Федор Сологуб - Том 1. Книги стихов

«Венком из руты увенчали…»

Венком из руты увенчалиМеня суровые печали, –И охладела мысль моя,В душе смирилася тревога,Сужу отчётливо и строго,Моей неправды не тая.

Не поклоняюсь я иному,Ни богу доброму, ни злому,Но и не спорю тщетно с ним:Творцу ль сердиться на созданья?Огню ль в минуту угасаньяРоптать на пепел и на дым?

Всё благо, – только это телоВ грехах и в злобе закоснело,Но есть могила для него, –И смерть бесстрастно я прославлю,И так же всё легко поправлю,Как создал всё из ничего.

«Как настанет Страшный Суд…»

Как настанет Страшный Суд,Никого уж не спасутВоздыханья да молитвы.Видишь, демоны глядят, –Ждет расправы весь их ад,Словно волки – лютой битвы.

Быть и нам у них в когтях,Коль забудем Божий страх,На миру осуетимся,Убежим от Божьих паств,И сластьми житейских яствЧерез меру насладимся.

Не забудем же дорогВ Божий радостный чертог,В обиталище блаженных,И пойдём под Божий кровМы в толпе Его рабов,Терпеливых и смиренных.

«От солнца льётся только колыханье…»

От солнца льётся только колыханье,Небесных сил безжизненно дыханье,Но отчего ж оно животворит?Иль на земле источник нашей жизни,И нет путей к заоблачной отчизне,И не для нас небесный змий горит?

Не мёртвая, не скудная пустыня,Своих судеб царица и богиня,От праха ты стремишься к божеству, –А я – одна из множества ступенейИз царства сил в святую область теней,Не тщетно жизнью призрачной живу.

И до конца пребуду терпеливым:Что было прахом и страданьем лживым,Что сквозь мои томления пройдёт, –Во мне святыне вечной приобщится,И в ликованьи нежно истончится,Божественной природой оживёт.

«Благоухающий и бледный…»

Благоухающий и бледный,Ты ждал меня, мой ландыш бедный,И без меня в тоске поблёк,А я замедлил на дороге,И я, как ты, в немой тревоге,В уединеньи изнемог.

В больной тоске разъединеньяВлачились дней безумных звенья,Я раскрывал за далью даль,Мечтам не ставил я предела,И над тобой отяготелаМоя холодная печаль.

В просветы листьев над тобоюСинел бездонной глубиноюНевозмутимый мой простор.Я был безумным и жестоким,И над тобой шатром высокимЯ смерть всемирную простёр.

«Я тёмным иду переулком…»

Я тёмным иду переулком,Где в воздухе пыльном и гулком  Тревога,И чужд я больной укоризне, –Теперь мне осталось от жизни  Немного.

Не знать и не ждать перемены,Смотреть на докучные стены  Досадно,Мечтать же о дне неслучайном,Навеки запретном и тайном,  Отрадно.

Да, он никогда не настанет, –И кто моё сердце обманет  Гаданьем!Не мне утешаться и верить,И тёмные пропасти мерить  Желаньем.

«Детский лепет мне несносен…»

Детский лепет мне несносен,Мне противен стук машин.Я хочу под тенью сосенБыть один, всегда один, –

Чтоб пустынно восходилоИ катилось надо мнойБезответное светило,Змей безумно-золотой, –

Чтоб свободный и пустынныйВеял ветер всех сторон,Погружая душу в длинный,Безразгадно-вещий сон.

Чтоб никто не молвил словаНи со мной, ни обо мне,Злым вторжением былогоВ беспредельной тишине, –

И когда настанет времяБеспробудно опочитьИ томительное бремяС утомленных плеч сложить, –

Чтоб никто моей пустынейС тихим пеньем не ходил,Чтоб не плавал ладан синийВкруг колеблемых кадил.

«Предметы предметного мира…»

Предметы предметного мира, –И солнце, и путь, и луна,И все колебанья эфира,И всякая здесь глубина,

И всё, что очерчено резко,Душе утомлённой моей –Страшилище звона и блеска,Застенок томительных дней.

От света спешу я в чертоги,Где тихой мечтою дышу,Где вместе со мною лишь боги,Которых я сам возношу.

Бесшумною тканью завешенЧертога безмолвный порог.Там грех мой невинно-безгрешен,И весело-светел порок.

Никто не наложит запрета,И грубое слово ничьёНе бросит внезапного светаНа слово иль дело моё.

Я древних заклятий не знаюНа той стороне бытия,И если я кровь проливаю,То кровь эта – только моя.

Родине

Гимны Родине

О Русь! В тоске изнемогая,Тебе слагаю гимны я.Милее нет на свете края,  О родина моя!

Твоих равнин немые далиПолны томительной печали,Тоскою дышат небеса,Среди болот, в бессильи хилом,Цветком поникшим и унылым,Восходит бледная краса.

Твои суровые просторыТомят тоскующие взорыИ души, полные тоской.Но и в отчаяньи есть сладость.Тебе, отчизна, стон и радость,И безнадёжность, и покой.

Милее нет на свете края,О Русь, о родина моя.Тебе, в тоске изнемогая,  Слагаю гимны я.

Люблю я грусть твоих просторов,Мой милый край, святая Русь.Судьбы унылых приговоровЯ не боюсь и не стыжусь.

И все твои пути мне милы,И пусть грозит безумный путьИ тьмой, и холодом могилы,Я не хочу с него свернуть.

Не заклинаю духа злого,И, как молитву наизусть,Твержу всё те ж четыре слова:«Какой простор! Какая грусть!»

Печалью, бессмертной печальюРодимая дышит страна.За далью, за синею дальюЗемля весела и красна.

Свобода победы ликуетВ чужой лучезарной дали,Но русское сердце тоскуетВдали от родимой земли.

В безумных, в напрасных томленьяхТомясь, как заклятая тень,Тоскует о скудных селеньях,О дыме родных деревень.

За решеткой

Тень решётки прочнойРезким переплётомНа моём полу.Свет луны холоднойБеспокойным лётомПадает во мглу.

Тучки серебристойВижу я движенья,Вижу грусть луны.Резок холод мглистый.Страшно заточенье…Неподвижны сны.

В голове склонённойСозданы мечтоюВольные пути,Труд освобождённый,Жизнь не за стеною…Как же мне уйти?

Долетают звуки,Льётся воздух влажный,Мысли, как и там, –Я тюремной мукиПлач и вопль протяжныйВетру передам.

От злой работы палачей

Валерию Брюсову

Она любила блеск и радость,Живые тайны красоты,Плодов медлительную сладость,Благоуханные цветы.

Одета яркой багряницей,Как ночь мгновенная светла,Она любила быть царицей,Её пленяла похвала.

Её в наряде гордом тешилАлмаз в лучах и алый лал,И бармы царские обвешалЖемчуг шуршащий и коралл.

Сверкало золото чертога,Горел огнём и блеском свод,И звонко пело у порогаПаденье раздроблённых вод.

Пылал багрянец пышных тканейНа белом холоде колонн,И знойной радостью желанийБыл сладкий воздух напоён.

Но тайна тяжкая мрачилаБлестящей славы дивный дом:Царица в полдень уходила,Куда, никто не знал о том.

И, возвращаясь в круг весёлыйПрелестных жён и юных дев,Она склоняла взор тяжёлый,Она таила тёмный гнев.

К забавам лёгкого веселья,К турнирам взоров и речейВлеклась тоска из подземелья,От злой работы палачей.

Там истязуемое тело,Вопя, и корчась, и томясь,На страшной виске тяготело,И кровь тяжёлая лилась.

Открывши царственные руки,Отнявши бич у палача,Царица умножала мукиВ злых лобызаниях бича.

В тоске и в бешенстве великом,От крови отирая лик,Пронзительным, жестоким гикомОна встречала каждый крик.

Потом, спеша покинуть своды,Где смрадный колыхался пар,Она всходила в мир свободы,Венца, лазури и фанфар.

И, возвращаясь в круг весёлыйПрелестных жён и юных дев,Она клонила взор тяжёлый.Она таила тёмный гнев.

«О, жизнь моя без хлеба…»