Алексей Крученых - Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

Три эпохи*

(Кадр)

Допотопный джентльменс пятнистой  зверьей шкурой    на плечах,украсив уши  рыбьим зубом,а волосы —  зазубринами трав —спешит жениться,и везет егок возлюбленнойскала — чудовище — плезиозавр,ступни о камни  полируячам-чу, чам-чу, чам-чун.А сородичи лопочуткак сороки:

  — Погоди-ко-сь!  Дубиной двухсаженной  тебе потылицу  расколошматит  соперник,  тучный, кровожадный  вождь! —

А джентльменчик,напрягши хилость мускулов,воскликнул:  — Не боюсь! —И хитростновоткнув в дубинкуострый камень,помчалсяна допотопную  дуэль

Три эпохи

Вот герой летит в провал   лежит в темнице.Живо-искусственному львупроделать маникюр —      не шуткаОн когти полирует чучелу,а тот скосив глаза,   проверив блеск,   рыкнул:      Мерси

Наше гостеприимство*

(Кадры)

Поезд —  задумчивая, дымная игрушкатащит с трудомпятерых  пассажиров —через лес,через ров,по дороге теряя вагоныи становясь втупик перед бревномИ вот геройв широкополой шляпе,взлетевши вверх тормашкамиопередивши паровоз, —уже в именьипочтенных родителейподготовляемой невестыА тамв порывенегостеприимства(остатки мести родовой!)его преследуютиз двери в дверь,через балкон,в стекло веранды.И, наконец,усталый как старинный паровоз,Джон засыпает,на мраморной скамейкев уютном уголочке паркас невинностью на личике.А двое бравых мстителейстоят за спинкою скамьи,впиваясьвзором ищейкив горизонт,готовы ринутьсяпо первому дыханью

  Но все их ухищренья  бессильны  перед кротостью героя  и водопадом  верности любовной…

Так мы следимвнимательноза тем, что былоне ровнодевяносто лет назад

Из комедии Гарри Ллойда*

Охотник смелыйготов на все:лисицу за ушитащить из норки,льва на арканепривести домой,иль прыгать в озероза уткамис зеленого размаху.К рассказамфрачники доверчивы.И вот —герою врученаопасная двустволкаОднако,зверей уничтожатьне так легко:кто прячется в лесу,а кто — пугает рыком,и даже гусищиплютсядо синяков.Смешони опозоренохотник возвращается на дачуи от невесты слышитрешительныйкак дробь,отказ.

Декабристы*

(Кадры)

Сквозь фижмы времениготовится декабрь,под снегом прячутсявозвышенные либералисты:курносый  плосколицый    Пестельв южном сообществе,и мармеладный Трубецкойдиктатор кисленькийв собачьих бакенбардахна Севере.А сбоку, в меркувездесущей противоположности —крестьян холодной розгой хлещутна пышном фоне бальных диадемПомещица,толстуха тысячная Анненкова,тащит сынакурчавца-офицерав модный магазин.А там Полина Гебльс глазами-изюминкамии с газовою грудьюему, кавалергарду,себя вверяетбеззаветно,для осторожности примолвив:  — Все русские мужчины  лукавы и изменчивы! —Но он по чистой совести…Восстанье решено,устав прочитани нежнее верногок Полине расположенон слово закрепляетобрученьем с ней.

  А на утро  полки спешат  к Петру на площадь,  — Жизнь за республику,  долой тирана!    Сенатская площадь    изумлена    до пушечного зева  с картечью в глотке.Меж тем,громоздкий императорНиколайв селедках бакенбардза рюмочкой  поддельных слезулещаетсентиментального предателяс нелгущими глазами:

Все расскажия сам рес-пу-бли-ка-нецсвободы всемво множестведарую!Но в пышныйфейерверочный праздник,пока сверкаютзеленые фонтанысреди точеных нимф, —в тот же деньв 15 верстах от вензелейракети бураков,на мерзлой площадипод указательным перстомПетра Великогомерзотнопокачиваютсяповешенные в ряд.

Митя*

Какая-то провинция… сушь…    глушь…От именин до похорон    тянется жизнь.Немощные тротуары…Щиплют гусыни-свахи.От тетушкиных сплетенв горле пыль,поп, ископаемо косматыйисподлобья бурчит:— Исайя, ликуй! Аминь! —Тут всякая услуга —под микроскопом,жертва, подвиг —соседям оскорбленье;вздумай у бедной женщиныспасти младенца —целое землетресенье.Или: одолжи другу брюки,а там в карманеот столовой ключ,а у Шурочкисобралися подругипозлословить и наугощатьсяполучше.    А съестное    на запоре,    а злословье    Мите в горло,    раззвонилось    на весь город.Решил топиться бедный Митя,от брюк забыв освободиться,а рыболов с повязкоюсерди-и-и-тыйревольвер чоткий чирк— Вылазь из речкиклянись сейчас же,что жизнь желанна.Опешил Митя,отряхнул пиявок,вода приятна,а револьвер ужасен —страшней заразы.Стал Митя —    дикобразен.Предмет всех басенклянется Митя,Митя готов,а рыболоввозьми-кагроб ему приготовь.Плачет провинцияо милом самоубийце.Вчерашние подстрекатели    сварили кутью,бывшие враги —    принесли венокс надписью —    «незабвеннейшему».От всякой радостивстал Митя с гробом вместе:    — Благодарю всех      за вниманье,От похорон сохраню    приятное воспоминаньеА все же боюсь опоздать    к поезду! —…Ту-ту-у-у…Уехал,а с ним мамашаи милая Шурочкавсерьез оценившаясердце Митино.

Человек ниоткуда

Начало простои прискорбно:он в бедности,и пропадомгрозит ему

  судьба.

И вдруг —нивесть откудав роскошном лимузинеподъезжает лорди говорит Бертону:Хотите поменяться?— Возьмите фраки мои автомобильдо самого особнякавключительно.Полмесяцаживите за меня —а я исчезнув темноту,оттудоваглазамисопровождая вас —    везде! —Бертон согласен,три миллиона в банке,но тяжкиобязанности богача.И девушкас зелеными глазамииз-за портьерыв него стреляет,промахиваясьвсего на сантиметр…И лицемерный раб,вчера лишь нанятыйлакей,прячась за ширмой,ему вливает безуспешно в кофечерный яд,а ночьюк хозяину прокравшисьбьет по подушкемимо теменичугунным прессом (— бух!)А двойник-миллионер,не растерявшиськартину ухватив, как щит, —размашистою кочергойпролазника разитпо переносью.От непереносной болилакеи летит по лестнице,а барин вслед кидаетостатком ужина

    с подошвой

…Опять со всех сторонвраги и ворыдвенадцать похищений —деваться некуда…Ах, лучше нищета,чем вечные тревоги.Но поздно:его считаютубийцей тропического президентаи всяческим преступником.

  Он к смерти близок,  но не унывает,  остря вокруг да около,  мороча головы судей  министром      и юристом

А зеленоглазка Мерчиа,издавна поверив  в его невинность,и убедившись в точности      предчувствия,(конец вполне благополучен!)  ему дарит    свободу и любовь,

  и жених  авантюристово наследство  жертвует на революцию  в тропической стране.

Любовь втроем*