Фантазеры - Владимир Юрьевич Белов

себя, очевидно находясь еще в том возрасте и в той физической форме, когда личное бессмертие принимается как аксиома. Но матроса Карпенко и капитана второго ранга Теплова он не мог ставить под удар и потому внимательно следил, чтобы не пижонил Гриценко, чтобы Столбов работал не только с порывом, но и с монотонной добросовестностью.

Юрий Евгеньевич чувствовал — это раздражает Столбова, но проверял каждую пайку.

Доватор понимал: спор между ним и Столбовым еще не закончен. И еще Доватор понимал, что один благодушный вид Карпенко раздражает Столбова, и потому старался, чтобы они не работали вместе. Но людей не хватало, и было ясно — для последней проверки приборов хорошо бы соединить физическую силу Карпенко с технической виртуозностью Столбова. Однако…

— Товарищ инженер-лейтенант, дайте мне Карпенко в помощь, и мы за два дня проверим, — предложил вечером Столбов.

— Я подумаю, — отозвался Доватор.

— Вы последнее время следите за тем, чтобы я не работал вместе с Карпенко. Почему? Боитесь, что слишком заметна будет разница… — Столбов замолчал, не закончив фразы.

— Знаете, Игорь Александрович, во времена средневековья в хорошем обществе было принято колко шутить над знакомыми и незнакомыми. А в эпоху Возрождения в Италии народ как бы вышел за стены своих городов и вынес в свет вежливость и простое человеческое внимание к другим. Было выпущено «Галатео» — прекрасное руководство, оно учит вежливости и деликатности, тому чувству культуры, которое у некоторых бывает врожденным…

— Вы сообщаете мне это из деликатности, товарищ инженер-лейтенант?

— Нет, для справки, товарищ старшина второй статьи.

14

В комнате пахло скандалом и красками. Джульетта смотрела в стену, и спина у нее обиженно вздрагивала. Алексей крутил кисть между пальцами.

— Ася, вы прекрасно играли, — сказал Юрий Евгеньевич, надеясь притушить начинающуюся ссору.

— Вот видишь, — сказала Джульетта, — все говорят, что я хорошо играла.

— Слишком хорошо, — сказал Алексей, — прямо жила на сцене.

— Ты дурак, Алешка, — сказала Джульетта и медленно выплыла из комнаты.

— Эх вы, люди, мыши и лошади! Прости, Алексей, я хотел помочь, но, видно, напортил. Никак не привыкну, что есть ситуации, когда лучше не помогать.

— Да нет, Юрий Евгеньевич. Я сам виноват или Аська. Не могу видеть, как она на сцене с этим Ромео…

— Но ведь роль требует.

— А мне, думаете, от этого легче?

— Вечная проблема… Любовь и искусство… Ты не унывай, Алеша, намного хуже, когда нет ни того, ни другого.

— Я не унываю, — сказал Алексей и растерянно посмотрел на сломанную ручку кисточки. — Я не унываю, только школа надоела. Смотрят все на тебя как на маленького, хоть вытянулся на сто семьдесят шесть сантиметров. Я не против физики и математики. Я даже литературу готов учить, но не по-школьному. И чтобы со мной на равных.

И с Аськой надо все по-другому, ведь взрослые мы уже. Взрослые! Неужели это совсем не заметно?.. А тут еще тройки пошли, мать волнуется. Не могу видеть, как она волнуется. И так она всю жизнь из-за отца, а тут еще я добавляю. Может, я урод какой-то?

— Нет. Ты старше своего социального положения, и отсюда все неувязки.

— Я часто думаю, тем, кто жил раньше, было легче. Понимаю, когда вы в школу ходили, была война и так далее. Но в школе, с занятиями и…

— С занятиями ты, пожалуй, прав. Мы относились серьезнее и потому учились легче. А в остальном жилось так же, как тебе.

— Вот у вас фотография на столе. Хорошее такое лицо, и только фотография. Где она теперь?

— Замужем.

— Как же так получается?

— Так и получается.

— А потом еще что-то было? Я имею в виду серьезное.

— Было.

— А мне кажется, у меня после Аси уже ничего быть не может. Если мы с ней поссоримся, то личная жизнь сразу кончится. У вас так было?

— Было.

— А почему так происходит и кто в таком случае виноват? Я иногда думаю, что Аська во всем виновата, потом считаю наоборот.

— А тут не бывает ни правых, ни виноватых, каждый поступает так, как ему велит логика его характера. И еще люди не всегда понимают друг друга. Все-таки слова в значительной степени символы, а у чувства тонкие оттенки. Вот тебе Ася «дурак» сказала. От такого «дурака» я бы на стенку от счастья полез.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Юрий Евгеньевич, вы, наверно, умный человек?

— Иногда бываю, как все мы.

— А счастье два раза мимо. И во второй раз вы, наверно, уже совсем взрослым были. Почему же такое происходит?

— Сначала, видно, не повезло. А во второй раз не сумел думать за двоих. Между нами были километры. Она умела ждать… Она вначале без всякой надежды весну и целое лето ждала. Потом я прилетел и снова улетел. Она письма писала, а я не отвечал…

— Как же так?

— Я с ней разговаривал и думал — она слышит. А в письмах, мне казалось, я ничего не скажу. Я каждый день с ней разговаривал, а ей письма были нужны, любые письма… А теперь мне хочется писать подробные письма, да некому.

— А тогда вы этого не понимали?

— Не понимал.

— Зато, если еще раз вы кого-нибудь встретите, вы уже никаких ошибок не сделаете.

— Что ты, Алеша! Тогда все начнется заново. От нуля.

— Опять от нуля? — Алексей тревожно обвел комнату глазами. В комнате пахло красками и чуть-чуть духами. — Опять от нуля… — Алексей вздохнул: — Пойду поищу Асю…

15

Идет монтаж, отлаживается перископ — этот монументальный монокль подводной лодки. Последняя проверка похожа на тщательный медосмотр. Командиры БЧ около своих агрегатов, словно мальки на мелководье. Капитан второго ранга Теплов движется с грациозностью тяжелого зверя. Он вездесущ и бесшумен.

Он бесшумен, но с его появлением все начинает крутиться капельку быстрее. Юрий Евгеньевич самолюбиво оглядывает своих людей. У Мищенко еще энергичнее вертится голова в разные стороны. На лице Карпенко появляется блаженная улыбка, и он старательно смотрит то в инструкцию, то на пульт управления. Гриценко громко произносит: «Разрешите, товарищ капитан второго ранга, обратиться к инженер-лейтенанту» — и задает совсем ненужный вопрос. Гриценко хочет обратить на себя внимание командира лодки. Столбов стирает с лица свою вечную снисходительную улыбку чересчур взрослого человека. А Чернилов становится совсем незаметным.

«Да, между командиром лодки и матросами ого-го какая разница в возрасте, но они отлично понимают друг друга, — думает Доватор. — А я так сумею?..» В училище на занятиях по теории и устройству корабля путь от морзавода до заводских испытаний казался ясным и четким. А тут…

Наконец мерно вибрирует корпус подводной лодки. Над морем перистые облака.

— Приготовиться