Андрей Дементьев - Года любви и дни печали

* * *

Ане

Я счастлив снова думать о тебе,И дум таких уже теперь не мерено.Я радуюсь, что ты в моей судьбе.И уходить, как будто, не намерена.

Благодарю судьбу за первый день любви.За все другие, что еще предвидятся.Твое молчанье и слова твои,Как вздох царевны на влюбленность витязя.

* * *

Поэзия —Рискованный полет.Что страховатьсяПолотном газетным?

А если падать —Так на черный лед.Как это и положеноПоэтам.

Сказание об Андрее Вознесенском

На Пятой авенюЯ встретился случайноС открытым внове шармомИ с юностью своей.

На солнечной витринеВисел пиджак печально,Такой же, что когда-тоНосил мой друг Андрей.

Мистическое чувствоМне душу опалило.И распахнул я двери,Поверив в чудеса.

Но чуда не случилось.И я ушел унылоОт образа Андрея,Не осушив глаза.

Я перепутал годы,Смешал все наши датыВ надежде, что нежданноЖизнь обратится вспять.

Но друг мой виноватоСмотрел из дальней дали,И ничего в ответ мнеУже не мог сказать.

…Он мчался по Нью-Йорку,С иголочки одетый,Как будто поднималсяНад залами Москвы.

И васильки Шагала,Что были им воспеты,Смотрели вслед с плакатаГлазами синевы.

В машине пел Боб Дилан,И давней песней этойПевец прощался с другом,О чем никто не знал.

Последняя поездкаВеликого поэта…Но ждал Политехнический —Его любимый зал.

…Я вижу эту сцену.Царит на ней цветастоСверхсовременный витязьИ поднята рука.

Встает над залом властноВо весь свой рост великийЕдинственная в миреНадежная строка.

Он был пижон и модникЛюбил цветные кепкиИ куртки от Кардена.И шарфик à Paris.

И рядом с ним нелепоСветился чей-то галстук,На чьих-то старых брюкахВздувались пузыри.

Не зря же и в стихах онТак увлекался формой,Что вмиг был узнаваемПочти в любом ряду.

А что всех удивляло, —Ему казалось нормой,Когда бросал алмазыВ словесную руду.

Я не хочу миритьсяС его земным уходом.Не может свет погаснуть,Когда падет во тьму.

Андрей в своей стихии,Как Байрон, мог быть лордом.Судьба же подарилаНебесный сан ему.

И Господа просил онПослать ему второго,Чтоб поровну общаться,Он так был одинок…

Господь не принял просьбу.Не делят Божье слово.Жил без дублера Пушкин.И Лермонтов, и Блок.

По синему экрануЛетят куда-то птицы.Легки и чутки крылья,И музыкален звук…

Но птиц тех белоснежныхЯ принял за страницы,Умчавшиеся в вечностьС его уставших рук.

В своих стихах последнихНемногого просил он:«Храните душу чистой,Не троньте красоту…»

Был голос полон силы.В нем столько было веры,Что мир, устав от крика,Услышал просьбу ту.

* * *

Добрый порыв не бывает некстати.Доброе слово всех прочих нужней.Я не жалею, что годы потратилНа долгожданных и верных друзей.

Правда, обида случилась однажды:Друг оплошал на крутом виражеИ не пришел, хоть я очень нуждался,Горькую метку оставив в душе.

Так уж случилось…Но все мы ранимы.И не прощаем предательств и зла…Встретилась ложь —Ты прошествовал мимо,Как мимо сердца и дружба прошла.

Добрый порыв не бывает некстати.И ничего изменить в нем нельзя.Я бы хотел, чтоб мне верил читатель,Как доверяют друг другу друзья.

* * *

Младший брат ОнегинаПечоринМногому учился у него.Мог любую истину оспорить,Только бы добиться своего.

А Татьяне и печальной МериС братьями весьма не повезло.

Им достались горькие потери.А любви – насмешливое зло.

* * *

Мой читатель уходит.Покидает меня.Книголюбов в народеМеньше день ото дня.

Кто-то возраст свой лечит.Нездоров, стало быть.А иным просто нечемЗа стихи заплатить.

Те, кто бизнесом занят,Книг не любят читать.Не страницы, а «мани»Им привычней листать.

Все равно я не верю,Что разлука пришла.С обоюдной потерейНе смирится душа.

Все вернется когда-тоВновь на круги своя.Это жизнь виноватаВ том, что в панике я.

* * *

Я устал от этой жизни,От ее проблем.От речей пустопорожних,Взявших души в плен.

Я устал от этой жизни,От ее невзгод,Где горбатитсяИ терпитГорести народ.

Где история в загоне,Прошлое – в дерьме.«Ничего не надо помнить», —Говорят стране.

Я устал от этой жизни,Где порядка нет,Потому что нашей властиСлишком мало лет.

Ей бы надо подучиться,Прежде чем учитьТех,Кто смотрит с укоризнойНа лихую прыть.

Я устал от этой жизни,Взятой напрокат…

Может, кто-то мне подскажет,Кто в том виноват?

* * *

Северный Кавказ —Швейцарские пейзажи.Горные вершины,Грусть и красота…

Мне бы здесь остаться.Я бы славно зáжил.Да не отпускаютОтчие места.

Другу

Сердце просит пощады.Просит сбавить накал…

«Не дождешься награды,Добрых слов и похвал.И за то, что открыто,По веленью любвиТы чужие обидыПринимал, как свои.

Призывал Божью милостьК тем, кто падал во грех.И считал справедливостьПривилегией всех.

Не боялся начальствуВозражать на виду.И менять свое счастьеНа чужую беду.

И тупому молчаньюВызов предпочитал,Когда ложь величали,Не стесняясь похвал.Когда правду гноили,Напрягая слова…»

Трудно жить в этом мире,Если совесть жива.

* * *

Темами для будущих стихов —Может обернуться жизнь поэта.Вся – от торжества и до грехов,Вся – от горькой тьмы до света.

Это только внешне о себеОткровенно говорит поэт нам.Речь его, по сути, о судьбеИ о буднях Родины заветной.

Время через частные чертыСнова распахнется настежь.Все – от неожиданной бедыДо чужого счастья.

У поэта нет других забот,Как открыться людям.Потому что в нем всегда живетЭта схожесть судеб.

Памяти сына

Листаю жизнь твою, как книгу…И с незаполненных страницЯ вновь тебе в былое крикну:«В непредсказуемость вернись!»

Здесь без тебя так одиноко,Как одинок наш старый дом…И тишина глядит из окон,Как будто спит он мертвым сном.

Я помню – детство в нем носилось.Вился над крышей синий дым.Тогда еще нам не грозилаРазлука взглядом неземным.

Я думал, что так вечно будет.Ты – рядом.А года не в счет.

Но ты ушел…И неподсуденТвой неожиданный уход.

* * *

Дождь барабанит в окна, словно мент.А ветер, как тупой московский пристав,Нетерпелив, настырен и неистов,Шумит, надеясь улучить момент,Когда восторжествует власть егоИ он сорвет иль уничтожит что-то.О, как же опрометчива Природа,Одобрив это злое торжество.

Но вот уже светлеет небосвод.Наверно, скоро стихнет непогода.И, устыдившись ярости,ПриродаВ знак извиненья —Солнце нам пошлет.

* * *

Жаворонок где-то высокóНачинает песню на досуге.И поет так нежно и легко,Словно объясняется подруге.

И плывет с заоблачных высотЭто вдохновение над бездной.И земля, устав от непогод,Радуется музыке небесной.

Тверская элегия

Марине

Я вернулся в прожитые годы —В Устье – в деревенскую печаль.Те же избы там и огороды,Та же тишь и голубая даль.

Помнишь, в Устье мы снимали дачу?Чистый домик на краю села…Я любил на речке порыбачить.Как-то раз и ты со мной пошла.

И сидели мы над гладью синей —Два неискушенных рыбака.И удачи мысленно просили,Но не брали рыбы червяка.

А в лесу нас ожидали груздиИ краснели ягоды в траве.И смотрели вслед нам с легкой грустьюВасильки на утреннем жнивье.

Слушали мы пенье птиц с тобою.Я учил тебя распознаватьГолоса дрозда и козодоя,Словно лес был нотная тетрадь.

В августе мы уезжали в город —Школа, дни занятий и проказ.Но врывался в дом сосновый шорохИ печалью отзывался в нас.

Проглядел я, как ты стала взрослой,Потому что годы принимал шутя.В этой жизни, как и в жизни прошлойВсе равно ты для меня дитя.

Помнишь, как по северной столицеМы бродили в первый раз с тобой?В первый раз пришлось нам разлучиться.Ты осталась со своей судьбой.

Обласкал тебя и принял Питер.Заменила Волгу нáдолго Нева.Только что-то не являлся витязь,Чтоб сказать заветные слова.

Время шло…Ты замуж не спешила.Жизнь текла, судьбу не торопя.Как-то ты наивно пошутила:«Нет пока похожих на тебя…»

Но свершилось все, как ты хотела.И явился витязь в добрый час.Сколько лет с той встречи пролетело.Сколько счастья ожидает вас.

Возвращаюсь в прожитые годы.В тишь лесов и запах стребунца.Обойдя обиды и невзгоды,Катит воды юная Тверца.

* * *