Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Прощанье с отцом

На крышку гробаГлины талойБросил я.И охнула в ответУсталоМать-земля.

— Прощай, отец! —Гремят лопатыСо всех сторон.Я дожилДо печальной даты,До похорон.

Ты рядомС матерью улегся,Вот дела!И как, отец, тыНи берегся,А смертьПришла.

Мы, дети,Перед ней бессильны,Ты нас прости!Тебя и солнцуВ небе синемНе спасти!

Она и насВозьмет когда-тоИ не отдаст.И влезетОстрая лопатаВ тяжелый пласт.

Уж вырос холмЗемли февральской,Отец, он твой!И жизни —Ни земной, ни райскойИ никакой!

Свиданье с грачом

— Здравствуй! Прилетел?— Ага! —И, сучок сломив древесный,Он в раздетой донагаСиневе орет небесной.

— Ты потише, милый мой! —Говорю тебе, как другу.— Намолчался я зимой.А теперь молчать не буду!

Для того ли я спешил,Выбирая путь окольный,Чтобы кто-то запретилМне высказываться вольно?!

И орет, орет, орет,Как открытый паром клапан,Ноты низкие беретТак свободно, как Шаляпин!

* * *

Трава луговая по пояс,Кого мне, скажите, спросить:— Зачем это я беспокоюсьИ думаю: «Время косить!»

Кто тихо под локоть толкает —Что мешкаешь? Косу готовь!Никак во мне не умолкаетКрестьянская, древняя кровь.

Она протестует: — Ну что же,Ну что ж ты косы не берешь?На что это, милый, похоже,От нашего ль корня идешь?

И вот, нажимаючи пяткой,Под корень я режу траву,И волосы легкою прядкойЗадорно летят в синеву!

Хиросима

Летел я над морем,Летел я над полем,Летел я над рисом,Летел я над лесом.

Летел я над ширью,Летел я над синью,Летел над садамиИ над городами.

Летел над железом,Летел над бетоном,Над праздником света,Над будничным стоном.

Летел над системамиОрошенья,Летел над страноюНадежд и лишенья,

Богатства и бедности,Блеска и буден,Где солнце не всемИ где хлеб многотруден.

Я видел ЯпониюВ бронзовом БуддеИ в том, как настойчивоТрудятся люди.

В сверкании башен,В кружении чисел…Ни разу свой голосНигде не возвысил.

Глядел потихонькуТуристом безвестным,Скрипел в самолетеРемнями и креслом.

И стало однажды мнеНевыносимо,Когда я увиделТебя, Хиросима.

Так было мне больно,Так было мне жутко,Что вскрикнул:— Судите лишенных рассудка!

Судите любителейДжина и вискиЗа семьдесят тысяч,Что вписаны в списки.

Судите за тех,Кто в агониях муки,Рыдая, неслиОбгорелые руки.

Которые пепел,Которые спите,Что я потревожил вас криком —Простите!

Но люди как людиНа кладбищах плачут,И слез не стыдятся,И горя не прячут.

Уснуло под вечерМятежное море,Волна улеглась,Не уляжется горе.

И сколько я житьНа земле этой буду,О ХиросимеНе позабуду.

* * *

Ну, что я на земле на этой делаю?Вхожу в число по имени — народ.Барахтаюсь, борюсь, планету целуюХочу поднять, шторм в море побороть.

— Ужо! — ей говорю. — Попомнишь, подлая!С тобой сведу я счеты наяву. —Она меня тотчас бросает под ногиИ топчет, превращая в трын-траву.

А я, как подорожник, снова головуТяну под неумолчный стук копыт,И нянька-жизнь меня, младенца голого,В корыте детском пробует топить.

А я живу — горластый, несдающийся,Щетинистый, игольчатый, стальной,Как хмель, под кручей нежно-нежно вьющийся,Как телеграф с гудящею струной.

Неизвестный солдат

Ночь накрыла всю землю орлиным крылом,Отступила она перед вечным огнем,У огня тополя часовыми стоят,В честь тебя он горит, неизвестный солдат.

Протяну свои руки к святому огню,Свою голову тихо к огню наклоню,А слеза упадет, ты прости, слышишь, брат,Я скорблю по тебе, неизвестный солдат!

Где-то Волга волнуется у берегов,Не забыла она, как мы били врагов,Как дрожала земля от стальных канонад,Как кричал ты «ура!», неизвестный солдат.

Незакатный огонь днем и ночью горит,Он с тобой, неизвестный солдат, говорит,В тишине он к тебе обращается, брат:— Лучший памятник — жизнь,            неизвестный солдат!

Я русский

Я русский. Я универсален,Я то долины, то холмы,То Ломоносов, то Державин,То Пушкин — это все ведь мы.

Я топором рубил соборыБез графика, за семь недель!Как хороши они собою —Замечено из всех земель.

Я русский. Но зачем кичитьсяВеликостью своей? Я прост!Моя мечта, как тройка, мчится,Она теперь у самых звезд.

Я и Титов, я и Гагарин,Я и в тени и на виду,Над дымом мартовских прогалинБьет крыльями мой гимн труду.

Я все могу. На все умелец.Когда по мне фашист палил,На что уж был я погорелец,А города восстановил.

Кому колодец нужен — вырою,Понадобится — дом срублю.Все потому, что землю милую,Свое отечество люблю.

Я то орловский, то московский,То комбайнер, то инженер,То Туполев, а то Твардовский.Я — Русь и я — СССР!

Над лесной водой

Над водою бегущей,          лесной,              безымяннойЯ стою и пою,       соловей постоянный.

Неизменный в любвиК родникам этим звонким,К водяным, белопенным,Опасным воронкам.

К глубине омутов,Что соседствуют с хмелем,К шуму тихих лесов,Где береза — мой терем!

Нагибаюсь к реке,К царству дремлющих лилий.Вот они и в руке,Дышат свежестью: — Милый!

А крапива стенойОбступила и жалит мне ноги.Не боюсь! Боже мой,Перенес не такие ожоги!

Заклинание

Может, меня бросить в смолу?Может, меня отдать на золу?Может, меня кинуть в котел,Чтобы, как в сказке, стал лучше потом?Нет, не надо меня на смолу,Нет, не надо меня на золу,Нет, не надо меня в котел,Будь что будет, но это потом!

Море