Рискованная прогулка - Владимир Буев

скулы сводило,

как опускались холодные руки?

Я всё забыл, да и ты всё забыла.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Так постарели, что даже забыли

близкую сердцу Страну Пернамбуку.

Море Ао из мозгов удалили,

По Гималаям не чувствуем муку.

Это склероз, надо честно признаться,

и не бояться стезей обновлённых,

новых аллюзий и новых локаций,

свежих иллюзий, полынью рождённых.

Мне повезло не покрыться шинелью.

Армия — место не для патриотов.

Патриотизм — это небо с постелью.

Служба армейская — для идиотов.

Вспомним же, дева, как вместе рыдали,

овладевая заёмным пространством.

Не самозванцы — себя ублажали.

Глупую вспомним мечту постоянства.

На острие потускневшей отчизны

(в месте глухом, на жилплощади съёмной)

мы, как в раю, кайфовали при жизни.

…Я вот вдруг вспомнил. И ты давай вспомни.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Воспоминания о пионерском озере

Вдоль пыльных предместий

Сквозь чахлые рощи

Идущие вместе

Туда где всё проще

Ты как сигарета

Во рту водоёма

Короткое лето

В квартале от дома

Горячее пиво

Азотная влага

Здесь вместо прилива

И архипелага

Задор хулигана

Бесстрашье пьянчуги

С осколком стакана

Мы тоже на Юге

Такие же страсти

И кровь на кастете

Такие же масти

На рваной газете

Объятья под сенью

Травы низкорослой

И жизнь к воскресенью

Покажется взрослой

Дорога обратно

Там те же и то же

Лишь новые пятна

Алеют на коже

Все смято и спето

Не выдаст секрета

Печальное это,

Прощальное лето

ВЛАДИМИР БУЕВ

На юге пьянчуги

Других не бывает

Сбежали от вьюги

И нас накрывает

Дурман алкогольный

Сейчас закурить бы

Дым струйкой фривольно

Рванул чтобы нитью

Чтоб в рожу кастетом

Кому-то вломили

По нраву эстетам

Не их чтобы били

Чтоб били эстетов

Других хулиганы

Они не поэты

Они графоманы

А мы — гениальны

В стихах и по жизни

Пройдём триумфально

За это и вспрыснем

Обнимемся с волей

И с травами вволю

Костяшки в мозолях

Ура алкоголю

Не наши костяшки

И то слава богу

Припали к бумажкам

И пишем помногу

Про лето. Про зиму

Вчера мы писали

Намажемся гримом

Ведь мы не зассали

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Пушкарёв почти что поседел

как узнал, что девица-душа

не спросясь сгоняла под обстрел

и домой вернулась не спеша.

Он сидит за кухонным столом,

лёд на сердце, голова в огне.

В мыслях то сиянье, то облом,

а душа мурлычет в стороне:

«Если этой ночью звездопад

просвистел на уровне виска,

значит, ты ни в чём не виноват

или чья-то дрогнула рука».

ВЛАДИМИР БУЕВ

Сон приснился страшный, и душа

в пятки забралась у крепыша.

Выстрел гулко в грёзах прозвучал.

Впрочем, вряд ли в душу кто стрелял.

Если всё же это выстрел был

холостой, то душу он взбодрил!

Попугал и в душу наплевал —

Лучше повалил бы наповал.

— Пушкарёв, проснись, дружок! Ты что ж

на округу всю вопишь, дикарь?

Ночь давно прошла, а ты орёшь!

— Ночь в меня звездой стреляла, тварь.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Русская песня

Пушистый снег под фонарём вращается,

А жизнь как жизнь, она не прекращается

От снов, тяжёлой солью припорошенных,

От топота в сенях гостей непрошеных.

О чём тут говорить, когда всё сказано!

Мы жили вместе, прожили по-разному.

Оставь свои пустые обещания,

Осталось время только для прощания,

Да для снежинок, в воздухе ликующих,

Да для последних слов, для слов взыскующих.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Глубоких чувств и мыслей выдать хочется.

Фонарь и снег — фантазий бурных вольница.

Слова и фразы примут презентабельный

Объёмный вид во сне, но не рентабельный,

Когда размежишь веки, ночью взмокшие,

И туловище в явь втолкнёшь затёкшее.

Когда весь день и год позывы плакаться,

Хоть расставаясь, хоть встречаясь с матрицей.

Пушистый снег, фонарь, аптека, улица —

То ль песня на Руси, то ль Блок сутулится.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Бескорыстные, бескостные

Дни моей простецкой страсти.

Мы с тобой вдвоём на острове,

А над островом ненастье.

Промокает наша хижина,

Попугай кричит сердито

О газоне неподстриженном,

О спокойствии забытом.

В бурной мгле не видно паруса,

Ни следа его, ни тени…

Сэкономил — так не жалуйся

На своё приобретенье.

(Это в скобках, разумеется,

А на деле мы готовы,

Если всё опять изменится

В сотый раз начать по новой).

ВЛАДИМИР БУЕВ

Робинзоном я представился

И на острове укрылся.

Прямо к хижине направился,

Над которой дым клубился.

Дождик шёл, я думал, Пятница

В виде девы обогреет.

Но живёт в халупе старица:

Свет не видывал страшнее.

За жильё предполагается

Приносить хозяйке плату,

Бартер тоже разрешается,

Потому не до бравады.

Море целый год свирепое.

Судна в дымке бирюзовой

Нет и нет. Старушка требует

В сотый раз начать по новой.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Папиросы

Весь день шатался по проспектам,

Курил, зануда, папиросы,

Глазел, бездельник, на витрины,

Весь день я думал о тебе.

Жара и в городе, и в мире,

На всех часах +28,

Раскалены все телефоны,

И вот — кончается «Казбек».

И вот — картонные ворота

Под вечер выцветшего неба

Уже захлопнуты. И снова

Мы эту книгу не прочли.

И никуда не улетели,

Нигде не встретились — но где бы

Нам было встретиться на этой

Полоске выжженной земли?

ВЛАДИМИР БУЕВ

Полоска

Не для безделья в город вышел,

А чтобы в нём полоску выжечь.

И потому я зажигалку

И папиросы взял с собой.

Работа трудная, лихая:

Не бей лежачего, однако.

За день возможно умориться.

Но мне ль искать простых путей!

Отважный я, не убоялся

Жары такой, что пот потоком.

В Сахаре — и того прохладней.

Айфон, как печка, жжёт ладонь.

Полоску выжег — получилось.

Теперь свободная тропинка.

Гулять вдвоём по ней мы можем.

Ты почему-то не пришла.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

тает снег на серебряном блюде

расплетая своё серебро

так бывает при сильной простуде

или если швырнуть на ребро

ледяную от счастья монету —

закружусь ли ничком упаду

заклиная любовь и победу

ускользая по новому льду

ВЛАДИМИР БУЕВ

что за жизнь ну совсем не малина

то швырнут на ребро то пырнут

то гриппую а то и ангина

жить спокойно творцу не дают

а вот давеча я поскользнулся

и ко льду нос