Райнер Мария Рильке - Новые стихотворения

Жардэн де плант, Париж

Как будто с Фрагонара полотнаони сошли. В них алость с белизноюне режут глаз контрастною игрою.Так Спящая Красавица нежна

5 пред поцелуем принца. Стоя чиннона тонком стебле розовом, оницветут все вместе и без суетни.И полные соблазна, точно Фрина,

9 они в себя влюбляются, робея,и прячут голову на длинной шеев пунцовое и черное крыло.

12 Но прозвенела зависть по вольеру,и вмиг оцепенение прошло.И завладели птицами химеры.

Персидский гелиотроп

Возможно, похвала тяжелых розтвою подругу растревожит въявь.Тогда ты к вышитой траве прибавьгелиотропа шепот, чтоб он внес

5 в бюль-бюля разухабистое пенье —изящество, в него войдя едва.Ты знаешь сам, как в сладком сновиденьив живую плоть сливаются слова.И гласных нежная голубизнаблагоухает ароматом сна.

11 Так перед стеганой листвою звездыкистью смыкаются шелковогроздой,сбивая наудачу в смесь однус ванилью и корицей — тишину.

Колыбельная

Без меня, одна, скажи,ты б могла уснуть, не слышалипы шороха над крышей —голоса моей души?

5 Без меня, без этих слов,еле слышно, оробелок твоему приникших телу,словно сонмы легких снов,

9 без меня, наединес горьким привкусом утраты,словно сад, вдыхая мятыпряный запах в полусне?

Павильон

Даже сквозь дверные эти стекла,полуослепленные дождем,до сих пор заметен отблеск блеклыйпрежнего веселья, что заглохло,вымокло от слез, потом иссохлои теперь забыто поделом.

7 И тяжелой гроздью над верандой,тайных чувств и скрытности полна,каменная серая гирлянданад дверьми висеть обречена,

11 и дрожит мгновеньями при встречес бурями осенними во тьме,а старинный герб, как на письме,не утратил дара красноречья,

15 словно он скрепил своей печатьюболь и слезы тех прошедших лет.Ты идешь аллеей, из объятийхлестких веток вырвавшись на свет,

19 и запомнишь до скончанья днейстарые надтреснутые урны,спрятавшие пепел жизни бурнойв цепкой памяти твоей.

Похищение

Сколько раз от служанок, бывало,она убегала из дому прочь,чтобы увидеть ветер и ночь —только самое их начало.Но даже и бурь полуночных вытьене в силах парк разодрать этот в клочья,как это сделала совесть ее,

8 когда он сорвал ее с лестницы легкойи увлек далёко-далёко —

10 туда, где ее карета ждала.

11 И она почуяла запах кареты,черной, как смерть, и ее пронялахладная мгла.И все вокруг было черного цвета,но холод и тьма были в ней самой.Не надеясь дожить до рассвета,она волос коснулась рукойи услышала голос чужой и отпетый —я с тобой.

Розовая гортензия

Кто принял эту розовость? Кто зналсоцветий этих тайные расчеты?Как вещь не вдруг теряет позолоту,с них постепенно этот цвет сползал.

5 Они не просят возместить потерю.Возможно, эту розовость с собойувлек и растворил в небесной сферекрылатых ангелов бесшумный рой.

9 Возможно, розовость свели на нет,чтоб ей не дать увянуть и отцвесть.И только зелень, что под нею есть,все знает, про себя храня секрет.

Герб

Прежде, словно зеркало, вбирал онмишуру пространства — этот щит.Но теперь, как будто под забралом,он внутри себя хранит

5 подлинные судьбы только тех,кто свой род на долгом протяженьизаселил в зеркальном отраженьиявной истинностью вех,

9 непреложных яркостью своей.Сверху шлем на нем лежит, обшитыйгромкой славою и тьмой,

12 и мерцаньем дорогих камней.Шлемовый намёт, ветрам открытый,падает увядшею листвой.

Холостяк

Ночь тыкалась в ковры, шкафы, комоды.Был стол завален кипами бумаг.А он терялся в закоулках рода,который таял вместе с ним впотьмах.И вглядываясь в прошлое сквозь годы,он узнавал себя в чужих чертах.

7 Надменно мебель высилась над полом,был каждый стул пустым тщеславьем полон.Тянуло себялюбьем из углов.Ночь нависала пологом тяжелым,и мелким-мелким золотым помоломструилось время из часов.

13 А он его не брал, чтоб в лихорадке,как с их холодных трупов покрывала,стянуть другие времена.Зашевелив губами, как со сна,он похвалил писавшего устало,как будто тот ему писал: «Итак,со мной знаком ты? Значит, все в порядке!»Но зеркало ни в чем не знало меры:он в нем окно увидел и портьеру,и призрак свой, глядевший в полумрак.

Одинокий

Нет: пусть сердце превратится в башню,а меня поставят рядом с ней.Пусть усилят пустоту всегдашнейнесказанной болью прошлых дней.

5 И один в чрезмерности пустынной,где — то свет, то все залито тьмой,я с неутолимою тоскойподнимусь на самую вершину,

9 чтобы, упираясь в эту твердь,даль пространств окинуть тихим взором,и чтоб, рухнувши под их напором,в радостном блаженстве встретить смерть.

Читатель

О, как нам опознать того, кто ницсклонил лицо — от бытия в другое,что прерывается на миг пороюлишь перелистыванием страниц?

5 Ведь даже мать его навернякапонять не в силах — сын ли это теньювсю книгу напоил. А мы тем менеузнаем, что он потерял, пока

9 он впитывал в себя за словом слово,тянул глазами, словно бечевой.И натолкнувшись вновь на мир готовый,ролями сразу поменялся с ним:как дети, увлеченные игрой,внезапно видят мир сплошных загадок.Его черты, вдруг изменив порядок,лицо навеки сделали другим.

Яблоновый сад

Боргебю-горд

Посмотри, как по вине закатазелень светится в вечерний час!Словно урожай ее богатыймы собрали и скопили в нас,

5 чтоб очистить от воспоминаний,от надежд, что поросли быльем,от душевных терний и терзанийи пересадить ее потом

9 к дюреровским этим деревам,что, всю тяжесть сотни дней рабочихна себя взвалив без проволочеки распределив по всем плодам,

13 силятся себя перерастии отдаться нам без укоризны,чтоб в итоге этой долгой жизнис пройденного не сойти пути.

Призвание Магомета

Когда к нему в тайник вошел высокийи чистый ангел, весь светясь огнем,он распознал его в мгновенье окаи попросил его лишь об одном —

5 о позволеньи не покинуть кроваему, смущенному душой купцу.Он жизни не читал — и мудрецуне слишком тяжело ли это слово?

9 Но тот с упорством, бьющим через край,велел его исполнить приказанье,не уступал и требовал: читай!

12 Он прочитал. И ангел ниц упал.И стал он тем, кто прочитал писанье,и подчинялся, и осуществлял.

Гора

Тридцать шесть и трижды тридцать разрисовал художник эту гору,вновь и вновь задерживая взоры(тридцать шесть и трижды тридцать раз)

5 на ее немыслимом вулкане,полный искушений и тревог.А носитель этих очертанийсвоего величия не мог,

9 не хотел скрывать — и дни и ночиот себя отряхивая прочь,гордости не в силах превозмочь.И меняясь каждый миг воочью,образ свой возвел он в самоцель.Безучастный ко всему, без мненьясвоего, он вдруг, как откровенье,проникает сквозь любую щель.

Мяч