Дмитрий Мережковский - Стихотворения 1883-1887

В руки Мать его взяла,

Любовалась красотою

Безмятежного чела.

Ручки слабые Младенец

В грозно сумрачный простор

С беспредельною любовью

С лона Матери простер.

Все, что борется, страдает,

Все, что дышит и живет,

Он зовет в свои объятья,

К счастью вечному зовет.

И природа встрепенулась,

Услыхав Его призыв,

И помчался ураганом

Бурной радости порыв.

Синева ночного неба

Стала глубже и темней,

И бесчисленные звезды

Засверкали ярче в ней;

Все цветы и все былинки

По долинам и лесам

Пробудились, воскурили

Благовонный фимиам.

Слаще музыка дубравы,

Что затронул ветерок,

И звучнее водопадом

Низвергается поток,

И роскошней покрывалом

Лег серебряный туман,

Вечный гимн запел стройнее

Безграничный океан.

Ликовала вся природа,

Величава и светла,

И к ногам Христа-Младенца

Все дары свои несла.

Близ пещеры три высоких,

Гордых дерева росли,

И, ветвями обнимаясь,

Вход заветный стерегли.

Ель зеленая, олива,

Пальма с пышною листвой —

Там стояли неразлучной

И могучею семьей.

И они, как вся природа,

Все земные существа,

Принести свой дар хотели

В знак святого торжества.

Пальма молвила, склоняя

Долу с гордой высоты,

Словно царскую корону,

Изумрудные листы:

   «Коль злобой гонимый

   Жестоких врагов,

   В безбрежной равнине

   Зыбучих песков,

   Ты, Господи, будешь

   Приюта искать,

   Бездомным скитальцем

   В пустынях блуждать,

   Тебе я открою

   Зеленый шатер,

   Тебе я раскину

   Цветочный ковер.

   Приди Ты на отдых

   Под мирную сень:

   Там сумрак отрадный,

   Там свежая тень».

Отягченная плодами,

Гордой радости полна,

Преклонилася олива,

И промолвила она:

   «Коль, Господи, будешь

   Ты злыми людьми

   Покинут без пищи —

   Мой дар Ты прими.

   Я ветви радушно

   Тебе протяну

   И плод золотистый

   На землю стряхну.

   Я буду лелеять

   И влагой питать,

   И соком янтарным

   Его наливать».

Между тем в унынье тихом,

Боязлива и скромна,

Ель зеленая стояла;

Опечалилась она.

Тщетно думала, искала —

Ничего, чтоб принести

В дар Младенцу-Иисусу

Не могла она найти;

Иглы острые, сухие,

Что отталкивают взор,

Ей судьбой несправедливой

Предназначены в убор.

Стало грустно бедной ели;

Как у ивы над водой,

Ветви горестно поникли,

И прозрачною смолой

Слезы капают обильно

От стыда и тайных мук,

Между тем как всё ликует,

Улыбается вокруг.

Эти слезы увидала

С неба звездочка одна,

Тихим шепотом подругам

Что-то молвила она,

Вдруг посыпались — о чудо! —

Звезды огненным дождем,

Елку темную покрыли,

Всю усеяли кругом,

И она затрепетала,

Ветви гордо подняла,

Миру в первый раз явилась,

Ослепительно светла.

С той поры, доныне, дети,

Есть обычай у людей

Убирать роскошно елку

В звезды яркие свечей.

Каждый год она сияет

В день великий торжества

И огнями возвещает

Светлый праздник Рождества.

Декабрь 1882

ИЗ ГОРАЦИЯ

Не блестит мой скромный дом

Золотыми потолками,

Нет слоновой кости в нем,

И над стройными столбами,

Что готовит богачам

Житель Африки далекой, —

Плиты мраморные там

Не покоятся высоко.

Мне в наследство не дадут

Твой чертог, о царь Азийский;

Мне рабыни не прядут

Нежный пурпур лаконийский.

Песен дар — вот мой удел,

А сокровище мне — лира;

С ней бедняк пленить сумел

Самодержцев полумира.

Здесь, в тиши сабинских нив,

Всем, что нужно, я владею,

И спокоен, и счастлив,

Больших благ просить не смею.

День за днем, за часом час

И за годом год уходит,

А безумец, суетясь,

Беспокойно жизнь проводит.

Неминуемый конец

Позабыв, прилежно строя

Пышный мраморный дворец, —

Он не ведает покоя.

Предприимчивости полн,

Побеждает он пучину,

Воздвигает против волн

Величавую плотину.

Он, корыстью ослеплен,

Не щадит межи соседней,

И жестоко хитит он

Бедняка кусок последний:

И, постигнутый бедой,

Унижением гонимый,

Тот бежит с детьми, с женой,

Покидает кров родимый.

А меж тем для всех людей

Нет вернейшего жилища,

Чем подземный мир теней,

Чем немая сень кладбища.

Где же цель людских трудов,

И на что мы тратим силы?

Властелинов и рабов

Не равно ли ждут могилы?

Даже мудрый Прометей

Обмануть не мог Харона;

Даже Тантала детей

Укрощает власть Плутона.

Смерть навек освободит

Угнетенного страдальца,

Успокоит, приютит

Утомленного скитальца.

1883

«В царстве солнца и роз я мечтал отдохнуть…»

В царстве солнца и роз я мечтал отдохнуть,

Здесь дышала легко беззаботная грудь…

Вдруг неслышно мелькнул бледный призрак за мной, —

Он мне в очи глядел, он кивал головой.

Наклонившись ко мне, стал он тихо шептать:

«Я с тобою, мой друг, я с тобою опять!..

Мне, угрюмой тоске, обречен навсегда,

Ты не в силах бежать от меня никуда:

День и ночь по следам я гналась за тобой —

В небесах — облачком, в море — грозной волной;

Я — подруга твоя, — и в объятьях моих

Охраню я тебя от лобзаний чужих:

Я, как черная мгла, как дыхание бурь,

Омрачу небеса и морскую лазурь!»

1883

ПИР

Отрывок

…Кончался пир, и утро приближалось.

В хрустальной вазе тихо умирал

Букет цветов от знойного угара,

И зеркала тускнели в дымке пара.

Над бархатом корсета выступал

Упругий очерк груди обнаженной,

И локоны с головки наклоненной

Покрыли чашу, падая на дно,

Как золото, в пурпурное вино.

В одеждах дам виднелся шелк измятый;

На канделябрах пламень почернел;

И яркий сок разрезанной гранаты,

Как кровь, на белой скатерти алел.

Ворвалось утро меж портьер тяжелых

И брызнуло холодною струей

Над рядом лиц насильственно веселых,

Над жалкой смертью оргии ночной…

И веера под нежным пухом скрыли

Стыдливый мрамор голого плеча,

И мы рукой невольно заслонили

Усталый взор от бледного луча…

1884

СОН

Мне снилось — от резни чудовищного боя,

От крови, слез и мук бежал я в темный лес

     Искать защиты и покоя

     Под вечным куполом небес.

Здесь чудный полумрак таинственного храма,

Стволы уходят вдаль, как легкий ряд колонн,

     Как сладким дымом фимиама,

     Смолою воздух напоен.

И в говоре ветвей мне чудится порою

Благоговейный гул молящейся толпы,

     И сыплют искры надо мною

     Лучей широкие снопы…

Но вдруг в немой тени нарушил мир отрадный

И грозно прошумел могучий взмах крыла:

     То ястреб — хищник кровожадный

     Упал на жертву, как стрела.

Добычу он схватил железными когтями

И страшно медленно душил, и в тот же миг

     Из дикой чащи под ветвями

     Ко мне донесся чей-то крик.

И этот крик растет, от края и до края

Он наполняет мир тоскующей мольбой

     И мчится к небу, замирая

     В дали блестящей и пустой.

И ужасом тот крик мне душу потрясает.

А солнце между тем преступный темный лес

     Невозмутимо озаряет

     Лучами с праздничных небес.

Как храм, поруганный кровавым злодеяньем,

Безгрешной чистоты наружный вид храня,

     О лес, торжественным молчаньем

     Теперь ты страшен для меня!

Здесь, даже здесь, увы! нет мира и покоя:

Все та же предо мной и здесь, в глуши лесов —

     Резня чудовищного боя

     И злоба бешеных врагов!

1884

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Я знаю: грозный час великого крушенья