За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

Вот так и я среди человеческой тайги ищу того, кто… засветится во мне… Засветится — его и пишу.

П л а т о н. Хорошо сказал — засветится… Торопишься куда?

В и л я. Один мудрый человек говорил: хочешь поспеть — не спеши! Хочешь долго прожить — не думай об этом! Хочешь, чтобы тебя любили, — не лезь людям на глаза!

П л а т о н. С квартирой тоже не спешил?

В и л я. И не спешил, да споткнулся.

П л а т о н. Что же там за место такое, на этой Качаловской?

В и л я. Интересуетесь?.. Может, Петр Платонович и вам там квартиру предлагает?

П л а т о н. Я тебя про местность спрашиваю. Рассказывай!

В и л я. С одной стороны — завод, словно гигантский испорченный желудок, бурчит день и ночь. С другой — через пять лет построят мост, и весь грузовой транспорт пройдет под окнами дома… А если учесть современную звукоизоляцию…

П л а т о н. А может, сынок, ты не в курсе дела?.. Бывает, болтают люди…

В и л я. Информация точная!

П л а т о н. Знали, что будет шумно, и планировали?

В и л я. Типичный случай!

П л а т о н. И жить, говоришь, там плохо будет?

В и л я (засмеялся). Весело! Интервью окончено… Позвольте откланяться. (Уходит.)

Затемнение.

Л и д а, в кресле-качалке, листает журнал. П е т р  за столом просматривает газеты, заметно волнуется.

Л и д а. Не волнуйся, Петя. Платон Никитич скоро вернется.

П е т р. Не пойму, что произошло. Отец собирался сегодня домой… Вдруг вздумалось ему поехать в город, да еще одному, без меня…

Л и д а. Может, надумал купить что-нибудь.

П е т р. Воскресенье, магазины закрыты.

Л и д а. Не маленький, не заблудится.

П е т р. Пора бы уж и прийти.

Л и д а. Подождем. Думаю, к обеду вернется.

П е т р. Давай, Лидок, пройдемся перед обедом.

Л и д а (поднимается). До автобусной остановки?

П е т р (усмехнулся). Угадала. Подумал — встретим отца.

Л и д а. При отце ты еще больше похож на мальчишку. Пошли, мой мальчик.

Ушли. А вскоре появляются  П л а т о н  и  В и л я.

В и л я. Вон ваши куда-то пошли.

П л а т о н. Небось на остановку, меня встречать.

В и л я. Увидят такси, догадаются, что вы приехали. Смотрите, уже возвращаются. Пойду. А то и мне достанется.

П л а т о н. Думаешь, ничего не выйдет?

В и л я. Если бы даже знали, что завтра это место провалится или что там вдруг проснется вулкан, все равно будут строить. А как же? Есть подпись! Есть постановление…

П л а т о н. Зачем преувеличиваешь?

В и л я. Для лучшего восприятия.

П л а т о н. Что же это за хозяева?

В и л я. Все они чьи-то сынки, чьи-то внуки… Ну, побежал. Всего вам доброго, Платон Никитич. (Уходит.)

Появились  Л и д а  и  П е т р.

Л и д а (смотрит на часы). Без десяти три.

П л а т о н. Я вчера приметил, что вы ровно в три обедаете, ну и старался не опоздать.

Л и д а. А у меня все готово, даже вареники с медом. Кто пожелает, можно и со сметаной. (Идет в дом.)

П л а т о н. Потолкуем, Петр, пока Лида с обедом хлопочет.

П е т р. Где вы были?

П л а т о н. На Качаловской.

Пауза.

П е т р. Виля возил?

П л а т о н. Наоборот. Я его возил. А он при мне вроде бы проводником был.

П е т р. Зачем вам это было нужно?

П л а т о н. Когда ты малышом был, все просился: «Возьми меня на завод, покажи, что там делают». И я водил тебя. Теперь и мне захотелось посмотреть, что сын делает.

П е т р. Не я один…

П л а т о н. И ты тоже.

П е т р. Государственная комиссия…

П л а т о н. Государственная!

П е т р. Виля вас втянул в эту историю! Хочет чужими зубами меня укусить.

П л а т о н. На Качаловской уже экскаваторы морды позадирали.

П е т р. Вы приехали к нам на каких-то два дня в гости… И уж если толковать нам о чем, так о своем, о наших близких… Я вот все думаю, как там Павлик…

П л а т о н. Я тоже думаю. (После паузы.) А ты, Петр, согласился бы жить в том доме, на Качаловской?

П е т р. Припекло бы — жил…

Незаметно входит  Л и д а, садится на стул, слушает.

(Еле скрывая раздражение.) Давайте сразу отвечу вам на все вопросы, связанные с этим домом, вернее, с его строительством.

П л а т о н. Вот так бы и сразу, сынок. Ты ведь умный малый. Скажи, ты тоже подписывал бумагу о том, что можно строить на Качаловской?

П е т р (усмехнулся). Подписывал.

П л а т о н. Такая должность у тебя?

П е т р. Такая.

П л а т о н. А если бы твоей подписи не было, стали бы строить? А может — нет?

П е т р (заколебался). Может быть, и не стали бы. (Улыбнулся.) Вопросов больше нет у прокурора?

П л а т о н. Есть. Почему же ты все-таки подписал?

П е т р. Да не так все просто, как вы думаете… Если бы дом построили где-то дальше, дороже было бы связать его с коммуникациями, затянулось бы само строительство. А здесь мы уложимся в срок. И, наконец, этот дом, так сказать, украсит, увенчает Качаловскую улицу. Вырисовывается определенный ансамбль…

П л а т о н. Но ведь сотни людей трудом заработали новое жилье, они ждут, когда получат квартиру, свой уютный уголок… Это тебе не гостиница — приехал, уехал. Там будут жить семьи, в этих стенах будут рождаться, взрослеть, стариться, умирать. А вы — «коммуникации», «план», «увенчать Качаловскую».

П е т р. Живут, умирают… Уж очень далеко заглядываете.

П л а т о н. Сейчас — завод гудит. А скоро мост появится, машины задымят, заревут…

П е т р. Мост будет через пять лет. Да о нем мало кто и знает.

П л а т о н. А через пять лет жильцы пожалуются, начнут разбираться, почему дом в таком месте построен, а там и твоя подпись, Петр. И скажут: совести у него не было. И с работы выгонят, и все вверх тормашками.

П е т р. Отец! (Объясняет учительским тоном.) Через пять лет я, может, и работать здесь не буду, переведут на другую должность. И кому через пять лет в голову взбредет возвращаться к периоду строительства. А если и вздумают копаться — в крайнем случае выговор дадут. Вот так! (После паузы.) Лида, государственный разговор мы кончили. Теперь можно и обедать. Я, батя, достал чешского пива. Специально для вас, помню наши обеды с пивом раз в неделю. У вас еще цела та кружка глиняная, не разбилась?

П л а т о н. Цела.

П е т р. Пиво с тараночкой — высший деликатес!

П л а т о н. Петр, скажи, ты любишь свою землю, людей своих, государство свое?

П е т р (вспыхнул, тихо). Только вам я могу простить такие вопросы!

П л а т о н. Любишь, иначе и немыслимо. (Помолчав.) А знаешь, кто больше всего вреда приносит нашей земле, людям, государству? Маленькие временщики!

П е т р. При чем тут я?

П л а т о н. При том! В тебе тоже временщик проклюнул… Через пять лет, мол, меня, может, и не будет на этой работе… Другой, мол, отвечать будет — вот она, философия временщика. Дров наломает, напакостит, напутает, грядку свою испоганит — и на другую работу! Сам уйдет, или перекинут его… Сухим из воды! За каждый год, за каждый месяц, за каждый час своей работы отвечай! Умрешь — тогда память о тебе ответит за дела