Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев

ты слабеешь год от году...

Тот ли это, или кто другой,

Променял веселую свободу

На священный, долгожданный бой?

Где-то там змеиный шелест страха,

Но душа клялась забыть про страх

И была отмечена папаха

Черепом на скрещенных костях.

Что мученья голода и жажды.

Сон тревожный, бесконечный путь,

Раз Святой Георгий тронул дважды

Пулею не тронутую грудь?

Я бессонный и упрямый зодчий

Града восстающего во мгле.

Я возревновал о славе Отчей,

Как на небесах, и на земле.

Каждое мной сказанное слово —

Это молот, бьющий в груди гор,

Злящийся, что время не готово

И пространство медлит до сих пор.

Сердце будет пламенем палимо

Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,

Стены Нового Иерусалима

На полях моей родной страны.

И тогда повеет ветер странный

И прольется с неба страшный свет

(Это Млечный Путь расцвел нежданно

Садом ослепительных планет).

Предо мной предстанет, мне неведом,

Путник, скрыв лицо. Но все пойму,

Видя льва стремящегося следом

И орла летящего к нему.

Вскрикну я, но разве кто поможет

Чтоб моя душа не умерла?

Только змеи сбрасывают кожи,

Мы меняем души, не тела.

загл., Вестник литературы, автограф 2

Души

6

Водишь жизнь, как под уздцы коня,

9

Самый первый... некрасив и тонок,

14

Вот кого он взял себе в друзья...

21

Он совсем не нравится мне: это

28

И завидовали облака!

33

Память, ты слабее год от году.

41–42

Я прекрасный и упрямый зодчий

Града восстающего во мгле,

51–52

(Это Млечный Путь расцвел нежданно

Садом ослепительных планет).

54

Путник, скрыв лицо, но все пойму,

43

загл., автограф 1

отсутствует

1–16

Кажется, уж где-то было это.

Также сердце билось все сильней,

Также перелистывало лето

Синие страницы ясных дней.

Нет, довольно слушать лжепророков,

Если даже лучшие из нас

Говорят об исполненьи сроков

В этот темный и звериный час.

В час гиены мы взыскуем рая,

Незаслуженных хотим услад,

В очереди мы стоим, не зная,

Что та очередь приводит в ад.

Много ездил я, ходил и плавал,

И постиг средь всех моих дорог,

Что прижимист на отрады дьявол,

Щедро муки расточает Бог.

загл., автограф 2

отсутствует

2, Вестник литературы

На задворках мира, средь теней,

7

Заговорщицам-секундам рубит

9–16, автограф 2

Солнце с бдительностью часового

Нам очерчивает кругозор

Чтоб за ним чего-нибудь иного

Наш случайно не заметил взор.

В эти дни лишь ты необычайна,

Свет, сияющий в твоих глазах,

Мне один напоминает тайно

О престолах, силах и властях.

16, Вестник литературы, автографы 3, 4

Словно ветер из далеких стран.

18

Музыка — мы там с тобой живем,

20

Мучится в колодце проклятом.

44

перед ст. 1, автограф 1

Моя любовь к тебе — не лебедь белый,

— У лебедей змеиные головки,

Не серна гор она: у серны точно

У дьявола раздвоены копыта.

1

Моя любовь — слоненок пятидневный,

7, автограф 2

Он может съесть лишь дольку апельсина,

48

13, автограф

Я забыл всё, что помнил ране

15

Только имя, имя Ольга, для моей гортани

22

Ко всему затая вражду

24

Славных битв и трудов я жду

26

Розовые бычьи хребты

49

загл., автограф 2

отсутствует

6

Не вчера и не сегодня пью я с самого утра

7

И пою и похваляюсь, что узнал я торжество:

8

Кроме розовой усмешки и напева одного:

17

Над луною всколыхнулись в белом облаке струи,

19, автограф 1

Но один запел так громко, тот не певший ничего:

19, автограф 2

Но один запел так внятно, тот, не певший ничего:

4, 8, 12, 16, 20

«Мир — лишь луч от лика друга, всё иное — тень его»

53

13, Альманах Цеха поэтов

Воротись, — ему кричали дети

28

«Горе, горе! Страх, петля и яма

32

И его высматривает тайны!

36

С выменем отвисшим и раздутым,

40

Я перевернулся и проснулся.

46

Горе, горе! Страх, петля и яма

54

Ничего дурного не бывало.

56–58

Что и впредь дурного мне не будет.

59–60

Посмотреть обоими глазами

На того, кто бродит там хочу я».

Так сказал и сразу лег на землю.

62

Не ничком, а навзничь лег на землю,

Слушали и ждали очень долго;