Андрей Дементьев - Года любви и дни печали

* * *

Я к этой жизни непричастен.В ней правит бал одно жулье.Я к этой жизни непричастен.И совесть – алиби мое.

* * *

Глядит на мир, недобро усмехаясь,Накаченный бездельник и дебил.Сегодня он охотник, завтра – заяц…Не разберешься – кто кого убил.

Откуда это племя появилось?И кем оно приходится стране,Что вся Россия им сдалась на милость,Хоть «милость» эта высока в цене.

* * *

Вернулся другИз долгих необщений.Из суеты и мелочных обид.Вернулся в дружбуОдинокий гений.Боясь, наверно,Что уже забыт.

А, может быть, душа затосковалаПо юности,Ушедшей навсегда.Все мимолетно – красота и слава.Но вечна жизнь,Покуда молода.

* * *

Лицо выдает человека.Все можно прочесть по нему.Вот ты, например,Добр и честен.Я верю лицу твоему.

А друг твой,Хотя и коллега,Но очень завистлив и зол.

Лицо выдает человека.Поэтому я и прочел.

* * *

Я стою у могилы Сергея Есенина.И ромашки печально кладуНа плиту.Он любил их при жизни.И рвал их рассеянно.И воспел эту землю —В дождяхИ цвету.

* * *

В страшные годыПрошлой войныШкола была для насОтчим домом.Вечно голодные пацаны,Жили мы горькоМеж детством и долгом.

И только, когда Победа пришла,Жизнь довоеннаяСнова вернулась.Но слишком взрослымиНас нашлаНа войну запоздавшая юность.

* * *

Умер Друг…Но не обычной смертью.Я ее вовеки не приму.Потому что очень трудноСердцуБыть могилой другу моему.

Здесь его похоронила память.Средь обид,Неверности,И зла…Как дощечка с датами —Меж намиГорькая минута пролегла.

* * *

На фоне бедности российскойПостыдна роскошь торгашей.Засилье «мерсов» и «поршей».Банкеты, бриллианты, виски…

А где-то старики над мискойДобреют от чужих борщей.

* * *

Московская элитаСобой увлечена.И все в ней знаменито.И всем вершит она.

В ней есть свои кумирыИ гении свои…Роскошные квартиры.Престижные чаи.

* * *

Одни по воротам целят.Другие играют в пас.Неважно, как нас оценят.Важней —Чем вспомянут нас.

* * *

Страна поменяла систему.Система сменила господ.И только при всех своих бедахОстался российский народ.

* * *

Чтоб не было богатых никогдаМы свергли ихПод гром оркестров медных.Кого свергать, чтобы не стало бедных?Пока нас всех не свергнула нужда…

* * *

Коллега болен самомнениемОн хроник…Трудно излечим.Когда располагает временем,Своим, чужим, —Не важно чьим, —Он говорит, а мы молчим.

А если что-то вдруг напишет,В восторге он от писанин…Глядит на рукопись,Не дышит:«Ай, Тушкин, ай, да сукин сын!»

* * *

Деревья инеем покрыты.И лес, понурившись, стоит,Как будто холодок обидыВ своем молчании таит.

Еще нет снега…Только иней.И нет зимы, а стынь одна.И ствольный град,Казалось, вымер —Такая в граде тишина.

Все впереди – снега, метели…И лес несется в эту даль,Уже предчувствуя весельеСквозь уходящую печаль.

* * *

Не поддаюсь я предсказаньям черным.И все-таки, когда приходит ночь,Я суеверьям уступаю в чем-тоИ не могу предчувствий превозмочь.

Минует ночь…И все пройдет, наверно,Растают страхи заодно с луной.Но как мне трудно быть несуеверным,Когда не ты, а только ночь со мной.

* * *

Если женщина исчезает,Позабыв, что она твой друг, —Значит, мир ее кем-то занят.До былого ей недосуг.

Если женщина пропадает,Не веди с ней ревнивый торг.Значит, кто-то другой ей даритНепонятный тебе восторг.

* * *

Мы все живем по собственным законам.По вечным нормам чести и любви,Где верят только правде да иконам,Сверяя с ними помыслы свои.

Мы все живем по собственным законам.И авторы их – совесть и народ.Пусть власть когда-нибудьПод думский гомонЗаконы те своими назовет.

* * *

О, как порой природа опрометчива:То подлеца талантом наградит,То красотой поделится доверчивоС тем,За кого испытываешь стыд.

* * *

Хорошо в постели нежиться,Когда спит голубизна.А когда окно заснежится,Я опять во власти сна.

Все я жду, что ты приснишься.Где ты ходишь по ночам?Мимо снов и мимо виршей,Где тебя я привечал.

* * *

Поэзия в опале.В забвенье имена.О, как мы низко пали.Как пала вся страна.

И что теперь мне делатьБез помыслов своих?И вскинут флагом белымМой одинокий стих.

* * *

Нам Эйнштейн все объяснил толково,Что не абсолютен результат.И порою вежливое словоМного хуже, чем привычный мат.

* * *

Уезжают мои земляки.Уезжают в престижные страны.Утекают на Запад мозги.Заживают обиды, как раны.

Уезжают мои земляки.Но былое ничем не заменишь.От себя никуда не уедешь.И несутся оттуда звонки…

* * *

Как девальвируется слово…Забыв величие свое,Оно сорваться с губ готово,Как с колокольни воронье.

Им не спастись и не согреться.И где оно – не все ль равно.Коль золотым запасом сердцаНе обеспечено оно.

* * *

Близость познаешь на расстоянье,Чтоб вернувшись, бережней беречь.Я грустил о ней при расставаньеИ дивился после наших встреч.

И всегда была разлука трудной.Жил я так, теряя суткам счет,Как река, что скована запрудой,Нетерпеньем трепетным живет.

* * *

Безголосая певицаИсполняет пошлый текст.Мир успел перемениться,Если в этом есть эффект.Если кто-то перепуталЭту пошлость с красотой.Если нравится кому-тоВместо розы сухостой.

* * *

Мы – скаковые лошади азарта.На нас еще немало ставят карт.И, может быть,Мы тяжко рухнем завтра.Но это завтра.

А сейчас – азарт.

Фото

Детство, отрочество

1936–1943

Юность

1949–1961

Тверь – поэты Виктор Гончаров (в центре) и Александр Гевелинг

Я в армии – с другом детства Евгением Беренштейном

С другом юности Анатолием Ивановым

Юность 1953-1971

Мне 25 лет

Отчий дом. Отец, мама

C близкими людьми. Город Тверь

Уфа – Тверь

1972–1979

С юными читателями

С Андреем Вознесенским в Твери

Уфа. Хлеб-соль

Москва – София

1974–1979

С друзьями-поэтами в Софии

В редакции «Смены»

С коллегами из молодежной газеты «Смена» (город Тверь)

Друзья-коллеги

1976–1978

Слева – А. Вознесенский, справа – Б. Окуджава

Опальный писатель Л. Копелев в редакции «Юности»

Юбилей С. В. Михалкова

Друзья-коллеги

1979–1983

Редакция «Юности»

И в командировке мы вместе с Аней!

На пензенской земле с М. Ножкиным

Владимир и Марина Мигуля

Встречи

1980–1990

Французская певица Мирей Матье и В. Коротич

В редакции «Юности»

Ташкент. У друзей

Встречи

1980–2008

На открытии моей именной звезды в Москве