Антология - Европейская поэзия XIX века

«Ложится на дни…»

Перевод Валентины Дынник

Ложится на дниСон черною тенью.Надежда, усни!Усните, стремленья!

Поблекла давноЗа краскою краска.Душе — все равно…О, грустная сказка!

И я — колыбель,Колышуся в нишеПод скрипы петель…Так тише же, тише!

«Над кровлей синеву простер…»

Перевод А. Ревича

Над кровлей синеву простерПростор небесный!Листву над кровлей распростерНавес древесный.

Воскресный звон плывет в простор,Он льется, длится.С ветвей свою мольбу в просторВозносит птица.

О, господи, какой покой,Какой бездонный!Доносит город в мой покойСвой говор сонный.

Что ты наделал! Что с тобой?Ты с горя спятил?Скажи, что сделал ты с собой?Как жизнь растратил?

КАЛЕЙДОСКОП

Перевод А. Ревича

Эта улица, город — как в призрачном сне,Это будет, а может быть, все это было:В смутный миг все так явственно вдруг проступило…Это солнце в туманной всплыло пелене.

Это голос в лесу, это крик в океане.Это будет, — причину нелепо искать,—Пробужденье, рожденье опять и опять.Все как было, и только отчетливей грани:

Эта улица, город — из давней мечты,Где шарманщики мелют мелодии танцев,Где пиликают скрипки в руках оборванцев,Где на стойках пивнушек мурлычут коты.

Это будет, как смерть, неизбежно: и сноваБудут щеки в потеках от сладостных слез,Будет хохот рыдающий, грохот колес,К новой смерти призывы, где каждое слово

Так старо и мертво, как засохший цветок.Будет праздничный гомон народных гуляний,Вдовы, медные трубы, крестьянки, крестьяне,Толчея, городской разноликий поток,

Шлюхи, следом юнцы, в пух и прах разодеты,И плешивые старцы, и всяческий сброд.Будут плыть над землею пары нечистот,И взмывать карнавальные будут ракеты.

Это будет, как только что прерванный сон,И опять сновиденья, виденья, миражи,Декорация та же, феерия та же,Лето, зелень и роя пчелиного звон.

«Я всего натерпелся, поверь!..»

Перевод В. Парнаха

Я всего натерпелся, поверь!Как затравленный, загнанный зверь,Рыскать в поисках крова и мираБольше я, наконец, не могуИ один, задыхаясь, бегуПод ударами целого мира.

Зависть, Ненависть, Деньги, Нужда —Неотступных ищеек вражда —Окружает, теснит меня; стерлаДни и месяцы, дни и годаЭта мука. Обед мой — беда,Ужин — ужас, и сыт я по горло!

Но средь ужаса гулких лесовВот и Гончая злей этих псов,Это Смерть! О, проклятая сука!Я смертельно устал; и на грудьСмерть мне лапу кладет, — не вздохнуть,Смерть грызет меня, — смертная мука.

И, терзаясь, шатаясь в бреду,Окровавленный, еле бредуК целомудренной чаше и влаге.Так спасите от псов, от людей,Дайте мне умереть поскорей,Волки, братья, родные бродяги!

АНАТОЛЬ ФРАНС

Анатоль Франс (настоящее имя — Анатоль-Франсуа Тибо, 1844–1924). — В начале своего писательского пути всерьез занимался стихотворством. Склонность к «объективной поэзии» (так называлась несохранившаяся программная статья Франса 1874 г.) роднила его с «парнасцами», и в литературной борьбе он был их верным сторонником. В стихах Франса, составивших посвященный Леконт де Лилю сборник «Золотые поэмы» (1873), природа, со всем жестоким и страшным, что она в себе таит, подчинена разумным и справедливым законам; в людях, животных и растениях бьется вечная, не прерывающаяся гибелью одного существа жизнь. Дорогая «Парнасу» тема античности в поэтическом творчестве Франса представлена драматической поэмой «Коринфская свадьба» (1876), трактующей тот же сюжет, что и «Коринфская невеста» Гете. (Подробнее о творчестве Анатоля Франса см. в томе БВЛ «Анатоль Франс. Преступление Сильвестра Боннара. Остров пингвинов. Боги жаждут»).

ОЛЕНИ

Перевод Валентины Дынник

В тумане утреннем, средь пожелтелой чащи,Где ветер жалобный шуршит листвой дрожащей,Сражаются в кустах олени — два врага.Всю ночь, с тех самых пор как тягою могучейОбоих повлекло за самкою пахучей,Стучат соперников ветвистые рога.

В рассветной мгле, дымясь, они одной тропою,Чтоб горло освежить, спустились к водопою,—Потом еще страшней был новый их прыжок.Под треск кустарника, с хрустеньем града схожий,В изнеможении под увлажненной кожейИграют мускулы их сухопарых ног.

А в стороне стоит спокойно, в гладкой шубке,Лань с беленьким брюшком, и молодые зубкиКусают дерево. Отсюда двух бойцовЕй слышно тяжкое, свирепое храпенье,И ноздри тонкие в горячем дуновеньеУчуяли, дрожа, пьянящий пот самцов.

И, наконец, один, для схватки разъяреннойСамой природою слабей вооруженный,В кровавой пене пал на вспоротый живот.С губы слизнул он кровь. Тускнеет взор лучистый.Все тише дышит он: то на заре росистойУспокоенье смерть уже ему несет.

И, перед будущим сомнения не зная,Рассеялась в ветвях душа его лесная.Жизнь беспредельная раскрылась перед ним.Он все вернул земле — цветам, ручьям студеным,И елям, и дубам, и ветрам благовонным,Тем, кто вскормил его и кем он был храним.

Средь зарослей лесных извечны эти войны,Но не должны они смущать нам взор спокойный:Природы сын, олень родился и исчез.Душа дремотная в лесной своей отчизнеЗа годы мирные вкусила сладость жизни,—И душу тихую в молчанье принял лес.

В священных тех лесах безбурно дней теченье,Не знает страха жизнь, а смерть — одно мгновенье.В победе, в гибели — единый есть закон:Когда другой олень, трубя кровавой мордой,Уходит с самкою, покорною и гордой,—Божественную цель осуществляет он.

Всесильная любовь, могучее желанье,Чьей волей без конца творится мирозданье!Вся жизнь грядущая исходит от тебя.В твоей борьбе, любовь, жестокой и ужасной,Мир обновляется, все более прекрасный,Чтоб в мысли завершать и постигать себя.

ЖАН-БАТИСТ КЛЕМАН

Жан-Батист Клеман (1836–1903). — Прежде чем стать поэтом-песенником, испробовал множество рабочих профессий. Активный участник Парижской Коммуны, после ее разгрома он был вынужден покинуть Францию и почти десять лет провести в эмиграции. Вернувшись на родину, Клеман продолжал работать в социалистическом движении. Всегда злободневные и доходчивые, песни Клемана 60-х годов разнообразны по настроению и близки к традициям фольклора; после гибели Коммуны его поэзия становится суровее, сосредоточиваясь почти исключительно на политических мотивах.

ВРЕМЯ ВИШЕН

Перевод М. Ваксмахера

Отважной гражданке Луизе[320], которая была санитаркой на улице Фонтен-о-Руа в воскресенье, 28 мая 1871 года

Когда в садах настанет время вишен —Веселый соловей и пересмешник-дроздЗальются трелью звонкойНад захмелевшей от любви девчонкойИ парень воспарит душой до звезд.Когда в садах настанет время вишен,Засвищет звонко пересмешник-дрозд.

Но, словно миг, промчится время вишен,Когда вы с ней бредете, как во сне,По саду, а над вамиПылают вишни алыми серьгамиИ вы их рвете в чуткой тишине.Ах, словно миг, промчится время вишен,Кораллов сладких, сорванных во сне.

Когда опять настанет время вишен,Спасайтесь от любовного огня,Бегите от девчонок!Не слушал я друзей своих ученых,И вот тоска преследует меня.Когда опять настанет время вишен,Бегите от коварного огня.

Но я люблю, как прежде, время вишен.Хоть непрестанно с давней той порыИсходит сердце болью,Я берегу с признательной любовьюСудьбы благословенные дары.Да, я люблю, как прежде, время вишен,Мила мне память давней той поры.

ЭЖЕН ПОТЬЕ