Николаус Ленау - Стихи

Три цыгана

Грузно плелся мой шарабанГолой песчаной равниной.Вдруг увидал я троих цыганПод придорожной осиной.

Первый на скрипке играл, — освещенПоздней багровой зарею,Песенкой огненной тешился он,Все позабыв за игрою.

Рядом сидел другой с чубуком,Молча курил на покое,Радуясь, будто следить за дымком —Высшее счастье земное.

Третий, подле своих цимбал,Мирно спал, беззаботный.В струнах ветер степной трепетал,В сердце — сон мимолетный.

Каждый носил цветное тряпьеСловно венец и порфиру.Каждый гордо делал своеС вызовом богу и миру.

Трижды я понял, как счастье брать,Вырваться сердцем на волю,Как проспать, прокурить, проигратьТрижды презренную долю.

Долго — уж тьма на равнину легла —Мне чудились три цыгана:Волосы, черные как смола,И лица их, цвета шафрана.Перевод В. Левика

Трое

Спаслось из битвы трое их,И путь их был так тих, так тих...Из ран глубоких кровь текла,Струя была красна, теплаИ с седел капала, дымясь,Смывая конский пот и грязь.Был тих и мягок шаг коней,Чтоб кровь не шла еще сильней.И идут все они сплотясь,Едва, едва, в седле держась.Один другим в лицо глядит,Один другому говорит:«Меня невеста будет ждать.Как грустно рано умирать».«Меня же ждут лишь дом и двор,А все ж конец мой слишком скор».«Я одинок. Что вижу в даль,Лишь то — мое. А жизни жаль».И трое коршунов летятИ с высоты на них глядят.И делят их: «Я съем его,Ты съешь того, а ты — того».Перевод М. Волошина

«Тяжелые черные тучи...»

Тяжелые черные тучиВисели с небесных высот;По старому саду с тобоюХодили мы взад и вперед.

За тучами спрятались звезды.Темна была ночь и душна;Казалось, она для печали,Как наша любовь, создана...

Когда же тебе на прощанье«Спокойная ночь!» я сказал,Обоим от полного сердцаЯ смерти в тот миг пожелал!Перевод А. Плещеева

Успокоение

Когда, что звали мы своим,Навек от нас ушло —И, как под камнем гробовым,Нам станет тяжело, —

Пойдем и бросим беглый взглядТуда, по склону вод,Куда стремглав струи спешат,Куда поток несет.

Одна другой наперерывСпешат, бегут струиНа чей-то роковой призыв,Им слышимый вдали...

За ними тщетно мы следим —Им не вернуться вспять...Но чем мы долее глядим,Тем легче нам дышать...

И слезы брызнули из глаз —И видим мы сквозь слез,Как все, волнуясь и клубясь,Быстрее понеслось...

Душа впадает в забытье,И чувствует она,Что вот уносит и ееВсесильная Волна.Перевод Ф. Тютчева

«Чу! Воет волк в лесной глуши...»

Чу! Воет волк в лесной глуши.Как дети — мать в родном жилище,Он будит ночь в ее тишиИ требует кровавой пищи.

Отчаянно, чрез лед и снег,Несутся ветры в вихре диком,Как будто бы их греет бег...Проснись, о сердце, с диким криком!

Пускай мучений темный рой,Пусть призраки твои проснутся,И с вьюгой северной несутсяБезумной тешиться игрой.Перевод О. Чюминой

Корчма в степи

Я брел по Венгрии — один.Душе отрадно былоГлядеть в пустую даль равнин,Тянувшихся уныло.

Степь ширилась, тиха, мертва.День догорал. УсталоШли облака. Едва-едваЗарница трепетала.

И вдруг — неясный шум во мгле,В бездонной, темной дали.Я ухо приложил к земле:Не кони ль там скакали?

Все ближе, ближе — стук копытНаполнил землю дрожью.Так сердце робкое дрожит,Почуяв кару божью.

И вдруг вблизи, распаленыПастушьим гамом, гиком,Промчались бурей табуны,Беснуясь в беге диком.

Горячий конь летит стрелой,Храпит и ржет в тревоге.Обгонит ветер он степной,Сметет его с дороги.

Но держит крепкая рука,Конь бесится напрасно.Тисками воля седокаЕго сжимает властно.

Неслись туда, откуда шлаНенастья злая сила.Исчезли, будто ночь и мглаИх разом поглотила.

Но все казалось, что гудитНад степью вихрь летучий,Что гром несется от копытИ вьются гривы тучей.

И те же тучи табуномВ гремящем небе мчались,Кругом будили гул и громИ в беге умножались.

А буря, конюх удалой,Ревела и свистала,И плетью молнии витойЛихой табун хлестала.

Но бег разгорячил коней,Стал глуше топот злобный,И, словно пот, сильней, сильнейЗакапал дождик дробный.

Холмы возникли предо мной,И домик у дорогиМелькнул радушной белизной,Мне окрыляя ноги.

Омыв лазурь, гроза прошла,И, радуясь погоде,Над степью радуга взошлаНа влажном небосводе.

Я шел быстрей, к холмам спеша.Закатное светилоПлетеный кров из камышаИ стекла позлатило.

А хмель, казалось, обнял домИ пляшет в опьяненье.Уже я слышал за окномИ музыку и пенье.

И я вошел и, всем чужой,Присел поодаль с чарой.Кружились вихрем предо мной,Сходились пара с парой.

Девицы юны и стройны,Тела как налитые.Мужчины смелы и сильны -Разбойники степные.

Бряцает в такт железо шпор,И плещут руки мерно.Поет, ликуя, буйный хор,Что в мире все неверно.

Поет: «О братья, все мы прах,Упьемся жизнью краткой!»Из глаз, хоть радость на устах,Бежит слеза украдкой.

Сидит, поникнув головой,Их атаман угрюмый.Сидит за кружкой сам не свой,Печальной полон думой.

И, как в ночи лесной костерЗа темными ветвями,Горит его блестящий взорПод черными бровями.

Все тяжелей хмельной туман,Все больше в пляске жару.Бросает на пол атаманСвою пустую чару.

С ним девочка — лицом онаК его груди прильнула,Утомлена, оглушенаВеселием разгула.

Он смотрит на дитя своеИ забывает горе.Он озирает жизнь ее -И грусть в отцовском взоре.

Все громче скрипок визг и вой,Кипит хмельное зелье.Все жарче вихорь плясовой,Безудержней веселье.

И даже атаман сверкнулОжившими глазами.Но петлю вспомнил я, вздохнулИ вышел со слезами.

Лежала степь мертва, темна,Лишь в небе жизнь бродила,Блистала полная луна,Сияя, шли светила.

И атаман покинул дом,Сошел — и чутким слухомСперва послушал ночь, потомК земле приникнул ухом:

Не слышно ль топота вдали,Не скачут ли гусары,Не выдает ли дрожь землиГрозящей смелым кары?

Все было тихо, — погляделИ поднял к небу очи,Как будто сердце он хотелОткрыть светилам ночи -

Сказать: «О звезды, о луна!О, как ваш сладок жребий!Вкруг вас такая тишина,Вы так спокойны в небе!»

Приникнул вновь, отпрянул вдругИ свистнул под окном он,И стих танцоров шумный круг,И замер буйный гомон.

Я глазом не успел моргнуть -Уже все были в сборе,И на коней, и вихрем в путь,И смолк их топот вскоре.

И вновь цыганский грянул хор,А степь уже светлела,И песнь о Ракоци в простор,Свободы песнь летела.Перевод В. Левика

В дороге