Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок

1911

День на ферме

Из лепестков цветущих розово-белых яблоньЧай подала на подносе девочка весен восьми.Шли на посев крестьяне. Бегало солнце по граблям.Псу указав на галку, баба сказала: возьми!

Было кругом раздольно! было повсюду майно!Как золотела зелень! воздух лазурно-крылат!Бросилась я с плотины, — как-то совсем случайно,Будто была нагая, вниз головой, в водопад!

И потеряв сознанье от высоты паденья,Я через миг очнулась и забурлила на мыс…Я утопляла солнце! плавала целый день я!А на росе, на ферме, жадно пила я кумыс.

1912

Лесофея

Она читает зимой Евангелье,Она мечтает о вешнем ангеле.Душой поэта и аполлонцаВсе ожидает литавров солнца!

Умом ребенок, душою женщина,Всегда капризна, всегда изменчива,Она тоскует о предвесеньи,О незабудках, о росной сени…

И часто в ложе, на пестрой опере,Когда ей сердце мечты отропили,Она кусает платок, бледнея, —Дэмимонденка и лесофея!..

1912

Рондели («Нарцисс Сарона — Соломон…»)

Нарцисс Сарона — Соломон —Любил Балькис, царицу Юга.Она была его супруга.Был царь, как раб, в нее влюблен.В краю, где пальмы и лимон,Где грудь цветущая упруга,Нарцисс Сарона, Соломон,Любил Балькис, царицу Юга.Она цвела, как анемон,Под лаской царственного друга.Но часто плакал от испуга,Умом царицы ослеплен.Великолепный Соломон…

1911

Письмо из усадьбы

В мои мечты неизреченные

Вплелась вечерняя печаль.

Вчера читала я, — ТургеневМеня опять зачаровал.Закатный запад был сиреневИ, все в грядущем обесценив,Меня к былому призывал.Шел тихий снег; вдали долиныСнежели, точно полотно;Глядели голые малиныВ мое любимое окно.Всегда все то же, все одно…Мне запечалилось. Я вышлаВ холодный омертвелый сад, —Он был от снега полосат.Пошла к каретнику; на дышлоОблокотилась, постоявМинуты две; потом я в саниПрисела мягко, крикнув СанеСвезти к реке меня. ТвояВ то время я была, мой нежный,Тобой дышала в этот миг!А потому я напрямик,Окружена природой снежной,К тебе стремилася в мечте…(Вы, эти, тут, — далече те!..) —Мои мечты… О, знаешь их ты, —Они неясны, как намек…Их понимают только пихты.А человеку невдомек…Но ты не думай: я не будуБылого трогать, — где та кисть,Чтоб передать мою корыстьК минувшим дням? Кто верит в Будду,Тому не нужен Магомет.Как миру страшен хвост комет,Так мне — столица: ведь концертыТебя от поля отвлекли.И уж давно твои конвертыЯ не вскрываю… Заколи!Замучь меня! повесь! — но дай мнеХотя два слова о себе.Как в алфавите «а» и «б»,Так мы с тобою в нашей тайне.Я так люблю свои поля,Свои игольчатые рощи.Что может быть милей и прощеУсадьбы нашей? Жизнь паля,Как хворост, в шелковых салонах,Я так измучилась, я такИстосковалась… За «пятак»Я не купила б опаленныхСтоличных душ с их пустотой,Задрапированных мишурно.А здесь-то, здесь-то! Как лазурноСияет небо; простотойЗдесь веет воздух. Посмотрел бы,Как я похорошела тут!Как розы алые, цветутМои ланиты, — это вербыРождают розы на лице!..Приди ко мне, забудь столицу, —Я быль даю за небылицу,Начало чувствую в конце…Не бойся скуки деревенской,Предай забвенью мишуру!С твоей душой, душой вселенской,Не место там, — «не ко двору»Пришелся ты; ты только вникни,Приди ко мне, ко мне приникниИ позабудься на груди,Тобой трепещущей… Приди!..

1910. Декабрь

Nocturne («Я сидел на балконе, против заспанного парка…»)

Я сидел на балконе, против заспанного парка,И смотрел на ограду из подстриженных ветвей.Мимо шел поселянин в рыжей шляпе из поярка.Вдалеке заливался невидимка-соловей.

Ночь баюкала вечер, уложив его в деревья.В парке девушки пели, — без лица и без фигур.Точно маки сплетали новобрачной королеве,Точно встретился с ними коробейник-балагур…

Может быть, это хоры позабывшихся монахинь?..Может быть, это нимфы обездоленных прудов?Сколько мук нестерпимых, целомудренных и ранних,И щемящего смеха опозоренных родов…

Дылицы

1911

Ее монолог

Не может быть! вы лжете мне, мечты!Ты не сумел забыть меня в разлуке…Я вспомнила, когда в приливе муки,Ты письма сжечь хотел мои… сжечь!.. ты!..

Я знаю, жгут бесценные дары:Жжет молния надменные вершины,Поэт — из перлов бурные костры,И фабрикант — дубравы для машины;

Бесчувственные люди жгут сердца,Забывшие для них про все на свете;Разбойник жжет святилище дворца,Гордящегося пиршеством столетий;

И гении сжигают мощь своюНа алкоголе — символе бессилья…Но письма сжечь, — где я тебе поюСвою любовь! Где распускаю крылья!

Их сжечь нельзя — как вечной красоты!Их сжечь нельзя — как солнечного неба!В них отзвуки Эдема и Эреба…Не может быть! Вы лжете мне, мечты!

Мыза Ивановка

1909. Июнь

И ты шел с женщиной

И ты шел с женщиной — не отрекись. Я все заметила — не говори.Блондинка. Хрупкая. Ее костюм был черный. Английский. На голове —Сквозная фетэрка. В левкоях вся. И в померанцевых лучах зари.Вы шли печальные. Как я. Как я! Журчали ландыши в сырой траве.

Не испугалась я, — я поняла: она мгновенье, а вечность — я.И улыбнулась я под плач цветов, такая светлая. Избыток силВ душе почувствовав, я скрылась вглубь. Весь вечер пела я. Была — дитя,Да, ты шел с женщиной. И только ей ты неумышленно взор ослезил.

1912. Май

В очарованьи

Быть может оттого, что ты не молода,Но как-то трогательно-больно моложава,Быть может оттого я так хочу всегдаС тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,Раскроешь широко влекущие глазаИ бледное лицо подставишь под лобзанья,Я чувствую, что ты — вся нега, вся гроза,Вся — молодость, вся — страсть; и чувства без названьяСжимают сердце мне пленительной тоской,И потерять тебя — боязнь моя безмерна…И ты, меня поняв, в тревоге, головойПрекрасною своей вдруг поникаешь нервно, —И вот другая ты: вся — осень, вся покой…

Дылицы

1912. Июнь

В кленах раскидистых

В этих раскидистых кленах мы наживемся все лето,В этой сиреневой даче мы разузорим уют!Как упоенно юниться! ждать от любви амулета!Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют!

В этих раскидистых кленах есть водопад вдохновенья.Солнце взаимного чувства, звезды истомы ночной…Слушай, моя дорогая, лирного сердца биенье,Знай, что оно пожелало не разлучаться с тобой!

Ты говоришь: я устала… Ты умоляешь: «О, сжалься!Ласки меня истомляют, я от блаженства больна»…Разве же это возможно, если зеленые вальсыВ этих раскидистых кленах бурно бравурит Весна?!.

Веймарн

1912. Июнь

Эскиз вечерний

Она идет тропинкой в гору.Закатный отблеск по лицуИ по венчальному кольцуСкользит оранжево. Бел воротЕе рубашечки сквозной.Завороженная весной,Она идет в лиловый домик,Задумавшийся над рекой.Ее душа теперь в истоме,В ее лице теперь покой.Озябший чай и булки с масломЕе встречают на столе.И на лице ее угасломК опрозаиченной землеЧитаю нежное презренье,Слегка лукавую печаль.Она откидывает шальИ обдает меня сиренью.

1912. Июнь