Андрей Белый - Том 5. Стихотворения

Обет

Ты шепчешь вновь: «Зачем, зачем онТревожит память мертвых дней?»В порфире легкой, легкий демон,Я набегаю из теней.

Ты видишь — мантия ночнаяПространством ниспадает с плеч.Рука моя, рука сквозная,Приподняла кометный меч.

Тебе срываю месяц — чашу,Холодный блеск устами пей…Уносимся в обитель нашуЭфиром плещущих степей.

Не укрывай смущенных взоров.Смотри — необозримый мир.Дожди летящих метеоров,Перерезающих эфир.

Протянут огневые струныНа лире, брошенной в миры.Коснись ее рукою юной:И звезды от твоей игры —

Рассыплются дождем симфонийВ пространствах горестных, земных:Там вспыхнет луч на небосклонеОт тел, летящих в ночь, сквозных.

Июль 1907

Москва

Горемыки

Изгнанник

М.И. Сизову

Покинув город, мглой объятый,Пугаюсь шума я и грохота.Еще вдали гремят раскатыНасмешливого, злого хохота.

Там я года твердил о вечном —В меня бросали вы каменьями.Вы в исступленье скоротечномМоими тешились мученьями.

Я покидаю вас, изгнанник, —Моей свободы вы не свяжете.Бегу — согбенный, бледный странник —Меж золотистых, хлебных пажитей.

Бегу во ржи, межой, по кочкам —Необозримыми равнинами.Перед лазурным василечкомУдарюсь в землю я сединами.

Меня коснись ты, цветик нежный.Кропи, кропи росой хрустальною!Я отдохну душой мятежной,Моей душой многострадальною.

Заката теплятся стыдливоЖемчужно-розовые полосы.И ветерок взовьет ленивоМои серебряные волосы.

Июнь 1904

Москва

Бегство («Шоссейная вьется дорога…»)

Шоссейная вьется дорога.По ней я украдкой пошел.Вон мертвые стены острога,Высокий, слепой частокол.

А ветер обшарит кустарник.Просвистнет вдогонку за мной.Колючий, колючий татарникПротреплет рукой ледяной.

Тоскливо провьётся по полю;Так сиверко в уши поет.И сердце прославит неволюПространств и холодных высот.

Я помню: поймали, прогнали —Вдоль улиц прогнали на суд.Босые мальчишки кричали:«Ведут — арестанта ведут».

Усталые ноги ослабли,Запутались в серый халат.Качались блиставшие саблиУгрюмо молчавших солдат;

Песчанистой пыли потоки,Взвивая сухие столбы,Кидались на бритью щеки,На мертвые, бледные лбы.

Как шли переулком горбатым,Глядел, пробегая, в песокЗнакомый лицом виноватым,Надвинув на лоб котелок.

В тюрьму засадили. Я днямиЛежал и глядел в потолок…Темнеет. Засыпан огнямиЗа мной вдалеке городок.

Ночь кинулась птицею чернойНа отсветы зорь золотых.Песчаника круглые зернаЗияют на нивах пустых.

Я тенью ночной завернулся.На землю сырую пал ниц.Безжизненно в небо уткнулсяЦерковный серебряный шпиц.

И ветел старинные палки;И галки, — вот там, и вот здесь;Подгорные, длинные балки:[10]Пустынная, торная весь.

Сердитая черная туча.Тревожная мысль о былом.Камней придорожная куча,Покрытая белым крестом:

С цигаркой в зубах среди колецТабачных в просторе равнин,Над нею склонил богомолецКлоки поседевших седин.

Россия, увидишь и любишьТвой злой полевой небосклон.«Зачем ты, безумная, губишь», —Гармоники жалобный стон;

Как смотрится в душу суровоМне снова багровая даль!Страна моя хмурая, сноваТебя ли я вижу, тебя ль?!

Но слышу, бездомный скиталец,Погони далекую рысь,Как в далях шлагбаум свой палецПриподнял в холодную высь.

1906

Малевка

В полях («В далях селенье…»)

В далях селеньеСтеклами блещет надгорное.

Рад заведеньеБросить свое полотерное.

Жизнь свою муча,Годы плясал над паркетами.

Дымная тучаВспыхнула душными светами.

Воля ты, воля:Жизнь подневольная минула.

Мельница с поляРуки безумные вскинула.

В ветре над логомДикие руки кувыркает.

В логе пологомЛошадь испуганно фыркает.

Нивой он, нивойТянется в дальнюю сторону.

Свищет ленивоСтарому черному ворону.

1906

Москва

Хулиганская песенка

Жили-были я да он:Подружились с похорон.

Приходил ко мне скелетМного зим и много лет.

Костью крепок, сердцем прост —Обходили мы погост.

Поминал со смехом онДень веселых похорон: —

Как несли за гробом гроб,Как ходил за гробом поп:

Задымил кадилом нос.Толстый кучер гроб повез.

«Со святыми упокой!»Придавили нас доской.

Жили-были я да он.Тили-тили-тили-дон!

Июль 1906

Серебряный Колодезь

Путь

Измерили верные ногиПространств разбежавшихся вид.По твердой, как камень, дорогеГремит таратайка, гремит.

Звонит колоколец невнятно.Я болен — я нищ — я ослаб.Колеблются яркие пятнаВон там разоравшихся баб.

Меж копен озимого хлебаНа пыльный, оранжевый кленСлетела из синего небаЧета ошалелых ворон.

Под кровлю взойти да поспать бы,Да сутки поспать бы сподряд.Но в далях деревни, усадьбыСтеклом искрометным грозят.

Чтоб бранью сухой не встречали,Жилье огибаю, как трус, —И дале — и дале — и дале —Вдоль пыльной дороги влекусь.

1906

Дедово

Вспомни!

Вспомни: ароматным летомВ сад ко мне, любя,Шла: восток ковровым светомОдевал тебя.

Шла стыдливо, — вся в лазурныхВ полевых цветах —В дымовых, едва пурпурных,В летних облачках.

Вспомни: нежный твой любовникУ ограды ждал.Легкий розовый шиповникВ косы заплетал.

Вспомни ласковые встречи —Вспомни: видит Бог, —Эти губы, эти плечиПоцелуем жег.

Страсти пыл неутоленной —Нет, я не предам!..Вон ромашки пропыленной —Там — и там: и там —

При дороге ветром взмылоМертвые цветы.Ты не любишь: ты забыла —Всё забыла ты.

1906

Мюнхен

Побег

Твои очи, сестра, остеклели:Остеклели — глядят, не глядят.Слушай! Ели, ветвистые елиНепогодой студеной шумят.

Что уставилась в дальнюю просиньТы лицом, побелевшим, как снег.Я спою про холодную осень, —Про отважным спою я побег.

Как в испуге, схватившись за палку,Крикнул доктор: «Держи их, держи!»Как спугнули голодную галку,Пробегая вдоль дальней межи —

Вдоль пустынных, заброшенных гумен.Исхлестали нас больно кусты.Но, сестра: говорят, я безумен;Говорят, что безумна и ты.

Про осеннюю мертвую скукуНа полях я тебе пропою.Дай мне бледную, мертвую руку —Помертвевшую руку свою:

Мы опять убежим; и заплещутОгневые твои лоскуты.Закружатся, заплещут, заблещут,Затрепещут сухие листы.

Я бегу… А ты?

1906