Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия: Собрание стихотворений

АВТОР

ЦВЕТЫ РУИН

И пусть у гробового входа

Младая будет жизнь играть,

А равнодушная природа

Красою вечною сиять

Пушкин

ПРОЛОГ

Auf die Berge will ich steigen!

H. Heine

Года тяжелы и бесшумны,Я холоден стал и жесток…Все люди на свете безумны,Безумны и чернь, и пророк.

Ни весел, ни зол, ни печален,Уйду я, с мешком на плечах,В страну монастырских развалин,Застывших на горных кряжах,

Построенных так, чтобы ближеК ним были Господь и простор,Ничтожно – лежащее ниже,Понятен долины узор…

И мысли там будут, в капеллах.Венчающих каменный шпиц,Как взмахи медлительных, белых,В лазурь улетающих птиц…

NAPOLI

Узенькие улицы выводятК гулкой набережной, полной грез;Как молчальник, синий вечер бродитИ всё реже шум колес.Донна черноглазая подходитС целою корзиной роз.

Море в синем, будничном хитоне,Как красавица, которой всё равно…Медленно влекут коляску кони,В ней две иностранки в кимоно.На панели в карты режутся давноНесколько крикливых лаццарони.

Моря потухающие краскиВсё еще полны спокойной ласки…Что ты морю скажешь, ты, pele-mele,Ты, чудак, столетий иммортель,Горбоносый, в черной полумаске,Неаполитанец Пульчинелль?

POMPEI

Меня разволновали лицаПод лавой умерших людей.Какая вырвана страницаИз чуждых душ, из давних дней!

Правдиво, холодно и смелоСваял из лавы скульптор-гробПатрицианки стройной тело,Раба бездумно-низкий лоб…

Упав на каменное ложе,Я постигал их в тишинеИ ужас их моим был тоже,И души их — понятны мне!

CASTELLAMARE

Кастелламаре вниз сбегает с высоты.Здесь рыбные, огромнейшие ловли,Отели, фабрики, фруктовые сады…Пристанище туристов и торговли.

Но море вылито из синего стекла;Отчетливы изломы горных линий,И облака, и шапки стройных пиний.Здесь Стабия была.Здесь умер Старший Плиний.

CAPRI

1. «Капри подымается, как крепость…»

Капри подымается, как крепость,Черными отвесами из вод.Как хочу я замолчать на годИ забыть, что жизнь моя нелепость,Сотканная из пустых забот!

Быть простым и чутко-осторожным,Изучать оттенки вечеров,Полюбить веселье кабачков,И процессиям религиознымСледовать средь глупых рыбаков-

2. «О, виноград, цветы и пышность Феба!..»

Canton le tenere sirene amabili Grazie del mar…

О, виноград, цветы и пышность Феба!Прекрасно жить во имя красок дня!Ведь каждый день меня встречает небо,Как женщина, влюбленная в меня!

И чуть проснусь, как тихая гитараО bello Napoli уже поет…Сегодня я со стариком СпадароПоеду в синий и волшебный грот.

3. «Чертоза дряхлая (восьмое чудо света)…»

Чертоза дряхлая (восьмое чудо света)Совсем заброшена. В ней солнце, сон и сор…Какой бассейн, бассейн для солнечного светаОгромный монастырский двор!

И ровно-медленно (как в музыке andante)Я шел и ждал – средь мраморных колоннПокажется монах, высокий капюшон,Лицо Савонароллы или Данте.

И было сладко мне, что вечный мой вопрос –Как жить – был далеко, за монастырской дверью…И спрятал я лицо в букет душистых роз,А душу погрузил в душистые поверья.

4. «Сегодня видел я во дворике чужом…»

Puri sermonis amator...

С. J. Caesar. Versus

Сегодня видел я во дворике чужомСедого падрэ и старуху.Она, иссохшая, с коричневым лицом,Таинственно к его склонившись уху,

Губами тонкими, ужасно торопясь,Шептала что-то… Падрэ рядомСтоял и слушал речь, порой слегка смеясь…Тяжел и толст, но с очень острым взглядом.

Я видел, что они нечисты и умны,Но… солнце, дворик, эта поза!И донеслись слова, едва-едва слышны:«Да, padre, он… И булочница Роза»…

5. «Прямой и мертвый срез надменно туп и страшен…»

О Maria del buon Consiglio,

Doice Maria, to le saluto

Laudi spirituali

Прямой и мертвый срез надменно туп и страшен.Кустарник кое-где в его морщинах вьется.Тяжелый пласт навис, как выступы у башен,И кажется, сейчас он на меня сорвется.

А в гроте, под скалой – наивная Мадонна,Лампада зажжена, висит для бедных кружка;И к ним, рассыпавшись, ползет по камням склонаРучное стадо коз и дикая пастушка.

6. «Белый дом на сером и высоком…»

Et toi, la derniere venue,

Je t'aime moins, que l'inconnue,

Que demain me fera mourir.

S. Prudome

Белый дом на сером и высоком,На громадном и квадратном камне.Я ходил туда, взволнованный пороком,И она глядела там в глаза мне.

Там была беседка виноградаИ лучи сквозь зелень проникали…А у девушки была наивность взгляда…Мне хотелось, чтоб меня ласкали.

По тропинке каменистой пробиралисьМы под древнюю разрушенную арку.Далеко зеленые сады спускались…Как хотел я девушку-дикарку!

Там вдвоем рождали мы сказаньяПро зверей, про гномов, про руину…Я любил отдаться шепоту сознанья,Что сомну я чистоту и кину.

7. «В кафэ Hiddigeigei всегда ужасно много…»

В кафэ Hiddigeigei всегда ужасно многоМаэстро маленьких всех толков, наций, рас…Там хвалят футуризм и Гёте судят строго,Играют в шахматы и пьют абсент, как квас.

Потом я стал скучать на этих шумных сходках…Искусство! Истина! Как эти фразы злят!А наши, русские в своих косоворотках,О революции всё время говорят…

Но подружился я с одним испанцем старым.Он фокусником был. Я раз ему сказал:«Ваш хлеб, дон-Мигуэль, дается вам не даром»…«Зато свободен я», – старик мне отвечал.

8. «Нини Карачьоло и Бьянка поутру…»

Нини [6] Карачьоло и Бьянка поутруЗашли, чтоб посмотреть, как я живу, «artista»…Друзьями были мы. Я прозван был Mephisto,Нини – морским коньком, а Бьянка – кенгуру.

Я кофэ им сварил и дал им папиросы.Им нравился мой дом: «в нем мудро и темно».Врывалася листва в старинное окно,Вдали виднелись пик и замок Барбароссы.

– «Ах, черт бы Капри взял! Mephisto, мы поэты!Поедем в Индию! Там пагоды, гашиш…»– «Морской конек не прав; уж ехать, так в Париж!»– «Но кенгуру, зачем?» – «Чтоб сделать туалеты!»

IL MARE

Но ради Джэн, о ради Джэн

Бальмонт

На пароходе их двоеНе расставалось весь путь.В Джэн было что-то простое,Джон был подвижен, как ртуть.

Галстук на белой рубашкеДжэн оправляла ему.– «Правда, что чайки – ромашки,Только на синем лугу?»

– «Чайки крикливые этиНапоминают всегдаСамых красивых на светеЖенщин на рынке…» – «Ах, да!..»

POSITANO