

Мир вам, неотомщенные! — СвидетельВеликого и подлого, бессильныйСвидетель зверств, расстрелов, пыток, казней,Я, чье чело отмечено навекиКлеймом раба, невольника, холопа,Я говорю почившим: «Спите, спите!Не вы одни страдали: внуки вашихВладык и повелителей испилиНе меньше вас из горькой чаши рабства!»

1907

Каин*

Баальбек воздвиг в безумии Каин.

Род приходит, уходит,  А земля пребывает вовек…Нет, он строит, возводит  Xрам бессмертных племен — Баальбек.

Он — убийца, проклятый,  Но из рая он дерзко шагнул.Страхом Смерти объятый,  Все же первый в лицо ей взглянул.

Жадно ищущий бога,  Первый бросил проклятье ему.И, достигнув порога,  Пал, сраженный, увидевши — тьму.

Но и в тьме он восславит  Только Знание, Разум и Свет —Башню Солнца поставит,  Вдавит в землю незыблемый след.

И глаза великана  Красной кровью свирепо горят,И долины Ливана  Под великою ношей гудят.

Синекудрый, весь бурый,  Из пустыни и зноя литой,Опоясан он шкурой,  Шкурой льва, золотой и густой.

Он спешит, он швыряет,  Он скалу на скалу громоздит.Он дрожит, умирает..  Но творцу отомстит, отомстит!

<1906–1907>