Андрей Белый - Полное собрание стихотворений

Июнь 1914

Арлесгейм

Антропософам

С любовью и благодарностью М.В. Сабашниковой

Мы взметаем в мирах неразвеянный прах,Угрожаем обвалами дремлющих лет;В просиявших пирах, в набежавших мирахМы – летящая стая хвостатых комет.

Пролетаем в воздушно-излученный круг.Засветясь, закрутясь, заплетайся в нем, —Лебединый, родимый, ликующий звукДуновеньем души лебединой поймем.

Завиваем из дали спирали планет;Проницаем туманы судьбин и годин;Мы – серебряный, зреющий, веющий светСреди синих, любимых, таимых глубин.

Февраль 1913

Москва

Младенцу

Играй, безумное дитя,Блистай летающей стихией:Вольнолюбивым светом «Я»,Явись, осуществись, – Россия.

Ждем: гробовая пеленаПадет мелькающими мглами;Уже Небесная ЖенаНежней звездеет глубинами, —

И, оперяясь из весны,В лазури льются иерархии;Из легких крыльев лик ЖеныСмеется радостной России.

Март 1918

Москва

Родине

Рыдай, буревая стихия,В столбах громового огня!Россия, Россия, Россия, —Безумствуй, сжигая меня!

В твои роковые разрухи,В глухие твои глубины, —Струят крылорукие духиСвои светозарные сны.

Не плачьте, склоните колениТуда – в ураганы огней,В грома серафических пении,В потоки космических дней!

Сухие пустыни позора,Моря неизливные слез —Лучом безглагольного взораСогреет сошедший Христос

Пусть в небе – и кольца Сатурна,И млечных путей серебро,Кипи фосфорически бурно,Земли огневое ядро!

И ты, огневая стихия,Безумствуй, сжигая меняРоссия, Россия, Россия —Мессия грядущего дня!

Август 1917

Поворовка

Голубь

Вестью овеяны,Души прострем —В светом содеянныйРадостный гром.

В неописуемый,В огненный год, —Духом взыскуемыйГолубь сойдет.

Март 1918

Москва

Чаша времен

Открылось!Весть весенняя!Удар молниеносный!Разорванный, пылающий, блистающий покров:

В грядущие,ГромовыеБлистающие весны,Как в радуги прозрачные, спускается – Христос.

И голосПоднимаетсяИз огненного облака:«Вот чаща благодатная, исполненная дней!»

И огненныеГолубиИз огненного воздухаРаскидывают светочи, как два крыла, над ней.

Июнь 1914

Арлесгейм

Антропософии

Из родников проговорившей ночиВ моем окнеНежданные, мерцающие очиВосходят мне.

Блистает луч из звездной рукояти,Как резвый меч;Мой бедный ум к ногам смущенных братииСлетает с плеч.

Я – обезглавлен в набежавшем светеЛучистых глазМеж нами – Он, Неузнанный и Третий:Не бойтесь нас.

Мы – вспыхнули, но для земли – погасли.Мы – тихий стих.Мы – образуем солнечные ясли.Младенец – в них.

Слепую мглу бунтующей стихииПреобрази.Я не боюсь: влекут, Христософия,Твои стези.

Ты снилась мне, светясь… когда-то, где-то…Сестра моя!Люблю Тебя: Ты – персикова цветаЦветущая заря.

Как вешний вихрь, гласят неумолимо —Гласят в голубизне —Твои слова, пронесшиеся мимо,Но сказанные мне.

В свои глаза – сплошные синеродыМеня возьми;Минувшие, глаголющие годыМои уйми.

В Твоих глазах блистают: воды, суши,Бросаюсь в них:Из глаз Твоих я просияю в души,Как тихий стих.

И сердце – обезумевшая птица —В немой мольбеПусть из груди – разорванной темницы —Летит к Тебе.

Мы – вспыхнувшие, вспыхнувшие дети —В нежданный час:Меж нами – Он, Неузнанный и Третий:Не бойтесь нас!

Март 1918

Москва

Христиану Моргенштерну

От Ницше – Ты, от Соловьева – Я:Мы в Штейнере перекрестились оба…Ты – весь живой звездою бытияМерцаешь мне из… кубового гроба.

Свергается стремительно звезда,Сверкая в ослепительном убранстве: —За ней в обетованный край, – туда —Пустынями сорокалетних странствий!

Расплавлены карбункул и сапфирНад лопнувшей трубою телескопа…Тысячекрылый, огнекрылый мир!Под ним – испепеленная Европа!..

Взлетаем над обманами песков,Блистаем над туманами пустыни…Антропософия, Владимир СоловьевИ Фридрих Ницше – связаны: отныне…

От Ницше – Ты, от Соловьева – Я;Отныне будем в космосе безмерном:Tы – первозванным светом бытия,Я – белым «Христианом Моргенштерном».

Октябрь 1918

Москва

После разлуки

Берлинский песенник

Вечер

Точно взглядами, полными смыслаПросияли, —Мне ядом горя, —ПросиялиИ тихо повислиОблаков златокарих края…

И взгонят беспризорные высиПерелетнымБолотным глазком;И – зарыскают быстрые рысиНад болотным, —Над черным – леском.

Где в шершавые, ржавые травыИсчирикался летомСверчок, —Просвещается злой и лукавый,Угрожающий светомЗрачок.

И – вспылаетСквозное болото;ПроиграетСквозным серебром;И – за тучами примется кто-тоПерекатывать медленный гром.

Слышу – желтые хохоты рыси.Подползет; и – окрысится: «Брысь!»…И проискрится в хмурыеВысиЖелто-черною шкуроюРысь.

1922

Цоссен

Поется под гитару

Я —Словами так немощноНем:Изречения мои – маски…И —РассказываюВам всем —– РассказываюСказки, —– Потому что —Мне так суждено,А почему —Не понимаю; —– Потому что —Все давно ушло во тьму,Потому что – все равно:Не знаю, или знаю…Потому что мне скучно – везде…Потому что сказка – изумрудная,Где —Все – иное…Потому что так хочется в брызньУтех;Потому что: труднаяЖизньу всех —– С одною развязкою…Потому что, —– Наконец, —– ЗачемЭтот ад?

Потому что —– Один конецВсем…И во мне подымается смехНадСудьбоюВсех —– И —– НадСобою!..

1922

Цоссен

Опять гитара

Заманя,Помаргивает светлякамиНа нас —– Скат…На меняВздрагивают глаз —Твоих —– Умерки…

И —тенеет: малиново-апельсинныйЗакат —В малиново-апельсинныеСумерки…

Отуманенная, остуженная, серебрянаяВодаПод ногами, под нами —Там…

Что-то, под гору замирающееВ хрусте…

Там —Под нами, под ногами —Вниз убегающиеГода,ПоднимающиеТуманами —СеребряныеГрусти…

«Мертвых слов не говори,Не тверди, —Дорогая!..»

И мигнуло —– Над —– БеспризорнымиПроблескамиЗари, —– В твердиПризорочнойПерегорая, —– «Тебе одна дорога, а мне —Другая!»

1922

Цоссен

Нет

Ты, вставая, сказала, что – «нет»;И какие-то призраки мы:Не осиливает свет —Не Осиливает: тьмы!..

Солнце легкое, – красный фазан,Месяц матовый, – легкий опал…Солнце, падая, – пало: в туман;Месяц – в просерень матово встал.

Прошли – остывающие струи —К теневым берегам —Облака – золотые ладьиПарусами вишневыми: там.

Растворен глубиной голубой,Озарен лазулитами лет,Преклонен – пред Тобой и под Тобой…Но – Ты выговорила. «Нет!»

И холодный вечерний туманНад сырыми лугами вставал.Постигаю навсегда, что ты – обман.Поникаю, поникаю: пал!

Ты ушла… Между нами года —Проливаемая куда? —Проливаемая – вода:Не увижу – Тебя – Никогда!

Капли точат камень: пусть!Капли падают тысячи лет…Моя в веках перегорающая грусть —Свет!

Из годов – с теневых берегов —Восстают к голубым глубинамЗолотые ладьи облаковПарусами крылатыми – там.

Растворен глубиной голубой,Озарен лазулитам лет.В этом пении где-то – в кипенииВ этом пении света – Видение —Мне:Что – с Тобой!

1901–1922

Москва – Цоссен

Пророк

Завечерел туман ползущийВ вечеровую тень огней;Тусклы оливковые кущи.И – светит месяц из теней.

Он, Серебристый, волей рокаБросает в зримый наш позор, —Как ясноокого пророкаНеизъяснимо грустный взор.

В тысячелетние разгулыОн поднимает ясный жар:И бронзорозовые скулы,И взора горнего загар.

Струя исчисленного смысла,Как трепетание крылаПереливного коромысла,От ясноротого чела —

Взметает пепельные кучиНеистлевающих волос,И из-под них – на нас текучий,Слезой сияющий вопрос;

Переливной игрою линийТопазы сыплются из глаз;И расширяет блеск павлинийПереливной его атлас;

И в нас стремительно забьетсяНаш ослепительный ответ;И ослепительно взорветсяИз волосатой груди свет

И, точно взвизгнувшие диски,Взорвут кипящие словаИ волоса, как василиски,Взовьет горящая глава.

В переливных браслетах светаЕго воздушные перстыВоспламененный знак заветаВзогнят из тихой высоты.

Май 1922