Стихотворения в пяти томах - Мирра Александровна Лохвицкая

class="poem">

  Мы с вами, точно, нет,

Но за других кто может поручиться?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

А женщины?

МИХАЭЛИС (с убеждением)

  Все – ведьмы, до одной.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ужели все?

МИХАЭЛИС

  Да, все. По крайней мере –

Все те, кого допрашиваю я.

О, я умею вызывать признанья!

Невинных нет, поверьте, мой отец.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (в смущении)

Гм, гм!.. А что об одержимых бесом,

Брат Михаэлис, думаете вы?

МИХАЭЛИС

Что же, эти могут быть и невиновны,

Лишь надо точно факт установить,

Дабы не впасть в ошибку. Нужен опыт

В таких вещах. Но у меня он есть.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я очень рад. Я полагаю. Брат мой,

Что девушки невинны; что они

Скорей больны, безумны и несчастны,

Чем виноваты. Да, скорее так.

Я думаю, вы с этим согласитесь.

МИХАЭЛИС

Прошу вас к делу. Слышал я, у вас

Случилось что-то вроде беснованья?.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Монахиня, по имени Мадлен,

Происхожденья знатного, из рода

Де ля Палюд, почувствовала вдруг,

Что одержима бесом Вельзевулом,

Хохочет, плачет, падает без чувств,

Порой поет и пляшет как вакханка,

В слова священных гимнов и молитв

Любовный бред вплетает богохульно.

Да, что! Всего не перескажешь.

МИХАЭЛИС

      Так.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Затем Луиза, девушка другая,

Вопит, кричит…

Брат Франциск

  Позвольте, мой отец,

Причем же тут монахиня Луиза,

Мне не совсем понятно?

МИХАЭЛИС

    Брат Франциск,

Мы объясним вам после; дайте слушать.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Затем Луиза с воплями твердит,

Что одержима демоном Веррином.

БР. ФРАНЦИСК

Что, что? Как, как? Позвольте, мой отец,

Какой «Веррин»?…

МИХАЭЛИС (Франциску)

    Я попрошу молчанья.

БР. ФРАНЦИСК

Я полагал, что так же, как и вы,

Имею право задавать вопросы,

Брат Михаэлис?

МИХАЭЛИС

    Не совсем, мой брат.

БР. ФРАНЦИСК

К чему ж я здесь?

МИХАЭЛИС

Чтоб подчиняться старшим

И следовать их воле, брат Франциск.

БР. ФРАНЦИСК (тихо)

Ну, это, брат мой, мы еще посмотрим!

МИХАЭЛИС

Что вы сказали, брат мой?

БР. ФРАНЦИСК

      Ничего.

МИХАЭЛИС

А мне, хе-хе, послышалось, как будто,

Вы мне сказали дерзость, брат Франциск?

БР. ФРАНЦИСК

Наверное, ослышались вы, брат мой.

МИХАЭЛИС

Наверное ослышался, хе-хе!

Наверное! Отец мой, продолжайте,

(обращаясь к о. Ромильону)

В монахиню вселился бес Веррин?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, этот бес, вселившийся в Луизу,

Ее устами возвещает всем,

Что послан Небом обличать виновных…

БР. ФРАНЦИСК

Как, дьявол – послан Небом? Так ли я

Расслышал вас, отец мой, иль ошибся?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я так сказал; вы не ошиблись, брат.

МИХАЭЛИС (иронически)

Вы, может быть, сочли невероятным…

БР. ФРАНЦИСК

Что дьявол послан Небом? О, ничуть!

Напротив, этим стоит позаняться.

Тут что-то есть такое, так сказать,

Бодрящее и смелое. Нет, правда,

Брат Михаэлис, это хорошо!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Он говорит…

БР. ФРАНЦИСК

    Кто «он»?

МИХАЭЛИС

Да дьявол, дьявол,

Вселившийся в Луизу, брат Франциск!

БР. ФРАНЦИСК

Да, да, в Луизу… дьявол… понимаю.

МИХАЭЛИС (в сторону)

Ну, дали мне помощника! – И туп,

И бесполезен.

(Вслух)

    Что ж тут непонятно?

(Ромильону)

Итак, отец мой, дьявол говорит?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Он обвиняет в страшных преступленьях

Сестру Мадлен, а также одного…

МИХАЭЛИС

Священника из города Марсели.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Как?.. Вам известно?

МИХАЭЛИС

    Нам известно все.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да… если так…

(в смущенье умолкает)

МИХАЭЛИС (язвительно)

У вас ведь, как я слышал,

Открыты двери настежь, мой отец?

В обитель вход доступен посторонним

И никому отказа нет? Хе-хе!

Входи кто хочет, – всех радушно примут,

Не правда ли, отец мой?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

    Не совсем,

Брат Михаэлис. Здесь, как вам известно,

Воспитывают девочек у нас,

И потому не мог закрыть я двери

Родителям нам вверенных детей.

МИХАЭЛИС

Когда случилось это беснованье

С монахинями, – пробовали вы

Их заклинать?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

  Какие только знал я –

Все заклинанья пробовал.

МИХАЭЛИС

      И что ж?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Не помогло.

МИХАЭЛИС (про себя)

  Я думаю. (вслух). Отец мой,

Вы в этом деле, верно, не знаток?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, признаюсь.

МИХАЭЛИС (вынимая черную книгу)

  Со мной «Люциферьяна».

Настольной книгой мне она была

Всю жизнь мою. То бич для нечестивых.

Да, настоящий, грозный Божий бич.

(погладив книгу,