Антология - Русские песни и романсы

БАЛЛАДЫ

Н. С. Соколов

Он

Кипел, горел пожар московский,Дым расстилался по реке,На высоте стены кремлёвскойСтоял Он в сером сюртуке.

Он видел огненное море.Впервые полный мрачных дум,Он в первый раз постигнул горе,И содрогнулся гордый ум!

Ему мечтался остров дикий,Он видел гибель впереди,И призадумался великий,Скрестивши руки на груди, —

И погрузился Он в мечтанья,Свой взор на пламя устремил,И тихим голосом страданьяОн сам себе проговорил:

«Судьба играет человеком;Она, лукавая, всегдаТо вознесёт тебя над веком,То бросит в пропасти стыда.

И я, водивший за собоюЕвропу целую в цепях,Теперь поникнул головоюНа этих горестных стенах!

И вы, мной созванные гости,И вы погибли средь снегов —В полях истлеют ваши костиБез погребенья и гробов!

Зачем я шел к тебе, Россия,В твои глубокие снега?Здесь о ступени роковыеСпоткнулась дерзкая нога!

Твоя обширная столица —Последний шаг мечты моей,Она — надежд моих гробница,Погибшей славы — мавзолей».

А. Н. Аммосов

Элегия

«Хас-Булат удалой!Бедна сакля твоя;Золотою казнойЯ осыплю тебя.

Саклю пышно твоюРазукрашу кругом,Стены в ней обобьюЯ персидским ковром.

Галуном твой бешметРазошью по краямИ тебе пистолетМой заветный отдам.

Дам старее тебяТебе шашку с клеймом,Дам лихого коняС кабардинским тавром.

Дам винтовку мою,Дам кинжал Базалай, —Лишь за это своюТы жену мне отдай.

Ты уж стар, ты уж сед,Ей с тобой не житьё,На заре юных летТы погубишь её.

Тяжело без любвиЕй тебе отвечатьИ морщины твоиНе любя целовать.

Видишь, вон Ямман-СуМоет берег крутой,Там вчера я в лесуБыл с твоею женой.

Под чинарой густойМы сидели вдвоём,Месяц плыл золотой,Всё молчало кругом.

И играла рекаПерекатной волной,И скользила рукаПо груди молодой.

Мне она отдаласьДо последнего дняИ аллахом клялась,Что не любит тебя!»

Крепко шашки сжималХас-Булат рукоятьИ, схватясь за кинжал,Стал ему отвечать:

«Князь! рассказ длинный твойТы напрасно мне рек,Я с женой молодойВас вчера подстерёг.

Береги, князь, казнуИ владей ею сам,За неверность женуТебе даром отдам.

Ты невестой своейПолюбуйся поди —Она в сакле моейСпит с кинжалом в груди.

Я глаза ей закрыл,Утопая в слезах,Поцелуй мой застылУ неё на губах».

Голос смолк старика,Дремлет берег крутой,И играет рекаПерекатной волной.

В. В. Крестовский

Ванька-ключник

Словно ягода лесная,И укрыта и спела,Свет княгиня молодаяВ крепком тереме жила.

У княгини муж ревнивый;Он и сед, и нравом крут;Царской милостью спесивый,Ведал думу лишь да кнут.

А у князя Ваня-ключник,Кудреватый, удалой,Ваня-ключник — злой разлучникМужа старого с женой.

Хоть не даривал княгинеНи монист, ни кумачу,А ведь льнула же к детине,Что сорочка ко плечу.

Целовала, миловала,Обвивала, словно хмель,И тайком с собою клалаЧто на княжую постель.

Да известным наговоромКнязь дознался всю вину, —Как дознался, так с позоромИ замкнул на ключ жену.

И дознался из передней,От ревнивых от очей,Что от самой от последнейСенной девушки своей.

«Гой, холопья, вы подите —Быть на дыбе вам в огне! —Вы подите приведитеВаньку-ключника ко мне!»

Ох, ведут к нему Ивашку, —Ветер кудри Ване бьёт,Веет шёлкову рубашку,К белу телу так и льнёт.

«Отвечай-ко, сын ты вражий,Расскажи-ко, варвар мой,Как гулял ты в спальне княжейС нашей княжеской женой?»

— «Ничего, сударь, не знаю,Я не ведаю про то!..»— «Ты не знаешь? Допытаю!А застенок-то на что?..»

И работают в застенке —Только кости знай хрустят!Перешиблены коленки,Локти скручены назад.

Но молчком молчит Ивашка,И опять его ведут:В дырьях мокрая рубашка,Кудри клочьями встают;

Кандалы на резвых ножках,А идёт он — словно в рай,Только хлюпает в сапожкахКровь ручьями через край…

Видит — два столба кленовых,Перекладина на них.Знать, уж мук не будет новых,Знать, готовят про других.

Отведу же я, мол, душу,Распотешусь пред концом:Уж пускай же, князь, ВанюшуХоть вспомянешь ты добром!

«Ты скажи ли мне, Ванюшка,Как с княгиней жил досель?» —«Ох, то ведает подушкаДа пуховая постель!..

Много там было попитоДа поругано тебя,А м в в красне-то пожитоИ целовано любя!

На кровати, в волю княжью,Там полежано у насИ за грудь ли, грудь лебяжью,Было хватано не раз!»

— «Аи да сказка!.. Видно хвата!Исполать, за то люблю!Вы повесьте-ко, ребята,Да шёлковую петлю!»

Ветер Ванюшку качает,Что былинку на меже,А княгиня умираетВо светлице на ноже.

Л. Н. Трефолев

Ямщик

Мы пьём, веселимая, а ты, нелюдим,    Сидишь, как невольник, в затворе.И чаркой и трубкой тебя наградим,    Когда нам поведаешь горе.

Не тешит тебя колокольчик подчас,    И девки не тешат. В печалиДва года живёшь ты, приятель, у нас,    Весёлым тебя не встречали.

«Мне горько и так, и без чарки вина,    Немило на свете, немило!Но дайте мне чарку, — поможет она    Сказать, что меня истомило.

Когда я на почте служил ямщиком,    Был молод, водилась силёнка.И был я с трудом подневольным знаком,    Замучила страшная гонка.

Скакал я и ночью, скакал я и днем;    На водку давали мне баря,Рублевик получим и лихо кутнем,    И мчимся, по всем приударя.

Друзей было много. Смотритель не злой;    Мы с ним побраталися даже.А лошади! Свистну — помчатся стрелой…    Держися, седок, в экипаже!

Эх, славно я ездил! Случалось, грехом,    Лошадок порядком измучищь;Зато, как невесту везёшь с женихом,    Червонец наверно получишь.

В соседнем селе полюбил я одну    Девицу. Любил не на шутку;Куда ни поеду, а к ней заверну,    Чтоб вместе пробыть хоть минутку.

Раз ночью смотритель даёт мне приказ:    «Живей отвези эстафету!»Тогда непогода стояла у нас,    На небе ни звёздочки нету.

Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня    И злую ямщицкую долю,Схватил я пакет и, вскочив на коня,    Помчался по снежному полю.

Я еду, а ветер свистит в темноте,    Мороз подирает по коже.Две вёрсты мелькнули, на третьей версте…    На третьей… О, господи-боже!

Средь посвистов бури услышал я стон,    И кто-то о помощи просит,И снежными хлопьями с разных сторон    Кого-то в сугробах заносит.

Коня понукаю, чтоб ехать спасти;    Но, вспомнив смотрителя, трушу,Мне кто-то шепнул: на обратном пути    Спасёшь христианскую душу.

Мне сделалось страшно. Едва я дышал,    Дрожали от ужаса руки.Я в рог затрубил, чтобы он заглушал    Предсмертные слабые звуки.

И вот на рассвете я еду назад.    По-прежнему страшно мне стало,И, как колокольчик разбитый, не в лад    В груди сердце робко стучало.

Мой конь испугался пред третьей верстой    И гриву вскосматил сердито:Там тело лежало, холстиной простой    Да снежным покровом покрыто.

Я снег отряхнул — и невесты моей    Увидел потухшие очи…Давайте вина мне, давайте скорей,    Рассказывать дальше нет мочи!»

И. З. Суриков