Николай Некрасов - Полное собрание стихотворений. Том 1

Ваньки сонные глядели,

Оступя кругом.

"Цело всё!" – сказал купчина,

Парня подозвал:

"Вот на чай тебе полтина!

Благо ты не знал:

Серебро-то не бумажки,

Нет приметы, брат;

Мне ходить бы без рубашки,

Ты бы стал богат -

Да господь-то справедливый

Попугал шутя…"

И ушел купец счастливый,

Под мешком кряхтя…

Над разиней поглумились

И опять легли,

А как утром пробудились

И в сарай пришли,

Глядь – и обмерли с испугу…

Ни гугу – молчат;

Показали вверх друг другу

И пошли назад…

Прибежал хозяин бледный,

Вся сошлась семья:

"Что такое?.." Ванька бедный -

Бог ему судья!-

Совладать с лукавым бесом,

Видно, не сумел:

Над санями под навесом

На вожжах висел!

А ведь был детина ражий,

Рослый человек,-

Не поддайся силе вражей,

Жил бы долгий век…

(Весна 1855)

67.

Тяжелый крест достался ей на долю:

Страдай, молчи, притворствуй и не плачь;

Кому и страсть, и молодость, и волю -

Всё отдала, – тот стал ее палач!

Давно ни с кем она не знает встречи;

Угнетена, пуглива и грустна,

Безумные, язвительные речи

Безропотно выслушивать должна:

"Не говори, что молодость сгубила

Ты, ревностью истерзана моей;

Не говори!.. близка моя могила,

А ты цветка весеннего свежей!

Тот день, когда меня ты полюбила

И от меня услышала: люблю -

Не проклинай! близка моя могила:

Поправлю всё, всё смертью искуплю!

Не говори, что дни твои унылы,

Тюремщиком больного не зови:

Передо мной – холодный мрак могилы,

Перед тобой – объятия любви!

Я знаю: ты другого полюбила,

Щадить и ждать наскучило тебе…

О, погоди! близка моя могила -

Начатое и кончить дай судьбе!.."

Ужасные, убийственные звуки!..

Как статуя прекрасна и бледна,

Она молчит, свои ломая руки…

И что сказать могла б ему она?..

(Весна 1855)

68. Секрет

(Опыт современной баллады)

1

В счастливой Москве, на Неглинной,

Со львами, с решеткой кругом,

Стоит одиноко старинный,

Гербами украшенный дом.

Он с роскошью барской построен,

Как будто векам напоказ;

А ныне в нем несколько боен

И с юфтью просторный лабаз.

Картофель да кочни капусты

Растут перед ним на грядах;

В нем лучшие комнаты пусты,

И мебель, и бронза – в чехлах.

Не ведает мудрый владелец

Тщеславья и роскоши нег;

Он в собственном доме пришелец

Занявший в конуре ночлег.

В его деревянной пристройке

Свеча одиноко горит;

Скупец умирает на койке

И детям своим говорит:

2

"Огни зажигались вечерние,

Выл ветер и дождик мочил,

Когда из Полтавской губернии

Я в город столичный входил.

В руках была палка предлинная,

Котомка пустая на ней,

На плечах шубенка овчинная,

В кармане пятнадцать грошей.

Ни денег, ни званья, ни племени,

Мал ростом и с виду смешон,

Да сорок лет минуло времени -

В кармане моем миллион!

И сам я теперь благоденствую,

И счастье вокруг себя лью:

Я нравы людей совершенствую,

Полезный пример подаю.

Я сделался важной персоною,

Пожертвовав тысячу в год:

Имею и Анну с короною,

И звание друга сирот.

Но дни наступили унылые,

Смерть близко – спасения нет!

И время вам, детушки милые,

Узнать мой великий секрет.

Квартиру я нанял у дворника,

Дрова к постояльцам таскал;

Подбился к дочери шорника

И с нею отца обокрал;

Потом и ее, бестолковую,

За нужное счел обокрасть

И в практику бросился новую -

Запрегся в питейную часть.

Потом…"

3

Вдруг лицо потемнело,

Раздался мучительный крик -

Лежит, словно мертвое тело,

И больше ни слова старик!

Но, видно секрет был угадан,

Сынки угодили в отца:

Старик еще дышит на ладан

И ждет боязливо конца,

А дети гуляют с ключами.

Вот старший в шкатулку проник!

Старик осадил бы словами -

Нет слов: непокорен язык!

В меньшом родилось подозренье,

И ссора кипит о ключах -

Не слух бы тут нужен, не зренье,

А сила в руках и ногах:

Воспрянул бы, словно из гроба,

И словом и делом могуч -

Смирились бы дерзкие оба

И отдали б старому ключ.

Но брат поднимает на брата

Преступную руку свою…

И вот тебе, коршун, награда

За жизнь воровскую твою!

<1851>, весна 1855

69. НА РОДИНЕ

Роскошны вы, хлеба заповедные

Родимых нив,-

Цветут, растут колосья наливные,

А я чуть жив!

Ах, странно так я создан небесами,

Таков мой рок,

Что хлеб полей, возделанных рабами,

Нейдет мне впрок!

Лето 1855

70. В БОЛЬНИЦЕ

Вот и больница. Светя показал

В угол нам сонный смотритель.

Трудно и медленно там угасал

Честный бедняк сочинитель.

Мы попрекнули невольно его,

Что, заблуждавшись в столице,

Не известил он друзей никого,

А приютился в больнице…

"Что за беда, – он шутя отвечал:-

Мне и в больнице покойно.

Я всё соседей моих наблюдал:

Многое, право, достойно

Гоголя кисти. Вот этот субъект,

Что меж кроватями бродит,-

Есть у него превосходный проект,

Только – беда!- не находит

Денег… а то бы давно превращал

Он в бриллианты крапиву.

Он покровительство мне обещал

И миллион на разживу!

Вот старикашка актер: на людей

И на судьбу негодует;

Перевирая, из старых ролей

Всюду двустишия сует;

Он добродушен, задорен и мил

Жалко – уснул (или умер?),

А то бы, верно, он вас посмешил…

Смолк и семнадцатый нумер!

А как он бредил деревней своей,

Как, о семействе тоскуя,

Ласки последней просил у детей,

А у жены поцелуя!

Не просыпайся же, бедный больной!

Так в забытьи и умри ты…

Очи твои не любимой рукой -

Сторожем будут закрыты!

Завтра дежурные нас обойдут,

Саваном мертвых накроют,

Счетом в мертвецкий покой отнесут,

Счетом в могилу зароют.

И уж тогда не являйся жена,

Чуткая сердцем, в больницу -

Бедного мужа не сыщет она,

Хоть раскопай всю столицу!

Случай недавно ужасный тут был:

Пастор какой-то немецкий

К сыну приехал – и долго ходил…

"Вы поищите в мертвецкой",-

Сторож ему равнодушно сказал;

Бедный старик пошатнулся,

В страшном испуге туда побежал,

Да, говорят, и рехнулся!

Слезы ручьями текут по лицу,

Он между трупами бродит:

Молча заглянет в лицо мертвецу,

Молча к другому подходит…

Впрочем, не вечно чужою рукой

Здесь закрываются очи.

Помню: с прошибленной в кровь головой

К нам привели среди ночи

Старого вора – в остроге его

Буйный товарищ изранил.

Он не хотел исполнять ничего,

Только грозил и буянил.

Наша сиделка к нему подошла,

Вздрогнула вдруг – и ни слова…

В странном молчаньи минута прошла:

Смотрят один на другого!

Кончилось тем, что угрюмый злодей,

Пьяный, обрызганный кровью,

Вдруг зарыдал – перед первой своей,

Светлой и честной любовью.

(Смолоду знали друг друга они…)

Круто старик изменился:

Плачет да молится целые дни,

Перед врачами смирился.

Не было средства, однако, помочь…

Час его смерти был странен

(Помню я эту печальную ночь):

Он уже был бездыханен,

А всепрощающий голос любви,

Полный мольбы бесконечной,

Тихо над ним раздавался: "Живи,

Милый, желанный, сердечный!"

Всё, что имела она, продала -

С честью его схоронила.

Бедная! как она мало жила!

Как она много любила!

А что любовь ей дала, кроме бед,

Кроме печали и муки?

Смолоду – стыд, а на старости лет -

Ужас последней разлуки!..

Есть и писатели здесь, господа.

Вот, посмотрите: украдкой,