Евгений Евтушенко - Евгений Евтушенко. Все стихи

1977

Евгений Евтушенко.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.

Не надо

Не надо…         Всё призрачно —                        и тёмных окон матовость,и алый снег за стоп-сигналами машин.Не надо…         Всё призрачно,                     как сквер туманный мартовский,где нет ни женщин, ни мужчин —                        лишь тени женщин и мужчин.Не надо…         Стою у дерева,                     молчу и не обманываю,гляжу, как сдвоенные светят фонари,и тихо трогаю рукой,                 но не обламываюсосульку тоненькую с веточкой внутри.Не надо…         Пусть в бултыхающемся заспанном трамваишкес Москвой,         качающейся мертвенно в окне,ты,  подперев щеку рукою в детской варежке,со злостью женской вспоминаешь обо мне.Не надо…        Ты станешь женщиной,                        усталой, умной женщиной,по слову доброму и ласке голодна,и будет март,           и будет мальчик, что-то шепчущий,и будет горестно кружиться голова.Не надо…         Пусть это стоит, как и мне, недёшево,с ним не ходи вдвоём по мартовскому льду,ему на плечи свои руки ненадёжныеты не клади,         как я сегодня не кладу.Не надо…       Не верь, как я не верю,                            призрачному городу,не то,   очнувшись, ужаснёшся пустырю.Скажи: «Не надо!»,              опустивши низко голову,как я тебе сейчас               «Не надо…»                     говорю.

Русская и советская поэзия

для студентов-иностранцев.

А.К.Демидова, И.А. Рудакова.

Москва, изд-во «Высшая школа», 1969.

Не писал тебе я писем…

Н. Тарасову

Не писал тебе я писем,но не выдержал — пишу.От тебя я стал зависими свободы не прошу.

Меня сделали счастливымот негаданной любвитвои серые с отливом,непонятные твои.

Может, этого не надо —что-то следует блюсти.Может, будешь ты не рада —так, пожалуйста, прости.

Но такое уж тут солнце,что с собой попробуй сладь!Но такие уж тут сосны,что в письме хочу послать.

…Я живу в Бакуриани.Сладко щурюсь после сна.Над горами, бугоркамивышина и тишина.

«МАЗы» буйволов шугают.Пахнет дымом… День настал,и по улицам шагаютгорнолыжники на старт.

Полюбил я их привычки,блеск живых и добрых глаз,и ту дружбу, что превышевсех о дружбе громких фраз,

и отлив их щек цыганских,и шершавость смуглых рук,и ботинок великанскихполнокровный, крупный стук.

Понимаю я их нервность —плохо в лыжном их дому.Понимаю я их нежность —нежность к делу своему,

грубоватую их жесткость,если кто-то не о том,и застенчивую женскостьв чем-то очень дорогом.

Вот приходят они с трассы,в душ, усталые, идут,и себя, бывает, страннопобедители ведут.

Кто-то, хмурый, ходит грузноногу парень повредил,ну и выигравший грустен —видно, слабо победил…

Это мне понятно, ибочасто, будто нездоров,я не выглядел счастливопосле громких вечеров.

Кто-то, ласково подъехав,мне нашептывал слова,что еще одна победа…А победа-то — слаба!

…Ты прости — разговорился.Не могу не говоритьтак, как будто раскурился,только здесь нельзя курить.

Ты — мое, Бакуриани.Так случилось уж в судьбе.Мои грусть и гореваньерастворяются в тебе.

Я люблю тебя за гордость,словно тайную жену,за твою высокогорность,вышину и тишину.

Спит динамовская база.Чем-то вечным дышит даль.Кто-то всхрапывает басом —снится, видимо, медаль.

Выхожу я за ворота.Я ловлю губами снег.Что же это за морока —спать не может человек!

Я на снег летящий дую,направление даю.Потихонечку колдую,дую в сторону твою.

Снег, наверно, полетел бы,да не может он лететь!На тебя я поглядел бы,да не следует глядеть!

Это вроде и обидно,только что в обиде быть!Мне не надо быть любимыммне достаточно любить.

И, любя тебя без краю,в этом крошечном краюя тебя благословляюи за все благодарю.

1960

Евг. Евтушенко. Взмах руки. Стихи.

Москва: Молодая гвардия, 1962.

Не понимать друг друга страшно…

Не понимать друг друга страшно —не понимать и обнимать,и все же, как это ни странно,но так же страшно, так же страшново всем друг друга понимать.

Тем и другим себя мы раним.И, наделен познаньем ранним,я душу нежную твоюне оскорблю непониманьеми пониманьем не убью.

1956

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Не понимаю, что со мною сталось…

Не понимаю,      что со мною сталось?Усталость, может, —            может, и усталость.Расстраиваюсь быстро                  и грустнею,когда краснеть бы нечего —                        краснею.А вот со мной недавно было в ГУМе,да, в ГУМе,      в мерном рокоте                  и гуле.Там продавщица с завитками хилымируками неумелыми и милымимне шею обернула сантиметром.Я раньше был несклонен к сантиментам,а тут гляжу,         и сердце болью сжалось,и жалость,      понимаете вы,                  жалостьк ее усталым чистеньким рукам,к халатику      и хилым завиткам.Вот книга…      Я прочесть ее решаю!Глава —      ну так,            обычная глава,а не могу прочесть ее —                    мешаютслезами заслоненные глаза.Я все с собой на свете перепутал.Таюсь,    боюсь искусства, как огня.Виденья Малапаги,            Пера Гюнта, —мне кажется,          все это про меня.А мне бубнят,      и нету с этим сладу,что я плохой,         что с жизнью связан слабо.Но если столько связано со мною,я что-то значу, видимо,                    и стою?А если ничего собой не значу,то отчего же        мучаюсь и плачу?!

1956

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Не разглядывать в лупу…

Не разглядывать в лупуэту мелочь и ту,как по летнему лугу,я по жизни иду.

Настежь —ворот рубашки,и в тревожных рукахвсе недели —          ромашкио семи лепестках.

Ветер сушит мне губы.Я к ромашкам жесток.Замирающе:      «Любит!»-говорит лепесток.

Люди, слышите, люди,я счастливый какой!Но спокойно:       «Не любит»,возражает другой.

1953

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Нежность

Разве же можно,        чтоб все это длилось?Это какая-то несправедливость…Где и когда это сделалось модным:«Живым — равнодушье,        внимание — мертвым?»Люди сутулятся,            выпивают.Люди один за другим                выбывают,и произносятся        для историинежные речи о них —                в крематории…Что Маяковского жизни лишило?Что револьвер ему в руки вложило?Ему бы —        при всем его голосе,                    внешности —дать бы при жизни            хоть чуточку нежности.Люди живые —         они утруждают.Нежностью       только за смерть награждают.

1955