Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений

Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я

нашел жертвенник, на котором написано:

Неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная,

чтите, я проповедую вам».

Бог

О, Боже мой, благодарюЗа то, что дал моим очамТы видеть мир, Твой вечный храм,И ночь, и волны, и зарю...Пускай мученья мне грозят, —Благодарю за этот миг,За все, что сердцем я постиг,О чем мне звезды говорят...Везде я чувствую, вездеТебя, Господь, – в ночной тиши,И в отдаленнейшей звезде,И в глубине моей души.Я Бога жаждал – и не знал;Еще не верил, но, любя,Пока рассудком отрицал, —Я сердцем чувствовал Тебя.И ты открылся мне: Ты – мир.Ты – всё. Ты – небо и вода,Ты – голос бури, Ты – эфир,Ты – мысль поэта, Ты – звезда...Пока живу – Тебе молюсь,Тебя люблю, дышу Тобой,Когда умру – с Тобой сольюсь,Как звезды с утренней зарей;Хочу, чтоб жизнь моя былаТебе немолчная хвала,Тебя за полночь и зарю,За жизнь и смерть – благодарю!..

Смерть

(Петербургская поэма)

Первая песнь

I

Анакреон подняв свой кубок,Склонив на грудь румяный лик,Бывало пел любовь голубок,Венчанный розами старик.И ты в приюте муз и гpaций,Беспечно дни провел, Гораций:Певцы, не ведая забот,Свой мед, как пчелы, собирали.И был отраден их восход,Закат блаженный – без печали.Так жил, вдали от всех тревог,Художник древности, как бог.

II

Бывало, в мирном кабинете,И наши лирики моглиХвалить, забыв про все на свете,Красоты неба и земли...Теперь совсем иное время:Поэтов ветреное племяЖелезный век поработилЦарит над нами муза гнева,И стих унылый сердцу мил.Веселья прежнего напева,Друзья, не требуйте от нас...Но с Богом в путь: начну рассказ...

III

Наш город скучный и холодныйВ стихах задумчивых пою,Наш Север мрачный и бесплодныйОтчизну бедную мою.В огромном Невском и Литейной,В их красоте прямолинейной,В Неве, закованной в гранит, —Есть дух суровый. Город бедный,Не даром над тобой царитНа глыбе камня Всадник Медный:Ты полон страха и тоски —Под грозным манием руки

IV

Петровой! В городе туманном,В громадах улиц – мысль одна,Как луч в кристалле многогранном,Кругом везде отражена,В холодном бледном небосводе,И в этой северной природеТаится кроткая печаль:Когда гляжу на мрачный Heвский,На отуманенную даль, —Твоих героев, Достоевский,Припоминаю. Русский духИ здесь, быть может, не потух.

V

И здесь не дремлет в людях совесть,И здесь на лицах молодыхЯ иногда читаю повестьСтраданий гордых и немых.Люблю смотреть, как негодуетНева, лишь с запада подуетМогучий ветер. Синий ледЛучами теплыми расколот;К морям волна его несет...Зато зимой в столице – холод,И неподвижна, и мертваПод снежным саваном Нева...

VI

Был час, когда сквозь дым душистыйСигар, меж фруктов, на столе,Под лампой блещет золотистыйЛикер в граненом хрустале,Когда, минут не тратя даром,Сидит за третьим самоваромЧиновник бедный на Песках,Зовет соперников для винтаХозяин с картами в руках,Когда в проходах лабиринтаУ мрачных театральных кассШумит толпа и блещет газ.

VII

А за Невою, сном объятый,Огромный ряд домов почил;На крышах снег голубоватыйХолодный месяц озарил.И он печальным, робким взоромСквозь окна с ледяным узоромВ большую комнату проник,И бледный луч упал на стклянки,На груды атласов и книг,На микроскоп, реторты, банки...И романтичная лунаГлядит на все, удивлена:

VIII

Не лепестки цветущих лилий,Не розы, – тихий, лунный светПосеребрил под слоем пылиАнатомический скелет.Сидит хозяин в креслах. РядомС лицом румяным, с умным взглядомХолодных глаз – веселый гость.Он зажигает папиросуИ говорит: «Послушай, злостьБесцельна. Глупому вопросуТы придаешь трагизм. Поверь,Гони природу нашу в дверь —

IX

Она в окно войдет. Мой милый,Ты жил в ученой келье, страхПред миром чувствуя, унылыйИ нелюдимый, как монах.Но первый пыл девичьей ласки,Лукавый смех, живые глазки, —И как Борис мой ни умен,Он – слеп, он потерял рассудок,Готовь, Бог весть в кого – влюблен,Писать в гирлянде незабудок,В альбоме, полном чепухи,Сентиментальные стихи!

Х

Отдайся чувствам мимолетным,Пока не поздно, и живиЭпикурейцем беззаботным,Как я, не ведая любви,Меняя женщин для забавы:Они – капризны и лукавы.Слегка внимательно ко всем,Пусть сердце, прихоти послушно,Для них не жертвуя ничем,Им изменяет равнодушно:Тогда, без тягостных оков,Ты будешь весел и здоров!..»

ХI

Но наш герой с улыбкой грустнойСказал товарищу в ответ:«В делах любви – ты врач искусный,Я принимаю твой совет.Со мною делай что угодно!..О, только б вновь дышать свободно.И быть здоровым!.. Сознаю,Что страсть комична и нелепа,Стыжусь, и все-таки люблю,Я против логики и слепо,Не знаю, сам за что!..» Он всталИ гневом взор его блистал.

ХII

«Нет, власть любви должна наукаВ сердцах людей искоренить!..Когда б ты знал, какая мукаБыть вечно в рабств: погубитьНас может первая девчонка...В руках неопытных ребенка —Судьба моя!.. О, сколько раз,Когда мне знанье открывалоСвой мир в полночный, тихий час,И пламя спирта согревалоСтекло звенящее реторт, —Я был так радостен и горд!

ХIII

Меж книг и банок запыленных,В лаборатории – один,Cтихий, умом порабощенных,Я был в то время властелин.Теперь – я раб! Какая силаМой ум и волю победила?Любовь!.. От предков дикарейЯ получил ее в наследство, —Для размножения людейПрироды выгодное средство...Слепая, глупая любовь!..»Но гость его утешил вновь:

XIV

«Исполни мой совет разумный.С тобою вместе проведемМы эту ночь»... В Орфеум шумныйОни поехали вдвоем,Пока вдоль сумрачной ФонтанкиВлачатся медленные санки,И в блеске звезд глубок и тих,Над ними неба синий полог, —Позвольте вам представить их:Борис Каменский – физиолог,Веселый друг его – Петров —Один из модных докторов,

ХV

Печально люстры в душном залеКутил полночных сквозь туманИ лица женщин озарялиПод слоем пудры и румян...Табачный дым и запах пива...Мелькают слуги торопливо;Скучая, медленно вокругГуляют пары. Здесь не редкиСкандалы... Монотонный звукКакой-то глупой шансонетки,Разгул и смех... Порой бокалВ азарте пьяный разбивал.

XVI

Стыдливый мальчик, тих и робок,Сюда идет в шестнадцать лет,В чаду вина, под звуки пробокОн узнает любовь и свет.Сюда идет старик почтенный,Под ношей долгих лет согбенный...Петров наш весел и умен,Как на пиру горацианском.Его приятель возмущен:Не много прелести в шампанскомОн находил. Покинув зал,На вольный воздух он бежал.

ХVII

Нет! Идеал эпикурейскийЕго тоски не победить:Забыв о пошлости житейской,Он в небо вечное глядит.Там, в синеве морозной ночи,Мерцают звезд живые очи...Хотя насмешливо он звалСвою любовь сентиментальной,Все ж имя Ольги повторялС улыбкой нежной и печальной;Как робкой девушки мечта,Была любовь его чиста.

XVIII

Познанья жаждою томимый,Читал он с детства груды книг,Позитивист неумолимый,Огюста Конта ученик,Старался быть вполне свободнымОт чувств, научным и холодным.Как равнодушно он внималЛюдскому ропоту и стонам!Порывы сердца подчинялМатематическим законам.Пред ним весь мир был мертв и нем,Как ряд бездушных теорем

XIX

В неуловимых переходахМы подражаем без трудаЕвропе в галстуках и модах,И даже в мыслях иногда:Боготворим чужое мненье,И, в благородном увлеченье,Не отделив от правды ложь,Мы верим выводам заранее,Так в наше время молодежьПленяет Спенсер. АнгличанеНад нею властвуют: законТвоя наука, Альбион!

ХХ

Наш юный друг – в стремленьях вечных,В живых созданиях веков,В порывах духа бесконечных —Самонадеян и суров —Старался видеть только бредниПустых мечтателей: последнийОн вывод знанья принимал.От всех покровов и загадокПрироду смело обнажал,Смотрел на мировой порядокВ одну из самых мрачных призм —Сквозь безнадежный фатализм.

XXI