Антон Дельвиг - Полное собрание стихотворений

Между 1821 и 1824  

Застольная песня

ES KANN SCHON NICHT IMMER SO BLEIBEN*

(Посвящена Баратынскому и Коншину)Ничто не бессмертно, не прочноПод вечно изменной луной,И все расцветает и вянет,Рожденное бедной землей.И прежде нас много, веселых,Полюбят любовь и вино,И в честь нам напенят бокалы,Любившим и пившим давно.Теперь мы доверчиво, дружноИ тесно за чашей сидим.О дружба, да вечно пылаемОгнем мы бессмертным твоим!

1822 Роченсальм, в Финляндии

* Это уже не может всегда так оставаться (Нем. - Прим. «ImWerden»)

(19 Октября 1822 года)

Что Иличевский не в Сибири,С шампанским кажет нам бокал,Ура, друзья! В его квартиреДля нас воскрес лицейский зал.Как песни петь не позабылиЛицейского мы мудреца,Дай бог, чтоб так же сохранилиМы скотобратские сердца.  

Вдохновение (Сонет)

Не часто к нам слетает вдохновенье,И в краткий миг в душе оно горит;Но этот миг любимец муз ценит,Как мученик с землею разлученье.В друзьях обман, в любви разувереньеИ яд во всем, чем сердце дорожит,Забыты им: восторженный пиитУж прочитал свое предназначенье.И пр'езренный, гонимый от людей,Блуждающий один под небесами,Он говорит с грядущими веками;Он ставит честь превыше всех частей,Он клевете мстит славою своейИ делится бессмертием с богами.

1822  

Н. М. Языкову (Сонет)

Младой певец, дорогою прекраснойТебе идти к парнасским высотам,Тебе венок (поверь моим словам)Плетет амур с каменой сладкострастной.От ранних лет я пламень не напрасныйХраню в душе, благодаря богам,И им влеком к возвышенным певцамК какою-то любовию пристрастной.Я Пушкина младенцем полюбил,С ним разделял и грусть и наслажденье,И первый я его услышал пеньеИ за себя богов благословил,Певца Пиров я с музой подружилИ славой их горжусь в вознагражденье.

1822  

Сонет

Златых кудрей приятная небрежность,Небесных глаз мечтательный привет,Звук сладкий уст при слове даже нетВо мне родят любовь и безнадежность.На то ли мне послали боги нежность,Чтоб изнемог я в раннем цвете лет?Но я готов, я выпью чашу бед:Мне не страшна грядущего безбрежность!Не возвратить уже покоя вновь,Я позабыл свободной жизни сладость,Душа горит, но смолкла в сердце радость,Во мне кипит и холодеет кровь:Печаль ли ты, веселье ль ты, любовь?На смерть иль жизнь тебе я вверил младость?

 1822

Сонет

Я плыл один с прекрасною в гондоле,Я не сводил с нее моих очей;Я говорил в раздумьи сладком с нейЛишь о любви, лишь о моей неволе.Брега цвели, пестрело жатвой поле,С лугов бежал лепечущий ручей,Все нежилось. — Почто ж в душе моейНе радости, унынья было боле?Что мне шептал ревнивый сердца глас?Чего еще душе моей страшиться?Иль всем моим надеждам не свершиться?Иль и любовь польстила мне на час?И мой удел, не осушая глаз,Как сей поток, с роптанием сокрыться?

1822

« София, вам свои сонеты »

София, вам свои сонетыПоэт с весельем отдает:Он знает, от печальной ЛетыАльбом ваш верно их спасет!

1822 или 1823  

Роза

Роза ль ты, розочка, роза душистая!Всем ты, красавица, роза цветок!Вейся, плетися с лилией и ландышем,Вейся, плетися в мой пышный венок.Нынче я встречу красавицу девицу,Нынче я встречу пастушку мою:«Здравствуй, красавица, красная девица!»Ах!.. и промолвлюся, молвлю: люблю!Вдруг зарумянится красная девица,Вспыхнет младая, как роза цветок.Взглянь в ручеек, пастушка стыдливая,Взглянь: пред тобою ничто мой венок!

1822 или 1823  

Жалоба

Воспламенить вас — труд напрасный,Узнал по опыту я сам;Вас боги создали прекрасной -Хвала и честь за то богам.Но вместе с прелестью опаснойОни хол'одность дали вам.Я таю в грусти сладострастной,А вы, назло моим мечтам,Улыбкой платите неяснойЛюбви моей простым мольбам.

1822 или 1823

К А. Е. И.

Мой по каменам старший брат,Твоим я басням цену знаю,Люблю тебя, но виноват:В тебе не все я одобряю.К чему за несколько стихов,За плод невинного веселья,Ты стаю воружил певцов,Бранящих все в чаду похмелья?Твои кулачные бойцыМеня не выманят на драку,Они, не спорю, молодцы,Я в каждом вижу забияку,Во всех их взор мой узнаетЛитературных карбонаров,Но, друг мой, я не Дон-Кишот -Не посрамлю своих ударов.

1822 или 1823

«До рассвета поднявшись, извозчика взял»

До рассвета поднявшись, извозчика взялАлександр Ефимыч с ПесковИ без отдыха гнал от Песков чрез каналВ желтый дом, где живет Бирюков;Не с Цертелевым он совокупно спешилНа журнальную битву вдвоем,Не с романтиками переведаться мнилЗа баллады, сонеты путем.Но во фраке был он, был тот фрак запылен,Какой цветом — нельзя распознать;Оттопырен карман: в нем торчит, как чурбан,Двадцатифунтовая тетрадь.Вот к обеду домой возвращается онВ трехэтажный Моденова дом,Его конь опенен, его Ванька хмелен,И согласно хмелен с седоком.Бирюкова он дома в тот день не застал, -Он с Красовским в цензуре сидел,Где на Олина грозно вдвоем напирал,Где фон Поль улыбаясь глядел.Но изорван был фрак, на манишке табак,Ерофеичем весь он облит.Не в парнасском бою, знать в питейном домуБыл квартальными больно побит.Соскочивши у Конной с саней у столба,Притаясь у будки стоял;И три раза он крикнул Бориса-раба,Из харчевни Борис прибежал.«Пойди ты, мой Борька, мой трагик смешной,И присядь ты на брюхо мое;Ты скотина, но, право, скотина лихой,И скотство по нутру мне твое».

(Продолжение когда-нибудь).

Между 1822 и 1824  

К Морфею

Увы! ты изменил мне,Нескромный друг, Морфей!Один ты был свидетельМоих сокрытых чувств,И вздохов одиноких,И тайных сердца дум.Зачем же, как предатель,В видении ночномСвятую тайну сердцаБезмолвно ты открыл?Зачем, меня явившиКрасавице в мечтах,Безмолвными устамиПринудил все сказать?О! будь же, Бог жестокий,Будь боле справедлив:Открой и мне взаимно,Хотя в одной мечте,О тайных чувствах сердца,Сокрытой для меня.О! дай мне образ милыйХоть в призраке узреть;И пылкими устамиПрильнуть к ее руке...Когда увижу розыНа девственном челе,Когда услышу трепетСтыдливой красоты,Довольно — и, счастливец,Я богу сей мечтыИ жертвы благовонны,И пурпурные макиС Авророй принесу!

<1823>  

К Софии

За ваше нежное участьеБольной певец благодарит:Оно его животворит;Он молвит: боже, дай ей счастьеВ сопутники грядущих дней!Болезни мне, здоровье ей!Пусть я по жизненной дорогеПройду и в муках, и в тревоге;Ее ж пускай ведут с собойДовольство, радость и покой!Вчера я был в дверях могилы;Я таял в медленном огне;Я видел: жизнь, поднявши крылы,Прощальный взор бросала мне;О жизни сладостного чувстваВ недужном сердце не храня,Терял невольно веру яВрачей печальные искусства:Свой одр в мечтах я окружалСудьбой отнятыми друзьями,В последний раз им руки жал,Мой бедный гроб не провожать,Не орошать его слезами,Но чаще с лучшими мечтамиМечту о друге съединять...И весть об вас, как весть спасенья,Надежду в сердце пролила;В душе проснулися волненья;И в вашем образе пришлаКо мне порою усыпленьяИгея с чашей исцеленья...

Февраль 1923