Разговор о стихах - Ефим Григорьевич Эткинд

легкий профиль.

Но есть другой, противоположный мир, мир «дальних дач»,

                           …там – самовары,

И синий дым сигар, и плоский смех…

И это к тому же мир появившегося подле девушки

Затянутого в китель офицера,

С вихляющимся задом и ногами,

Завернутыми в трубочки штанов!

Стилистическое «двоемирие» вполне очевидно. В первом господствуют метафоры, изысканно красивые, благородные эпитеты: «складки лёгкие», «лёгкий профиль», «…О, нежная! О, тонкая!», «клубящийся туман»… Тема тумана проходит через всё стихотворение – это лейтмотив прекрасного мира петербургской природы: «сумрак дымно-сизый», «Туманится, и даль поит туманом…», «Сумерки синей, / Белей туман…», «Она глядит как будто за туманы…», «И задумчиво глядит / В клубящийся туман…», «Лишь озеро молчит, влача туманы…»

А в противоположном мире – в мире офицера и не воображаемой возвышенной Теклы, а вульгарной Феклы – царят совсем иные слова-образы: «пуговица-нос, / И плоский блин, приплюснутый фуражкой», «…смотрят / Его гляделки в ясные глаза…», «протяжно чмокает её, / Даёт ей руку и ведёт на дачу…», «они / Испуганы, сконфужены… Он ускоряет шаг, не забывая / Вихлять проворно задом…»

И всей этой пошлости противостоит музыкально-стилистический план, открывающий стихотворение, – озеро, в котором

               …отражены

И я, и все союзники мои:

Ночь белая, и Бог, и твердь, и сосны…

Стилистическое «двоемирие» доведено до отчётливости формулы в стихотворении Блока «В северном море» (1907) – два первых куска в отношении и лексики, и фразеологии, и синтаксиса, и образности, и фонетики противоположны друг другу. Первый кусок – берег, пошляки-дачники, обитатели Сестрорецкого курорта. Второй кусок – природа: море и небо. Вот эти два пассажа:

Что́ сделали из берега морского

Гуляющие модницы и франты?

Наставили столов, дымят, жуют,

Пьют лимонад. Потом бредут по пляжу,

Угрюмо хохоча и заражая

Соленый воздух сплетнями. Потом

Погонщики вывозят их в кибитках,

Кокетливо закрытых парусиной,

На мелководье. Там, переменив

Забавные тальеры и мундиры

На легкие купальные костюмы,

И дряблость мускулов и грýдей обнажив,

Они, визжа, влезают в воду. Шарят

Неловкими ногами дно. Кричат,

Стараясь показать, что веселятся.

А там – закат из неба сотворил

Глубокий многоцветный кубок. Руки

Одна заря закинула к другой,

И сестры двух небес прядут один –

То розовый, то голубой туман.

И в море утопающая туча

В предсмертном гневе мечет из очей

То красные, то синие огни.

В первом куске грубые, почти вульгарные слова: «дымят» (вместо «курят»), «жуют» (вместо «едят»), «визжа, влезают»; неестественно жеманные иностранные слова, в а р в а р и з м ы – «кокетливо», «тальеры», «лимонад»; преобладают отдающие фамильярным разговором неопределённо-личные предложения – сказуемые без подлежащих: «…дымят, жуют, пьют…», «…бредут по пляжу…», «…шарят…», «кричат…». Все слова в прямом значении – кроме одной метафоры: «…заражая солёный воздух сплетнями…» Существенно и то, как через стихи этой строфы проходят раздражающие звучания, вроде господствующего здесь звука ж, которым отмечены несколько стиховых окончаний: жуют, по пляжу… заражая, обнажив, и, наконец, в начале строки – визжа; или – впечатляющего сочетания угрюмо хохоча.

Во втором куске всё другое. Лексика высокопоэтическая – сотворил, кубок, из очей… Ни одного слова в прямом смысле, метафоры громоздятся друг на друга и в конце очень усложняются. Цветовая гамма, усиленная синтаксической параллельностью конструкции, – «то розовый, то голубой туман», «то красные, то синие огни». Сложная фонетическая гармонизация – как в стихе, где преобладает сквозной гласный звук е: «В предсмертном гневе мечет из очей…» (7 е из 9 гласных).

Дальше эти противоположные стилистические тенденции сплетаются и, сблизившись, ещё отчётливее обнаруживают свою враждебность:

…Обогнув скучающих на пляже…

Мы выбегаем многоцветной рябью

В просторную ласкающую соль.

Стихотворение «В северном море» имеет чёткий поэтический сюжет, выявленный в равной мере как в противоборствующих идеях, так и в противопоставленных друг другу стилях: с одной стороны, грубо разговорного с оттенком вульгарности, с другой – предельно напряжённого поэтического стиля, заимствующего свои выразительные средства из романтического арсенала. В прозе сюжет «Северного моря» послужил бы, пожалуй, только сырым материалом для очерка; рассказ, новелла, повесть требовали бы дополнительных условий, в которых стихотворение не нуждается – его сюжет строится на борьбе словесных стилей.

Стилистический симфонизм

Выразительный пример использования возрастающих возможностей, предоставляемых стихом, – поэма А. Блока «Возмездие» (1910–1921).

В первой главе Блок даёт словесно-стилистическую характеристику XIX века. Обращаясь к нему, он говорит:

С тобой пришли чуме на смену

Нейрастения, скука, сплин,

Век расшибанья лбов о стену

Экономических доктрин,

Конгрессов, банков, федераций,

Застольных спичей, красных слов,

Век акций, рент и облигаций…

Не слишком важны смысловые различия между ценными бумагами – акцией и облигацией, или точное понимание того, какие имеются в виду конгрессы и федерации. Блок даёт не политэкономическую, а музыкальную характеристику капитализма, которая приобретает своеобразную полноту благодаря столкновению слов, по смыслу значащих одно и то же, а по стилю противоположных:

Век не салонов, а гостиных,

Не Рекамье, – а просто дам…

……………………….

Там – вместо храбрости – нахальство,

А вместо подвигов – «психоз»…

Говоря об окончании русско-турецкой войны в 1878 году и о возвращении армии в Петербург, Блок перечисляет стилистически совсем иные элементы:

И Забалканский, и Сенная

Кишат полицией, толпой,

Крик, давка, ругань площадная…

………………………….

Заборы, бойни и пустырь

Перед Московскою заставой, –

Стена народу, тьма карет,

Пролетки, дрожки и коляски,

Султаны, кивера и каски,

Царица, двор и высший свет!

Проза, иронически введённая в стихотворное повествование, сменяется патетическими строками, по стилю противоположными, – они относятся к возвращающимся с войны солдатам, и в самом стиле выражена мысль о непримиримости интересов двора и солдат:

Разрежены их батальоны,

Но уцелевшие в бою

Теперь под рваные знамёна

Склонили голову свою…

А вот портрет революционерки, члена «Народной воли» Софьи Перовской, – он начат со списка внешних примет, названия которых лишены стилистической выразительности и внезапно приобретают торжественную тональность:

Средь прочих