Брат, Брат-2 и другие фильмы - Балабанов Алексей Октябринович

Он махнул рукою на дальний мыс, над зеленым лесом которого действительно носились столбы дыма.

По мере приближения к жилью тревога Анки возрастала. Бытерхай чувствовала это, и, когда из лесу вдруг выскочили коровы, лягаясь и размахивая вздернутыми вверх хвостами, девочка испуганно схватила Анку за руку.

— Кто это?! — воскликнула она.

— Коровы, — озабоченно сказала Анка, снимая с девочки платок. — Потом опять накину. Пусть видят, что нет у тебя ничего.

— Страшные какие… — прошептала Бытерхай.

Они вышли к строениям в седом тумане дымокуров.

Бытерхай задрожала от холода и волнения.

— Уху!.. Ху!.. Люди! — кричала Анка.

— Кто такие? Чего вам? — крикнул мальчик с лопатой в синей дабовой рубахе, выходя из хлева.

— Мы оттуда! Мы… прокаженные! — крикнула Анка.

Мальчик замер с широко открытым ртом, затем развернулся и стрелой понесся к юртам.

Анка и Бытерхай опустились на колени, вытянув руки.

— Чего пришли? Знаете, что запрещено! — грозно крикнул якут с луком в руках. За ним пугливо толпились женщины и дети.

— Я Анка, жена Грегорея из рода Кылгас! — заспешила она. — Идем к князю за справедливостью! Петручан не отдает скот, что общество мне присудило.

Якут взял у парня из рук горящую головешку, подошел поближе и развел между ними и собой полоску огня.

— Да слыхал я, — сказал он спокойно. — Только нельзя вам, Анка, к людям ходить, несчастье по земле носить… — Якут задумался. — Не советую я тебе к князю. Ладно, так сделаем: ты с девкой посиди здесь, а я съезжу, позову князя. Нет такого закона, чтобы скот у людей отнимать! Накормите их! — приказал якут, решительно встал и пошел к коновязи, где выдерживалась оседланная лошадь.

Когда приехал князь, Бытерхай вылизывала чашку, а Анка ловила подарки, которые бросали ей через костер. Женщина бросила платье для Бытерхай.

— Надень! Надень! — кричали ей.

Та, поставив чашку на землю, беспомощно вертела его в руках, не зная, как к нему подступиться, и счастливо улыбалась. Анка не переставая благодарила людей.

Подбежал мальчик и бросил через огонь игрушку — украшенную резьбой деревянную корову.

Когда подошел князь, все стихли и отступили.

— Пошто ходите, заразу разносите?! — грозно начал князь.

— Голодаем, господин. Правды пришли у тебя просить… — жалобно начала Анка.

— Слышал уже это! — сурово отрезал князь. — Жалуются соседи — сети воруете! Амбары ломаете!

— Это Мергень! Она и у нас все унесла!..

— Скажите — облаву устроим! И вы тут больше не смейте шляться! В этот раз прикажу выдать сети и лодку… А в другой раз убьем! Поняла?!

— И скот прикажи! Мой скот, что у Петручана!

— Не отдал еще? Отдаст… корову одну! Говорит, ты должна ему. Он вас зиму кормил. Люди подтвердили. На скот стог сена извел.

— Да я все лето на него работала! — гневно воскликнула Анка. — Молоко и масло от скота он все поел!

— Молчи! Корову с теленком получишь. Скажу опять, а теперь ступайте! Через озеро. Дорогу покажут. И помни, что я сказал… Убьем!

Когда они садились в лодку, Анка оглянулась. Якуты били посуду, из которой они ели, и выжигали место, где они сидели.

Плотный мрачного вида якут привязал их лодку к своей и перевез через озеро.

Там он молча показал направление, отрезал веревку и поплыл назад.

— Знаешь, Анка, ты удачница! — восторженно говорил Джанга, осматривая добро. — Еда… одежда… сети, лодка! Даже сахар, чай и соль! Еще сегодня вечером сети поставлю! Так поставлю, что не найдет, ведьма! Не такой я дурак… Баба, она и есть баба! Куда ей с мужиком тягаться!

— Откуда у меня могла оказаться сразу такая дыра? — вяло говорил Грегорей, лежа на лавке. — Еще ведь на них не время?! Это Мергень, ведьма! Она сглазила!

— Нельзя же так сразу, Грегорей! — растерянно говорила Анка, присев на краешек. — Не надо поддаваться! Крепись! У Джанги ноги совсем плохие, а он вон… Грегорей! Скоро скот у нас будет! На Петров день уже косить… Маленький, опять, — добавила она, погладив себя по животу. — Чувствую его…

— Все равно помирать, — безвольно сказал Грегорей и поджал ноги.

— Нашла! — запыхавшись, сказал Джанга. Он был смущенный и злой. — Вот баба, а!.. Все равно что мужик!

— Что? Все?! — спросила Анка.

— Ну да… все. Сети у меня — каждая в другой тони. Одну взяла!

— Все найдет, — сказал Грегорей.

Помолчали.

— Пойдем и заберем у нее лодку! — решительно сказал Джанга. — Останется на острове! Только ночью надо, Грегорей! С голоду не помрет ведь, запасы есть! А если смирится, свезем ей кое-что.

— Ага… Свезем, а сами голодом, — ворчала Кутуяхсыт.

Они плыли у самой земли, стараясь погружать и вынимать весла без малейшего всплеска. У поворота на мысу мелькнул красный огонек. Грегорей молча указал на струйки белого дыма, поднимавшегося над верхушками деревьев.

Двинулись вперед молча.

Когда увидели конусообразную урасу, внутри которой светился огонь, тихо причалили к берегу. Пока Джанга вытаскивал лодку, Грегорей опасливо прошел по берегу. Лодки не было.

— Нету, — прошептал он.

— Должно быть, у дома спрятана! — шепнул Джанга.

Они прокрались к урасе.

Горел огонь. Внутри никого не было.

— Нету! — с облегчением сказал Джанга.

— Должно, по соседям ворует! — сказал Грегорей, входя.

Внутри был порядок. Вялилась юкола, аккуратно сушилась одежда, лежала чистая посуда.

— Вот баба! — восхищенно сказал Джанга. — Лошадь, не баба!

— Уйдем лучше, — опасливо прошептал Грегорей, трогая постель из веток лиственницы. — Совсем еще теплая. Рядом она…

— А что она сделает? Двое нас. Скажем, в гости пришли… — весело сказал Джанга, отрывая кусок вяленой рыбы.

Зазвенела тетива, и стрела с характерным свистом пронеслась рядом.

Мужчины разом упали на землю и поползли в кусты. А потом опрометью бросились к лодке. Над ними свистели стрелы.

— Оружие у нее, а?! — говорил Джанга, толкая лодку. — Подожди! И я себе сделаю лук! — крикнул он, налегая на весла.

В борт рядом с Грегореем воткнулась стрела. Тот упал на дно.

— О, мужчины! Воины, которых можно с ладоней сдуть! — кричала Мергень. Она открыто стояла, опустив лук. Ее бронзовое, абсолютно голое тело блестело в лучах лунного света.

— Нет его там! — испуганно воскликнула Бытерхай, подбегая к Анке.

— Джанга! — крикнул Грегорей, идя от городьбы вдоль речки. — Джанга!

— Джанга! — кричала Анка, обнимая испуганную Бытерхай.

Темнело, когда они вышли из лесу. Бытерхай плакала.

— Может, утонул? — робко предположила Анка.

— Убила она его! — уверенно сказал Грегорей. — И лодку забрала!

— Что ж теперь будет?! Помрем! — причитала Кутуяхсыт. — Ни сетей, ни лодки! И промышленник наш сгинул!

— Ничего! Морда на городьбе есть! Проживем, — неуверенно говорил Грегорей. — День и ночь караулить буду. Силки на зайца поставим.

— Помрем… все еще до зимы помрем! — продолжала Кутуяхсыт. — И коровы никто нам не пришлет… Забыл нас Бог!..

Анка молча смотрела на огонь.

Князь кричал на нее, ругался. Грозил сжатыми кулаками.

А потом якут верхом на лошади с копьем в руке гнал ее домой.

Дрожащая, ослабевшая от голода и страха, она все время шаталась и падала, бормоча молитву.

За всадником плелась привязанная к седлу худая корова, а сбоку болтался навьюченный теленок в корзинке.

— Дай молока попить, господин!.. Не могу больше… — упав в очередной раз, взмолилась она.

Якут молча слез с коня, развел огонь, сварил себе чай и исподлобья смотрел, как Анка сосет молоко из полного вымени коровы.

— Жаль Божьего создания — сгниет, как и вы, — недобро сказал он.