Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

* * *

Туманно и пасмурно.Дождик идет.И очень опасно:Кругом гололед.

Ходи осторожненько!И утром и ночьюСтавь милую ноженькуНа твердую почву!

Вот здесь обойди,Эта лужа — предатель.Здесь только чтоПадал один обыватель.

Иди, моя лапонька,Тихо, с оглядкой.Тут грязно. Пройди-каВон там, за оградкой!

* * *

Однажды осмелься,Скажи, что ты любишь меня.И всей своей сущностью слейсяС певучим началом ручья,

Любовь — полководец,Державы берет, города.Любовь — и колодец,Где плещет глухая беда.

Беречь ее надо!Воспитывать, как сыновей.Люблю тебя, Лада,За черные дуги бровей.

Трава твоя нежнаяЖизнь мою переплелаИ в дали безбрежныеВластно меня увела!

* * *

Что делает с тобой Бетховен!Сижу, ревную и боюсь.Ты в даль далекую уходишь,И я тебя не дозовусь.

Ты на Эльбрусе, на вершине.Я чуть растерянно гляжу:Скажи, что делать мне, мужчине, —Лезть в горы или быть внизу?!

Ты снисходительно встречаешьМой взгляд, чуть клонишься к плечу.Мне на вопрос не отвечаешь.И хорошо. И я молчу.

Аккорд, как ветер с моря резкий,Бьет тугокрыло по рядам.Где музыка? Там, где Доренский?Иль там, где ты? И там, и там!

О, как я слушаю, родная,Твое лицо, твои черты,Не посторонним знаньем зная,Что с музыкой вы — две сестры!

* * *

Чело твое чистоеЧище огня.Оно чистотойОбжигает меня.

Ты чем умываешься?— Снегом зимы.Дает он свою чистотуМне взаймы.

Так, значит, метели,Пороши, снегаНе губят, а любятИ холят тебя!

Так, значит, не зряПоклоняемся мыТвоей красотеИ здоровью зимы!

Скорее на лыжи!К свободной ходьбе.Тем лучше, чем ближеК снегам и к тебе!

* * *

Я на снегу увидел снегиря.Он шел и полыхал. К чему бы это?Ты подошла ко мне, моя заря,Такого ж точно огненного цвета!

Ты вся пылала, вся была — огонь,Вся — милое и сказочное диво,На личике румянец молодойПоигрывал невинно и стыдливо.

И шапочка и варежки красны,Полупальто, как мак в степи, пылало.С двух алых щек две алые весныДве милые улыбки посылали.

О, русское пристрастие к огнюИ яркому бунтующему цвету!Твой красный цвет любви я догоню,Он согревает всю мою планету!

Ты — мой непотухающий костер,Моя печаль, мое большое счастье,Мои луга, мой клевер, мой простор,Моя полынь, мой мед, мое причастье!

* * *

Луговые, зеленоватыеИ гераневые глаза.И лукавые, и хитроватые,И глубокие, как бирюза.

В глубину эту пристально, пристальноЯ, как в море, глядеть могу.Паруса мои, лодки и пристани —Все теперь на твоем берегу!

Мне глаза твои — энциклопедия.Я учиться считаю за честь.Хватит мне и любви, и терпенияВсе большие тома перечесть!

Как беременные зайчихиИ напуганный ими лесник,Вот глаза твои сразу затихлиВ чернолесье густых ресниц.

Вот они и теплеют, и тают,Как лучами пронизанный лед,И куда-то туда улетают,Где одно только счастье живет!

* * *

Я заметил: ты капризна,Раздражительна порой.Но любовь не только тризнаИ не только пир горой.

У любви бывают будниИ глухие вечера.Пережить их очень трудно,Пережил — и с плеч гора!

Мне милы твои капризы,Я от них не жду беды.Я их сравниваю с бризом,С легкой ломкою воды.

Если любишь — все прощаешь,Каждый вечер встречи ждешь.Мелочей не замечаешь,В крупном плане все берешь!

* * *

Утренний твой голос мне как солнышко.От звонков твоих я не устал.Алевтина, милая Аленушка,Ты не спишь — и твой царевич встал.

Взял он в руки тонкую, напевную,Золотую, нежную свирель.Заиграл — и сказочной царевноюЗацвела в снегах зимы сирень.

Зайцы-русаки сбежались на поле,Испугались: — Почему весна? —А сосульки все подряд заплакали,Выкрикнули вдруг: — Она пришла!

А медведь в берлоге лапы вытянул,Сладко потянулся: — Э-хе-хе! —Снег из-под себя лежалый выкинул.— Жарко мне, — сказал, — в моей дохе!

Вот и ты в весеннем легком платьицеВышла в заповедные луга,А в твоих ресницах солнце прячется,Заодно и я там, твой слуга!

* * *

Что-то в музыке поминальное,Что-то щемящее сверх понимания,Что-то грустное, что-то печальное,Что-то пустынное до одичания.Что-то скифское и курганное,Чернобыльное и полынное,Первородное, первозданное,Богатырское и былинное.Что-то смелое, и решительное,И прямое, как высота,Что-то самое значительное —Человечность и доброта!

* * *

Просыпаюсь, а в сердце живет человек,Он смеется, грозит мне, как мама, за шалости,И в годах у меня, как в горах, тает снег,И как не было спячки, хандры и усталости.

Песни! Песни в душе! Бой и звон родника,С водопадом, с морями, с горами братание,Я как мамонт, душа моя из ледникаНачинает немного, немного оттаивать.

Это ты, мой спаситель, мой ангел, мой друг,Спутник милый, так искренно мною согретый,Мой щемяще доверчивый клятвенный звук,Долетевший с балкона Ромео — Джульетты.

Я — ребенок. Я радуюсь. Плачу. Грущу.Окликаю тебя с заповедного луга,А чего я на нашей планете ищу?Только друга! Единственно верного друга!

* * *

Мне твой голос как спасение,Пробуждение от сна.Я хожу как ночь осенняя,Твой звонок, и я — весна!

Я — черемуха цветущая,Работящая пчела,Все ненужное, гнетущееСразу вон! И все дела!

Ручейки звенят и прыгают,Пьяные грачи орут,Сильной, серебристой рыбоюГлубины речек бьют.

Все тока тетеревиные —Поди останови! —Исполняют нам старинныеРомансы о любви.

Ты идешь весенней просекой,Смеешься: — Это я! —И к тебе в объятья проситсяПоэзия моя!

* * *

Оркестр запел что-то нежное, нежное,Что-то гордое, одинокое.То ли море ко сну отходило безбрежное,То ли поле просыпалось широкое.

То на веслах шел я по Дону великому,То с косою отточенной плыл по раздолию.То журавли надо мною курлыкали,То я сам свистел соловьем-разбойником.

То спешил на коне в голубые, ковыльные,Мной открытые новые, нежные дали,То твои невозможно прелестные, сильныеКрылья белые шею мою обвивали.

* * *