Александр Блок - Русь моя, жизнь моя…
Русь моя, жизнь моя… читать книгу онлайн
Из цикла «Разные стихотворения» (1904–1908)
«Фиолетовый запад гнетет…»
Фиолетовый запад гнетет,Как пожатье десницы свинцовой.Мы летим неизменно вперед —Исполнители воли суровой.
Нас немного. Все в дымных плащах.Брызжут искры и блещут кольчуги.Поднимаем на севере прах,Оставляем лазурность на юге.
Ставим троны иным временам —Кто воссядет на темные троны?Каждый душу разбил пополамИ поставил двойные законы.
Никому неизвестен конец.И смятенье сменяет веселье.Нам открылось в гаданьи: мертвецВпереди рассекает ущелье.
14 мая 1904Моей матери (Помнишь думы?)
Помнишь думы? Они улетели.Отцвели завитки гиацинта.Мы провидели светлые целиВ отдаленных краях лабиринта.
Нам казалось: мы кратко блуждали.Нет, мы прожили долгие жизни…Возвратились – и нас не узнали,И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о Планете,Где мы близились к юности вечной…Пусть погибнут безумные детиЗа стезей ослепительно млечной!
Но в бесцельном, быть может, круженьиБыли мы, как избранники, нищи.И теперь возвратились в сомненьиВ дорогое, родное жилище…
Так. Не жди изменений бесцельных.Не смущайся забвеньем. Не числи.Пусть к тебе – о краях запредельныхНе придут и спокойные мысли.
Но, прекрасному прошлому радо, —Пусть о будущем сердце не плачет.Тихо ведаю: будет награда:Ослепительный Всадник прискачет.
4 декабря 1904Балаганчик
Вот открыт балаганчикДля веселых и славных детей,Смотрят девочка и мальчикНа дам, королей и чертей.И звучит эта адская музыка,Завывает унылый смычок.Страшный черт ухватил карапузика,И стекает клюквенный сок.
Июль 1905Моей матери («Тихо. И будет все тише…»)
Тихо. И будет все тише.Флаг бесполезный опущен.Только флюгарка на крышеСладко поет о грядущем.
Ветром в полнебе раскинут,Дымом и солнцем взволнован,Бедный петух очарован,В синюю глубь опрокинут.
В круге окна слуховогоЛик мой, как нимбом, украшен.Профиль лица восковогоПравилен, прост и нестрашен.
Смолы пахучие жарки,Дали извечно туманны…Сладки мне песни флюгарки:Пой, петушок оловянный!
Июль 1905«Старость мертвая бродит вокруг…»
Старость мертвая бродит вокруг,В зеленях утонула дорожка.Я пилю наверху полукруг —Я пилю слуховое окошко.
Чую дали – и капли смолыПроступают в сосновые жилки.Прорываются визги пилы,И летят золотые опилки.
Вот последний свистящий раскол —И дощечка летит в неизвестность…В остром запахе тающих смолПодо мной распахнулась окрестность…
Все закатное небо – в дреме́,Удлиняются дольние тени,И на розовой гаснет кормеУплывающий кормщик весенний…
Вот – мы с ним уплываем во тьму,И корабль исчезает летучий…Вот и кормщик – звездою падучей —До свиданья!.. летит за корму…
Июль 1905«В туманах, над сверканьем рос…»
В туманах, над сверканьем рос,Безжалостный, святой и мудрый,Я в старом парке дедов рос,И солнце золотило кудри.
Не погасал лесной пожар,Но, гарью солнечной влекомый,Стрелой бросался я в угар,Целуя воздух незнакомый.
И проходили сонмы лиц,Всегда чужих и вечно взрослых,Но я любил взлетанье птиц,И лодку, и на лодке весла.
Я уплывал один в затонБездонной заводи и мутной,Где утлый остров окруженСтеною ельника уютной.
И там в развесистую ельЯ доску клал и с нею реял,И таяла моя качель,И сонный ветер тихо веял.
И было, как на Рождестве,Когда игра давалась даром,А жизнь всходила синим паромК сусально-звездной синеве.
Июль 1905Осенняя воля
Выхожу я в путь, открытый взорам,Ветер гнет упругие кусты,Битый камень лег по косогорам,Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,Обнажила кладбища земли,Но густых рябин в проезжих селахКрасный цвет зареет издали́.
Вот оно, мое веселье, пляшетИ звенит, звенит, в кустах пропав!И вдали, вдали призывно машетТвой узорный, твой цветной рукав.
Кто взманил меня на путь знакомый,Усмехнулся мне в окно тюрьмы?Или каменным путем влекомыйНищий, распевающий псалмы?
Нет, иду я в путь никем не званый,И земля да будет мне легка!Буду слушать голос Руси пьяной,Отдыхать под крышей кабака.
Запою ли про свою удачу,Как я молодость сгубил в хмелю…Над печалью нив твоих заплачу,Твой простор навеки полюблю…
Много нас – свободных, юных, статныхУмирает, не любя…Приюти ты в далях необъятных!Как и жить и плакать без тебя!
Июль 1905. Рогачевское шоссе«Там, в ночной завывающей стуже…»
Девушка пела в церковном хореО всех усталых в чужом краю,О всех кораблях, ушедших в море,О всех забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,И луч сиял на белом плече,И каждый из мрака смотрел и слушал,Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,Что в тихой заводи все корабли,Что на чужбине усталые людиСветлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,И только высоко, у Царских Врат,Причастный Тайнам, – плакал ребенокО том, что никто не придет назад.
Август 1905«Там, в ночной завывающей стуже…»
Там, в ночной завывающей стуже,В поле звезд отыскал я кольцо.Вот лицо возникает из кружев,Возникает из кружев лицо.
Вот плывут ее вьюжные трели,Звезды светлые шлейфом влача,И взлетающий бубен метели,Бубенцами призывно бренча.
С легким треском рассыпался веер, —Ах, что значит – не пить и не есть!Но в глазах, обращенных на север,Мне холодному – жгучая весть…
И над мигом свивая покровы,Вся окутана звездами вьюг,Уплываешь ты в сумрак снеговый,Мой от века загаданный друг.
Август 1905«В голубой далекой спаленке…»
В голубой далекой спаленкеТвой ребенок опочил.Тихо вылез карлик маленькийИ часы остановил.
Все, как было. Только страннаяВоцарилась тишина.И в окне твоем – туманнаяТолько улица страшна.
Словно что-то недосказано,Что всегда звучит, всегда…Нить какая-то развязана,Сочетавшая года.
И прошла ты, сонно-белая,Вдоль по комнатам одна.Опустила, вся несмелая,Штору синего окна.
И потом, едва заметная,Тонкий полог подняла.И, как время, безрассветная,Шевелясь, поникла мгла.
Стало тихо в дальней спаленке —Синий сумрак и покой,Оттого что карлик маленькийДержит маятник рукой.
4 октября 1905«Вот Он – Христос – в цепях и розах…»
Евгению Иванову
Вот Он – Христос – в цепях и розах —За решеткой моей тюрьмы.Вот Агнец Кроткий в белых ризахПришел и смотрит в окно тюрьмы.
В простом окладе синего небаЕго икона смотрит в окно.Убогий художник создал небо.Но Лик и синее небо – одно.
Единый, Светлый, немного грустный —За Ним восходит хлебный злак,На пригорке лежит огород капустный,И березки и елки бегут в овраг.
И все так близко и так далеко,Что, стоя рядом, достичь нельзя,И не постигнешь синего Ока,Пока не станешь сам, как стезя…
Пока такой же нищий не будешь,Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг,Обо всем не забудешь, и всего не разлюбишь,И не поблекнешь, как мертвый злак.
10 октября 1905«Так. Неизменно все, как было…»
Так. Неизменно все, как было.Я в старом ласковом бреду.Ты для меня остановилаВремен живую череду.
И я пришел, плющом венчанный,Как в юности, – к истокам рек.И над водой, за мглой туманной, —Мне улыбнулся тот же брег.
И те же явственные звукиМеня зовут из камыша.И те же матовые рукиПровидит вещая душа.
Как будто время позабылоИ ничего не унесло,И неизменным сохранилоПевучей юности русло.
И так же вечен я и мирен,Как был давно, в годину сна.И тяжким золотом кумиренМоя душа убелена.
10 октября 1905«Прискакала дикой степью…»
