Сборник - Русская поэзия XVIII века

1807

«Река времен в своем стремленьи…»[257]

Река времен[258] в своем стремленьиУносит все дела людейИ топит в пропасти забвеньяНароды, царства и царей.А если что и остаетсяЧрез звуки лиры и трубы,То вечности жерлом пожретсяИ общей не уйдет судьбы.

6 июля 1816

Ипполит Богданович

(1743–1803)

Среди писателей, оставивших заметный след в истории культуры, не много таких, чей жизненный путь был связан с литературой лишь косвенно или в течение сравнительно краткого времени. Ипполит Федорович Богданович – из их числа. Блестящего и шумного успеха среди современников он достиг лишь после публикации «Душеньки, древней повести в вольных стихах» (Спб., 1783).

Художественное мироощущение поэта сложилось под влиянием М. М. Хераскова, в чьем журнале «Полезное увеселение» принимал участие и Богданович. Авторы и сотрудники этого журнала старались избегать абстрактных, рационалистических, «высоких» тем и идей, предпочитая понемногу прокладывать новые пути в поэзии. В ранних стихах Богдановича сквозит горечь, вызванная ощущением несовершенства окружающей жизни, прежде всего ее моральной стороны. Мир, в представлении молодого поэта, находится на опасном пути предпочтения вечным и мудрым законам «спокойствия», «чести», «дружбы» зыбких и порочных «правил» – всеобщей власти денег, сластолюбия, измены.

Тяжкие сомнения молодого Богдановича в истинности существующего миропорядка «подготовили» его к работе над переводом «Поэмы на разрушение Лиссабона» Вольтера, помещенном в журнале «Невинное упражнение» (1763), издававшемся Богдановичем совместно с Е. Дашковой. В этой поэме автор, созерцая страшные, катастрофические разрушения столицы Португалии, подобно пушкинскому Сальери, приходит к выводу, что «правды нет и выше». Но этот вывод не приносит ему душевного облегчения…

Нельзя сказать, чтобы современники поэта с одинаковым благожелательством встречали все его произведения без исключений. Нет, читательский выбор был достаточно строгим. В памяти уже ближайших поколений осталось лишь несколько сатирических и выполненных в «народном духе» стихотворений Богдановича– «Понеже», «Деньги», «Пятнадцать минуло мне лет», «У речки птичье стадо», – именно тех, в которых он приблизился к идеалу свободного, простого, независимого от жестких установок классицизма выражения своих мыслей и чувств.

Но полностью, до конца последовательно этот идеал осуществлен только в одном произведении Богдановича – «Душенька». Именно поэтому повесть входит в круг нашего постоянного чтения вот уже более 200 лет. Самое ценное в ней – легкий и веселый слог, богатство ритмического рисунка (повесть создана разностопным «басенным» ямбом и потому сохраняет простоту и рассудительность, присущие басне), близость народному юмору, раскованность авторской интонации, вольное движение сюжета; но главное – это ощущение свежести и новизны, которое она сохраняет и поныне. Не случайно повесть стала предвестницей и предшественницей поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» – оба произведения исполнены атмосферы праздничности и одновременно грусти, которая словно таится в глубине насмешливых авторских рассуждений. Пушкин и позже обращался мыслью к «Душеньке»; в период создания своих «вершинных» произведений он взял эпиграф из Богдановича для повести «Барышня-крестьянка»: «Во всех ты, Душенька, нарядах хороша».

В. Федоров

«Бедами смертными объят…»[259]

Бедами смертными объят,Я в бездне ада утопаю;Еще взвожу ослабший взгляд,Еще на небо я взираю.Твой суд, о Боже, прав и свят,Тебя я в помощь призываю:Воззри, как грудь мою теснятБеды, в которых я страдаю.Прости, Творец, сию вину,Что день рождения кляну,Когда от мук ослабеваю.Ты сердца видишь глубину:Хоть в адских пропастях тону,Но от себя спасенья чаю.

‹1761›

Песня[260]

Пятнадцать мне минуло лет,Пора теперь мне видеть свет:В деревне все мои подружкиРазумны стали друг от дружки;Пора теперь мне видеть свет. 2

Пригожей все меня зовут:Мне надобно подумать тут,Как должно в поле обходиться,Когда пастух придет любиться;Мне надобно подумать тут. 2

Он скажет: я тебя люблю,Любовь и я ему явлю,И те ж ему скажу три слова,В том нет урона – никакова;Любовь и я ему явлю. 2

Мне случай этот вовсе нов,Не знаю я любовных слов;Попросит он любви задаток, —Что дать? не знаю я ухваток;Не знаю я любовных слов. 2

Дала б ему я посох свой, —Мне посох надобен самой;И, чтоб зверей остерегаться,С собачкой мне нельзя расстаться;Мне посох надобен самой. 2

В пустой и скучной сторонеСвирелки также нужны мне;Овечку дать ему я рада,Когда бы не считали стада;Свирелки также нужны мне. 2

Я помню, как была мала,Пастушка поцелуй дала;Неужли пастуху в награду,За прежнюю ему досаду,Пастушка поцелуй дала? 2

Какая прибыль от того,Я в том не вижу ничего:Не станет верить он обману,Когда любить его не стану;Я в том не вижу ничего. 2

Любовь, владычица сердец,Как быть, научит наконец;Любовь своей наградой платитИ даром стрел своих не тратит;Как быть, научит наконец. 2

Пастушка говорит тогда:Пускай пастух придет сюда;Чтоб не было убытка стаду,Я сердце дам ему в награду;Пускай пастух придет сюда. 2

‹1773›

Песня

Много роз красивых в лете,Много беленьких лилей,Много есть красавиц в свете,Только нет мне, нет милей,Только нет милей в приметеМилой, дорогой моей.

Если б сам Амур был с нею,Он ее бы полюбил;Позабыл бы он ПсихеюИ себя бы позабыл, —Счастлив участью своею,Век остался бы без крыл.

В ней приятны разговоры,В ней любезна поступь, вид;Хоть привлечь не тщится взоры,Взоры всех она пленит;Хоть нейдет с другими в споры,Но везде любовь живит.

‹1786›

Станс

Без тебя, Темира,Скучны все часы,И в блаженствах мираНет нигде красы;Где утехи раяЯ вкушал с тобой,Без тебя, драгая,Полны пустотой.

Я в печали таю,Время погубя,Если день кончаю,Не узря тебя;День с тобой в разлукеКрадет жизнь мою:Без тебя я в муке,А с тобой в раю.

Если я примечуТвой ко мне возврат,Сердце рвется встречу,Упреждая взгляд.Придешь – оживляешь,Взглянешь – наградишь,Молвишь – восхищаешь,Тронешь – жизнь даришь.

1790-е годы

Денис Фонвизин

(1744 или 1745–1792)

По словам П. А. Вяземского, «Фон-Визин был… действующим лицом на сцене петербургской… в сем средоточии русской гражданственности; он был… поучитель нравов». И действительно, Фонвизин, как никто из выдающихся русских писателей, слил воедино литературу и общественную деятельность. Слово было для него прежде всего позицией, поступком, деянием. Вот почему почти все, созданное им в драматических, прозаических и поэтических жанрах, несет в себе явственный сатирический заряд. Ведь сатира для того и существует, чтобы напоминать обществу о его пороках и побуждать к их скорейшему исправлению.

Денис Иванович Фонвизин родился в дворянской семье. Учился сначала в университетской гимназии, а затем на философском факультете Московского университета, в стенах которого и началась его литературная деятельность. Созданные им в эти годы сатиры до нас не дошли, но сохранились напечатанные в университетской типографии переводы басен датского писателя Гольберга. Переехав в Петербург и поступив на службу в Коллегию иностранных дел, Фонвизин оказался под началом кабинет-министра И. П. Елагина – автора пьесы «Русский-француз». Так сама жизнь ввела молодого литератора в круг российских драматургов, направила его на театральную стезю. Но прежде чем Фонвизин прославился сатирическими комедиями «Бригадир» и «Недоросль» (постановка 1782 г.), а также «Письмами из Франции», «Опытом Российского сословника», «Придворной грамматикой», ему предстояло раскрыть свое поэтическое дарование. Его произведения в этом роде не так многочисленны и совершенны, но и они оказались серьезным этапом на пути становления Фонвизина и как писателя, и как человека.

Одним из первых его поэтических опытов стала басня – едва ли не самый древний и самый известный сатирический жанр. Басня позволяла передать ощущение неблагополучия окружающей жизни, предельно сгустить и уплотнить его, чтобы оно предстало одним из проявлений всеобщей закономерности. Но всякий квалифицированный читатель сразу заметит, что художественная ткань фонвизинской басни «Лисица-Кознодей» – напротив! – словно бы полупрозрачна и при внимательном взгляде сквозь нее проступают очертания вполне конкретных исторических обстоятельств.