Не отрекаются любя. Полное собрание стихотворений - Вероника Михайловна Тушнова

class="v">асфальт голубел невинно,

бой затихал небесный

на перерыв недлинный.

В лотках, просыхая, зябли

груды желтого винограда,

ряды глянцевитых яблок,

арбузов литые ядра…

…

Отчего, кого мы ни спросим:

«Какая бывает осень?» –

отвечают:

«Серая.

Хмурая»,

в крайнем случае: «Золотая».

Почему никто не ответит,

что бывает еще на свете

осень черная и лазурная,

сумасшедшая осень, бурная,

солнцем с ливнями залитая…

Нет, не тихая и холодная

с небосводом туманно-блеклым,

вот такая же сумасбродная

осень моя

недалеко.

Птицы, листья и снег

Утром как с цепи сорвался

ветер,

небо одел свинцом.

Наш дуб облетел

и сам не заметил,

и, значит, дело с концом!

По огромной спирали

все выше, выше

сухие листья летят,

летят выше веток

и выше крыши,

в облака улететь хотят.

Ветер вновь их сгребает, швыряет охапки,

попробуй с ним поборись!

У голубей застывают лапки,

стая шумно взлетает с карнизов ввысь.

Ветер гонит их по косой,

все выше,

комкает их, бесшабашно лих,

им небо навстречу

холодом дышит

и роняет белые звезды на них.

Это осень с зимой

сошлись в поднебесье,

там, где вьюги берут разбег,

там, где в сумерках сизых

летают вместе

листья, птицы и снег.

Земля

Хочу, чтоб не вязкий асфальт,

не камни,

чтобы, грея, дыша, пыля,

она была у меня под ногами –

живая моя земля.

Земля, которая расцветает

и потом становится старой,

и знамена зеленые развевает

и одевается в траур.

Которая прячет растений корни

и родниковое серебро,

земля, которая поит нас,

кормит

и умеет платить добром за добро.

Хочу, чтобы сено

с томительным запахом донника,

чтобы теплое, пенное

молоко из подойника,

не из полулитровок

с цветными жестянками:

«вторник», «среда», «четверг»…

Чтобы стадо пылило,

и ведра звякали,

и закат за полями мерк.

Чтобы месяц светил медово

сквозь щели на сеновал,

чтоб за перегородкой

протяжно вздыхала корова,

чтобы первый петух

далеко-далеко запевал.

Чтобы рядом сердце стучало

близкое,

самое близкое на земле!

Неужели это кровь материнская

покоя не может найти во мне?

Мне все тот незнакомый домишко чудится

и зажженные тихой зарей поля…

Неужели же встреча эта не сбудется,

дорогой человек мой…

Моя земля…

«Морозный лес…»

Морозный лес.

В парадном одеянье

деревья-мумии, деревья-изваянья…

Я восхищаюсь этой красотой,

глаз не свожу,

а сердцем не приемлю.

Люблю землею пахнущую землю

и под ногой

листвы упругий слой.

Люблю кипенье, вздохи, шелест, шорох,

величественный гул над головой,

брусничники на рыжих косогорах,

кочкарники с каемчатой травой…

Труд муравьев, и птичьи новоселья,

и любопытных белок беготню…

Внезапной грусти,

шумного веселья

чередованье

по сто раз на дню.

Люблю я все, что плещется, струится,

рождается, меняется, растет,

и старится,

и смерти не боится…

Не выношу безжизненных красот!

Когда январским лесом прохожу я

и он молчит,

в стоцветных блестках сплошь,

одно я повторяю, торжествуя:

«А все-таки ты скоро оживешь!»

На рассвете

Не пришел ты.

Я ждала напрасно.

Ночь проходит… День на рубеже…

В окна смотрит пристально и ясно

небо, розоватое уже.

Кошки бродят у пожарных лестниц,

птица сонно голос подает.

На антенне спит ущербный месяц,

с краешка обтаявший, как лед.

Ты назавтра скажешь мне при встрече:

– Милая, пожалуйста, прости!

Я зашел с товарищем на вечер,

задержался и не смог прийти.

Ты не очень сердишься?

– Не очень. –

И уйду, попреков не любя.

…Все-таки мне жалко этой ночи,

что ее ты отнял у себя.

Вьюга

Вьюга…

Вслушайся –

слово-то, слово какое!

Вьюга…

Что-то гудящее, вихревое.

Вьюга –

пламени белого полыханье,

вьюга –

это когда не хватает дыханья,

вьюга –

это когда шатает, как пьяного,

вьюга –

это когда рождаешься заново.

Соловьи не по возрасту нам,

как видно,

нам вздыхать при луне

как-то вроде стыдно,

пусть уж юность томится

от нежности робкой,

пробираясь в обнимку

росистой тропкой…

Нам с тобой

задыхаться от вечной тревоги,

нам с тобой не бояться,

что нету дороги,

пробиваться меж гребней кипящих

упорно,

двум пловцам неразумным,

дождавшимся шторма.

Вьюга…

Слышишь, как мечется, пляшет и бесится,

застя в небе

белесое пятнышко месяца,

как над нами хохочет,

толкает друг к другу,

выпускать нас не хочет

из пенного круга…

Вьюга… вьюга…

Ночь подмосковная

Снегом одета,

молчаньем скована

зимняя, звездная ночь

подмосковная.

Только попробуй получше прислушаться –

сразу молчание ночи нарушится:

сразу возникнут

шелесты дальние,

скрипы морозные,

звоны хрустальные…

В воздухе носятся шорохи странные –

то ли гуляет Большая Медведица,

то ли за дело взялась гололедица,

ветки в чехольчики прячет

стеклянные?

Странные шорохи в воздухе носятся…

Слышишь, как иней с ресниц осыпается?

Слышишь, как сердце мое задыхается,

в руки твои горячие

просится?

«Как счастье внезапное – оттепель эта…»

Как счастье внезапное – оттепель эта.

Весны дуновеньем земля обогрета.

Еще не начало весны, а предвестье,

и даже еще не предвестье – намек,

что будет,

что рядом,

что срок недалек.

Нет, эти