Иван Крылов - Басни

1811

XIII. Старик и трое молодых

Старик садить сбирался деревцо.«Уж пусть бы строиться; да как садить в те лета,Когда уж смотришь вон из света! —Так, Старику смеясь в лицо,Три взрослых юноши соседних рассуждали. —Чтоб плод тебе твои труды желанный дали,То надобно, чтоб ты два века жил.Неужли будешь ты второй Мафусаил[68]?Оставь, старинушка, свои работы:Тебе ли затевать толь дальние расчёты?Едва ли для тебя текущий верен час?Такие замыслы простительны для нас:Мы молоды, цветём и крепостью и силой,А старику пора знакомиться с могилой».«Друзья! – смиренно им ответствует Старик, —Издетства я к трудам привык;А если оттого, что делать начинаю,Не мне лишь одному я пользы ожидаю,То, признаюсь,За труд такой ещё охотнее берусь.Кто добр, не всё лишь для себя трудится,Сажая деревцо, и тем я веселюсь,Что если от него сам тени не дождусь.То внук мой некогда сей тенью насладится,И это для меня уж плод.Да можно ль и за то ручаться наперёд,Кто здесь из нас кого переживёт?Смерть смотрит ли на молодость, на силу,Или на прелесть лиц?Ах, в старости моей прекраснейших девицИ крепких юношей я провожал в могилу!Кто знает: может быть, что ваш и ближе часИ что сыра земля покроет прежде вас».Как им сказал Старик, так после то и было,Один из них в торги пошёл на кораблях;Надеждой счастие сперва ему польстило;Но бурею корабль разбило, —Надежду и пловца – всё море поглотило.Другой в чужих землях,Предавшися порока власти,За роскошь, негу и за страстиЗдоровьем, а потом и жизнью заплатил.А третий – в жаркий день холодного испилИ слёг: его врачам искусным поручили,А те его до смерти залечили.Узнавши о кончине их,Наш добрый Старичок оплакал всех троих. [69]

1805

XIV. Дерево

Увидя, что топор Крестьянин нес,«Голубчик, – Деревцо сказало молодое, —Пожалуй, выруби вокруг меня ты лес,Я не могу расти в покое:Ни солнца мне не виден свет,Ни для корней моих простору нет,Ни ветеркам вокруг меня свободы,Такие надо мной он сплесть изволил своды!Когда б не от него расти помеха мне,Я в год бы сделалось красою сей стране,И тенью бы моей покрылась вся долина;А ныне тонко я, почти как хворостина».Взялся Крестьянин за топор,И Дереву, как другу,Он оказал услугу:Вкруг Деревца большой очистился простор;Но торжество его недолго было!То солнцем дерево печёт,То градом, то дождём сечёт,И ветром, наконец, то Деревцо сломило.«Безумное! – ему сказала тут змея, —Не от тебя ль беда твоя?Когда б, укрытое в лесу, ты возрастало,Тебе б вредить ни зной, ни ветры не могли,Тебя бы старые деревья берегли;А если б некогда деревьев тех не стало,И время их бы отошло,Тогда в свою чреду ты столько б возросло,Усилилось и укрепилось,Что нынешней беды с тобой бы не случилось,И бурю, может быть, ты б выдержать могло!» [70]

1814

XV. Гуси

Предлинной хворостинойМужик Гусей гнал в город продавать;И, правду истинну сказать,Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:На барыши спешил к базарному он дню(А где до прибыли коснётся,Не только там гусям, и людям достаётся).Я мужика и не виню;Но Гуси иначе об этом толковалиИ, встретяся с прохожим на пути,Вот как на мужика пеняли:«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?Мужик так нами помыкает,И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;А этого не смыслит неуч сей,Что он обязан нам почтеньем;Что мы свой знатный род ведём от тех Гусей,Которым некогда был должен Рим спасеньем:Там даже праздники им в честь учреждены!»«А вы хотите быть за что отличены?» —Спросил прохожий их. – «Да наши предки…» «Знаю,И все читал; но ведать я желаю,Вы сколько пользы принесли?»«Да наши предки Рим спасли!»«Всё так, да вы что сделали такое?»«Мы? Ничего!» – «Так что ж и доброго в вас есть?Оставьте предков вы в покое:Им поделом была и честь;А вы, друзья, лишь годны на жаркое».

Баснь эту можно бы и боле пояснить —Да чтоб гусей не раздразнить. [71]

1811

XVI. Свинья

Свинья на барский двор когда-то затесалась;Вокруг конюшен так и кухонь наслонялась;В сору, в навозе извалялась;В помоях по уши досыта накупалась:И из гостей домойПришла свинья свиньёй.«Ну что ж, Хавронья, там ты видела такого? —Свинью спросил пастух. —Ведь и?дет слух,Что всё у богачей лишь бисер да жемчуг;А в доме так одно богатее другого?»Хавронья хрюкает: «Ну, право, порют вздор.Я не приметила богатства никакого:Всё только лишь навоз да сор;А, кажется, уж, не жалея рыла,Я там изрылаВесь задний двор».

Не дай бог никого сравненьем мне обидеть!Но как же критика Хавроньей не назвать,Который, что ни станет разбирать,Имеет дар одно худое видеть? [72]

1811

XVII. Муха и Дорожные

В июле, в самый зной, в полуденную пору,Сыпучими песками, в гору,С поклажей и с семьёй дворян,Четвёркою рыдван[73]Тащился.Кони измучились, и кучер как ни бился,Пришло хоть стать. Слезает с козел он.И, лошадей мучитель,С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:А легче нет. Ползут из колымаги вонБоярин, барыня, их девка, сын, учитель.Но, знать, рыдван был плотно нагружён,Что лошади, хотя его тронули,Но в гору по песку едва-едва тянули.Случись тут Мухе быть. Как горю не помочь?Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь;Вокруг повозки суетится:То над носом юлит у коренной,То лоб укусит пристяжной,То вместо кучера на козлы вдруг садитсяИли, оставя лошадей,И вдоль и поперёк шныряет меж людей;Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочетИ только плачется на то,Что ей ни в чём никтоНикак помочь не хочет.Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;Учитель с барыней шушукают тишком;Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,Ушёл с служанкой в бор искать грибов на ужин;И Муха всем жужжит, что только лишь онаО всём заботится одна.Меж тем лошадушки, шаг за шаг, понемногуВтащилися на ровную дорогу.«Ну, – Муха говорит, – теперя слава богу!Садитесь по местам, и добрый всем вам путь;А мне уж дайте отдохнуть:Меня насилу крылья носят».

Куда людей на свете много есть,Которые везде хотят себя приплестьИ любят хлопотать, где их совсем не просят. [74]

1808

XVIII. Орёл и Паук

За облака ОрелНа верх Кавказских гор поднялся;На кедре там столетнем селИ зримым под собой пространством любовался.Казалось, что оттоль он видел край земли:Там реки по степям излучисто текли;Здесь рощи и луга цвелиВо всём весеннем их уборе;А там сердитое Каспийско море,Как ворона крыло, чернелося вдали.«Хвала тебе, Зевес, что, управляя светом,Ты рассудил меня снабдить таким полетом,Что неприступной я не знаю высоты, —Орёл к Юпитеру взывает, —И что смотрю оттоль на мира красоты,Куда никто не залетает».«Какой же ты хвастун, как погляжу! —Паук ему тут с ветки отвечает, —Да ниже ль я тебя, товарищ, здесь сижу?»Орёл глядит: и подлинно, Паук,Над самым им раскинув сеть вокруг,На веточке хлопочет,И, кажется, Орлу заткать он солнце хочет.«Ты как на этой высоте? —Спросил Орёл, – и те,Которые полёт отважнейший имеют,Не все сюда пускаться смеют;А ты без крыл и слаб; неужли ты дополз?»«Нет, я б на это не решился».«Да как же здесь ты очутился?»«Да я к тебе же прицепился,И снизу на хвосте ты сам меня занёс:Но здесь и без тебя умею я держаться;И так передо мной прошу не величаться;И знай, что я…» Тут вихрь, отколе ни возьмись,И сдунул Паука опять на самый низ.

Как вам, а мне так кажутся похожиНа этаких нередко ПауковТе, кои без ума и даже без трудов,Тащатся вверх, держась за хвост вельможи;А надувают грудь,Как будто б силою их бог снабдил орлиной:Хоть стоит ветру лишь пахнуть,Чтоб их унесть и с паутиной. [75]

1811

XIX. Лань и Дервиш

Младая Лань, своих лишась любезных чад,Ещё сосцы млеком имея отягченны,Нашла в лесу двух малых волченятИ стала выполнять долг матери священный,Своим питая их млеком.В лесу живущий с ней одном,Дервиш, её поступком изумленный:«О безрассудная! – сказал, – к кому любовь,Кому своё млеко ты расточаешь?Иль благодарности от их ты роду чаешь?Быть может, некогда (иль злости их не знаешь?)Они прольют твою же кровь».«Быть может, – Лань на это отвечала, —Но я о том не помышлялаИ не желаю помышлять:Мне чувство матери одно теперь лишь мило,И молоко моё меня бы тяготило,Когда б не стала я питать».

Так, истинная благостьБез всякой мзды добро творит:Кто добр, тому избытки в тягость,Коль он их с ближним не делит. [76]

1813-1814