Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев

парчу золотую

Положу на зеленый и нежный атлас.

Снизу, влево, пусть ляжет осколок рубина, —

Это край позабытых железных богов,

Что валяются в грозных ущельях Бенина

Меж слоновых клыков и людских черепов.

Вправо, выше, где вольные степи Сокото,

Шерсть пантеры и пулю я рядом нашью,

Здесь прекрасны сраженья, привольны охоты,

Хорошо здесь скитаться копью и ружью.

Дальше крупный опал, прихотливо мерцая

Затаенным в нем красным и синим огнем,

Мне так сладко напомнит мечети Сонгаи

И султана сонгайского праздничный дом.

И жемчужиной дивной отмечен мной будет

Сердце Африки, город чудес — Тимбукту,

Где встречается тот, кто сидит на верблюде,

С тем, кто правит рулем на тяжелом плоту.

Здесь впервые вздыхает легко и глубоко

Запыленный, пустыней измученный гость,

Приезжающий пестрые ткани Марокко

Обменять на рабов и слоновую кость.

Он глядит, как фонтаны исполнены неги,

Как пылает на солнце банановый лист,

И — он знает, сюда не придут туареги,

Не хлестнет этих стен их пронзительный свист.

Я создам эту карту, и, верно, поэты —

Это город поэтов и пальм, Тимбукту —

Лунной ночью почувствуют тайно, что где-то

Звон их лютней ответную будит мечту.

24

загл., автограф 2

отсутствует

3

И только наверху, сияя

7

Так мертвый может лечь в могилу.

10

Как будто призрак корабля

13

А снизу гул взносился многий

18

Плеснула в грудь мне, как волна

20

Душой навек обретена

27

Мелькал призывом уходящий

25

загл., автограф 2

отсутствует

1–6

Ворона под моим окном

Спросонья шевелит крылом,

Еще не наступил рассвет,

Ни ночи нет, ни утра нет,

Лишь в небе за звездой звезда

Истаивает без следа.

20

Бесшумной птицы средь высот.

28

Жесток, как только жизнь моя.

29–32

отсутствуют

36–37

И одиноко сжег мой час,

Вечернюю оставьте тьму

26

13–15, автографы 1, 2

Все слова, что пропели

Раз в моем бытии,

В этот час не тебе ли

16, автограф 1

Как все мысли мои?

16, автограф 2

Как все мысли мои.

17, автограф 1

Ты, со взглядом прозрачным

17, автограф 2

Ты, со взором прозрачным

18–19, автографы 1, 2

И такой глубины,

Что одним новобрачным

20, автограф 1

На земле суждены!

20, автограф 2

На земле суждены.

28

1, автограф

По городу плывет ночная тишь

4

Помилуй, Боже, мраморные души!

6

Как будто арфы дальние запели

9

Безумная, я кинула мой дом

24

На всё, провозглашенное душою!»

28

Хотя и знаю, что зовут любовью!

30

Прислушиваться к крикам журавлиным

35–36

Я пьяно точно близится гроза,

Иль точно пью я воду ключевую.

50

Меня, кому — единое мгновенье

52

До громового светопреставленья

29

загл., автограф 1

отсутствует

вм. 1–24

В тихой комнате моей Сивилла

Братья, братья слово осиянно

Что ему юдоль земных тревог

И в Евангелии от Иоанна

Сказано, что Слово это — Бог

Да мы жалки, да мы плачем много

Но живем под голубым огнем

Оттого-то и хотим мы Бога

Видеть нашим хлебом и вином

Верь мне если б не был Бог повсюду

В каждой <кровной?> памяти волне

Ежедневно б мы дивились чуду

Видя <трап?> в слепящей вышине

Есть у вас <...> числа

Ваш домашний ваш рабочий скот

Все тона бессмыслия и смысла

Рабье вам число передает.

Вспомнишь ли науки иль искусства

Зоркое добро слепое зло

Мысли ощущения иль чувства

Прошлого, и назови число.

И оковы сбросившее слово

Крыльями заплещет над тобой

Точно лебедь с тучею громовой

Прилетающий к тебе весной

От запева нового Орфея

Горы будут в трепете рыдать

Ты из бездны <извлекаешь?> змея

Для забавы выманишь опять.

загл., автограф 1

отсутствует

вм. 1–24

В дни, когда всё в мире было ново

Ярко не по-нашему, когда

Солнце останавливало слово

Слово разрушало города.

И орел не взмахивал крылами

Звезды жались в ужасе к луне

Если словно розовое пламя

Солнце пролетало в вышине.

Ангелом оно спускалось к людям

Целовало и учило их

Пропадать учило в братских грудях

Туч и водопадов снеговых.

А для низкой жизни были числа

Как рабочий подневольный скот

Потому что все оттенки смысла

Набожно число передает.

Ведавший искусство иль науку

Горнее добро, слепое зло

Не решаясь обратиться к звуку

На песке вычерчивал число.

Но забыли мы, что осиянно

Только слово меж земных тревог

И в Евангельи от Иоанна

Сказано,