Дмитрий Мережковский - Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

16 марта 1944

«Зверь щетинится с испугу…»

Зверь щетинится с испугу;В холе, неге шерсть гладка.Входит злобы ветр в лачугу,И постель забот жестка.

Страх и скорбь, нужда, разруха,Опыт бегства и концаВсе ж участливей сердцаДелают, и чутким ухо.

Темен дух. Быть может, в насТолько трубы роковыеРодники любви, впервые,Разомкнут — в последний час.

22 апреля 1944

«Различны прежде были меры…»

Различны прежде были мерыВладыки, воина, жреца,Пирата, мастера, гетеры,И земледельца, и купца.

Теперь один запас понятий,Один разменочный языкРавняют всех в гражданстве братий;Обличья заменил ярлык.

Бьют тем же шаром те же кеглиБунтарь, епископ и король,Клейма фабричного избеглиВы, чья не обуяла соль!

Мир плоско выравнен, а духаЕдиномысленного нет;Летит Эриния — Разруха —За колесницею побед.

24 апреля 1944

«Зачем, о дали, голубея…»

Зачем, о дали, голубея,Вы мне сулите чудеса, —Что там, за краем, нежно млея,Дол претворился в небеса?

Куда бы дух ни узывалоЖеланье инобытия,В лазоревое покрывалоОблачена любовь моя.

Земля все ту же власяницуВлачит, и моря гул уныл —Везде, какую б ты границуНи перешел, ни переплыл.

А вы, на грани голубея,Сулите, дали, впередиУспокоенье ЭлизеяИ небо на земной груди.

13 мая 1944

«Европа — утра хмурый холод…»

Европа — утра хмурый холодИ хмурь содвинутых бровей,И в серой мгле Циклопов молот,И тень готических церквей.

Россия — рельсовый широкийПо снегу путь, мешки, узлы;На странничьей тропе далекойВериги или кандалы.

Земля — седые океаныИ горных белизна костей,И — как расползшиеся раныПо телу — городá людей.

23 мая 1944

«Вечный город! Снова танки…»

Вечный город! Снова танки,Хоть и дружеские ныне,У дверей твоей святыни,И на стогнах древних янки

Пьянствуют, и полнит рынкиКлёкт гортанный мусульмана,И шотландские волынкиПод столпом дудят Траяна.

Волей неба сокровеннойТак, на клич мирской тревоги,Все ведут в тебя дороги,Средоточие вселенной!

28 июня 1944

«Едва медовый справлен Спас…»

Едва медовый справлен Спас,Светает Спас преображенский.Спас третий — с вечери успенской.Иванов день: всему свой час.Крест, свет нагорный, Лика чудо,С главой усекновенной блюдо:Страстных святынь иконостас.

Мед с краю, горечь в сердце кубка.Путь к обновленью естестваДоколе будет — с оцтом губка,Усекновенная глава?

В юдоли слез трех райских кущей,Как Петр восторженный, ищу.Покинутый, к МимоидущейТянусь и — сирота — ропщу,

Что лишь в нетварном убеленьеЗемля завидит свой Фавор,Над полым гробом уж УспеньеВеличит ангельский собор.

Преображенью праздник смежный,Ты, риза белая души,Ты, в зное вихрь Марии Снежной,Пожар чистилища тушиИ, след стопы лелея нежной,Остылый пепл запороши.

5 августа 1944

«Лесов мутнеющий свинец…»

Лесов мутнеющий свинецЗастлали под вечер метели.Бежит на запад гурт овец,Роняя серые кудели.

В лохмотьях огненный пастухОкрай земли костер разводит.Ушел за край. Костер потух.В потемках вьюга колобродит.

О, снежных вьюг в ночи завой!О, север негостеприимный!Не сговор ли тоски взаимнойМне в снах являет образ твой?

9 ноября 1944

Гармония сфер

Юрию Николаевичу Шлейферу-Ратькову

Сползая, медленно ль истаютИль мир оденут ледники,О том Природу не пытаютПлатоновы ученики.

Умрем, — как от земли далекимСебя почувствуем, когдаВзойдет над глетчером глубокимМеня позвавшая звезда.

Гул сфер наполнит слух бесплотный…Из гармонических пучинРасслышу ль гор язык немотный —Глухие грохоты лавин?

1949

Константин Бальмонт

В синем храме

И снова осень с чарой листьев ржавых,Румяных, алых, желтых, золотых,Немая синь озер, их вод густых,Проворный свист и взлет синиц в дубравах.

Верблюжьи груды облак величавых,Увядшая лазурь небес литых,Весь кругоем, размерность черт крутых,Взнесенный свод, ночами в звездных славах.

Кто грезой изумрудно-голубойУпился в летний час, тоскует ночью.Все прошлое встает пред ним воочью.

В потоке Млечном тихий бьет прибой.И стыну я, припавши к средоточью,Чрез мглу разлук, любимая, с тобой.

1 октября 1920

Париж

Только

Ни радости цветистого Каира,Где по ночам напевен муэззин,Ни Ява, где живет среди руин,В Боро-Будур[5], Светильник Белый мира,

Ни Бенарес, где грозового пираЖелает Индра, мча огнистый клинСредь тучевых лазоревых долин, —Ни все места, где пела счастью лира, —

Ни Рим, где слава дней еще жива,Ни имена, чей самый звук — услада,Тень Мекки, и Дамаска, и Багдада, —

Мне не поют заветные слова, —И мне в Париже ничего не надо,Одно лишь слово нужно мне: Москва.

15 октября 1920

Просветы

Блеснув мгновенным серебром,В реке плотица в миг опаскиСплетет серебряные сказки.

Телега грянет за холмом,Домчится песня, улетая,И в сердце радость молодая.

И грусть. И отчий манит дом.В душе растает много снега,Ручьем заплачет в сердце нега.

И луч пройдет душевным дном,И будешь грезить об одном,О несравненном, о родном.

30 декабря 1920

Крещение светом

Отвеяв луч Луны рукою чаровницы,Перекрутив его и закрутив узлом,Она, сдвигая мглу, пошла лесным холмом,И по пути ее, проснувшись, пели птицы.

Закрученный узор горел, как свет денницы.Она спустилась вниз и, постучав в мой дом,Сказала мне: «Проснись. На таинство идем».Я в чащу к ней пришел к воде лесной криницы.

Полночного цветка душистую струюОна дала дохнуть. Я звук услышал струнный.Дала мне миг побыть в тиаре этой лунной.

Я в зеркале воды увидел жизнь мою.Из недр, как говор сил, извергся гул бурунный.И Солнце выплыло. А я с тех пор — пою.

1923

Капля

В глухой колодец, давно забытый, давно без жизни   и без воды,Упала капля, не дождевая, упала капля ночной звезды.

Она летела стезей падучей и догорела почти дотла,И только искра, и только капля, одна сияла, еще светла.

Она упала не в многоводье, не в полногласье воды речной,Не в степь, где воля, не в зелень рощи, не в чащу веток   стены лесной.

Спадая с неба, она упала не в пропасть моря, не в водопад,И не на поле, не в ровность луга, и не в богатый цветами сад.

В колодец мертвый, давно забытый, где тосковало без влаги   дно,Она упала снежинкой светлой, от выси неба к земле звено.

Когда усталый придешь случайно к тому колодцу   в полночный час,Воды там много, в колодце влага, и в сердце песня,   в душе рассказ.

Но чуть на грани земли и неба зеленоватый мелькнет рассвет,Колодец меркнет, и лишь по краю — росистой влаги   белеет след.

1923