Дом Иова. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский

Присутствующие подходят ближе и окружают Павла. Короткая пауза.

А теперь я хочу, чтобы каждый из вас вспомнил свое детство. Слышите?.. Свое детство, вы поняли?.. Свою мать. Своего отца. Своих братьев и сестер. Своих друзей. Как вы играли, как пели, как танцевали, как получали подарки. Чтобы вы вспомнили, какая у вас была гладкая кожа, как безмятежно вы засыпали и как летали во сне, как шелестели в ваших руках конфетные фантики. Как вы бегали и кричали, как боялись темноты и ненавидели манную кашу. Я хочу, чтобы вы вспомнили, как грело вас солнце, и какой вкус был у яблока, которое вы грызли. Как пахли пироги, которые пекла ваша мать, и как стучали ваши сердца, когда вы опаздывали к обеду. Как вы смотрели на солнце через бутылочные стеклышки… Вы поняли, чего я хочу?.. Я хочу, чтобы все вы вспомнили свое детство. Ты, Йонас, и ты, Йорген. Ты, Йонатан, и ты, Йансенс… Ты, Йозеф, и ты Йорк…

Йорк негромко мычит.

Закройте свои глаза и вспоминайте, вспоминайте все, что вы сможете вспомнить…

Закрыв глаза, все вспоминают. Йорген качает головой. Йонас раскачивается. Йонатан запрокинул голову. Йозеф спрятал лицо в ладонях. Йорк негромко мычит. Пауза.

Павел: А теперь, подойди сюда, Йонас… Дай мне свою руку… Закрой глаза и вспомни, как ты играл в детстве со своими братьями, помнишь?.. А как вы кружились в хороводе вокруг рождественской елки и ждали, когда, наконец, начнут раздавать подарки?..

Закрыв глаза, Йонас вспоминает. Короткая пауза.

А теперь загляни в свое сердце и скажи, – разве с тех пор что-нибудь изменилось? Разве ты не чувствуешь себя по-прежнему ребенком, хоть волосы твои поседели и глаза ослабли?.. Ну-ка, скажи нам, Йонас, что ты чувствуешь сейчас?

Йонас: Я чувствую… Я чувствую… (Хихикает). Как будто мне десять лет и мама щекочет меня своим веером… (Хихикает).

Павел: А ты, Йорген?

Йорген: Я чувствую, как будто мы с отцом пускаем бумажный кораблик в ручье за домом, а он все время опрокидывается и никуда не хочет плыть. (Смущенно хихикает).

Павел: А ты, Йозеф?

Йозеф: Я чувствую, как будто надел платье своей сестренки и теперь она плачет, а я танцую перед ней и называю ее «дурой»… Она всегда была плаксой и задавалой.

Павел: Ты мог бы плохо кончить, если бы Господь не смилостивился над тобой… (Йансенсу). А ты, Йансенс?

Йансенс: Я чувствую себя так, словно отец снова выдрал меня за то, что вместо хедера я пошел смотреть футбол.

Павел: Ты был нерадивый ученик, Йансенс. Но Бог отыскал путь для твоего спасения и не дал тебе возможность скатиться и умереть где-нибудь под забором. (Повернувшись к Йонатану). А ты? Что скажешь ты, Йонатан?

Йонатан: Я чувствую… чувствую, как будто слон… Он облил меня… Однажды мы были в зоопарке и слон окатил меня водой… Это было летом. Он набрал воду из бассейна, а потом облил меня, наверное, потому что я стоял ближе всех. А теперь я чувствую, как эта вонючая вода течет у меня по лицу и груди, и как кричат мои родители…

Павел: Наверное, он подал тебе знак, чтобы ты поскорее покаялся, пока твои грехи не увлекли тебя в адскую бездну…

Йонас, Йорген и Йансенс негромко смеются.

А теперь скажите мне, разве мы не чувствуем себя по-прежнему маленькими детьми, словно никогда не было этих лет, которые прошли после нашего детства?.. Скажи-ка, Йорген, разве изменился ты за это время? Неужели кто-то скажет, что ты стал взрослым от того, что у тебя ввалились глаза и поседели виски? Что с того, что ты научился читать и считать, и знаешь, что Колумб открыл Америку, а одна молекула воды содержит два атома водорода и один атом кислорода? Разве перестал ты от этого быть ребенком? Разве не так же, как прежде, ты смотришь на солнце, небо и траву?.. Разве ты не чувствуешь, что ты по-прежнему маленький мальчик, Йорген?

Йорген: Да, учитель.

Павел: Вот видишь… А ты, Йонас? Ты, Йансенс? Ты, Йозеф?

Йонас, Йансенс, Йозеф (вместе): Да, да.. Да, Павел, да… Да.

Йозеф: Я чувствую, что мне пять лет! Пять лет, и я еще не пошел в школу.

Йонас: А мне – десять!

Йонатан: А мне – семь!

Йансенс: А мне – девять.

Павел: Вот видите? Видите?.. Разве Павел когда-нибудь обманывал вас?.. (Медленно отходит от стоящих и так же медленно возвращается назад).

Короткая пауза.

(Тихо). А теперь посмотрите на свои лица… Посмотрите, посмотрите. На эти морщины, на мешки под глазами, на седые волосы, на стершиеся зубы… Разве вы не чувствуете, что кто-то убивает вас? Кто-то страшный и жестокий, кто имеет такую силу, что может вынуть из вас жизнь? Отнять у вас красоту и здоровье? Медленно, минута за минутой, час за часом, месяц за месяцем, отбирая у вас силы и посылая вам одну за другой болезни, которые калечат вас и ведут к смерти… Кто-то, кто ведет вас по пути старости, с каждым днем все больше сгибая вашу спину и делая ваши ноги слабыми и непослушными…

Мгновенно стихает радость. Присутствующие тревожно переглядываются, не понимая, куда клонит Павел. Небольшая пауза.

А ведь вы знаете его… Слышишь, Йонас?.. Того, кто превращает вас в засушенные мумии, а ваши лица в гнилые яблоки… Кто посылает вам боль в сердце и пояснице. Кто делает ваши глаза слепыми, а память дырявою. Разве это не он соблазнил в Раю Адама?.. Не он искушал нашего Господа и сбивал с пути Его святых?

Йонас (тревожным шепотом): Это он.

Йорген: Это он.

Йозеф: Конечно, это он, учитель.

Павел: Конечно, это он, Йозеф. А теперь послушайте, что я расскажу вам… Идите ближе, чтобы мне не напрягать голос.

Стоящие еще плотнее окружают Павла.

Много лет тому назад, когда прошло еще совсем немного времени с тех пор, как Господь сотворил эту землю и это небо, в мире жили только одни дети, и поэтому в этом мире не было места ни старости, ни болезням… Одни только дети, которые играли и радовались, не зная забот… О, если бы вы только знали, как счастлив был этот мир, Йонатан! Он был похож на сад, в котором раздавался только детский смех и детские голоса. На сад, по тропинкам которого гуляли ангелы, и сам Господь часто приходил, чтобы играть с детьми в мяч, салочки или прятки…

Йонас: Он играл с детьми в салочки?

Павел: Да, Йонас. И в салочки, и в прятки, и в «догони-перегони», и в «кто быстрее», и в городки, и в горки, и в воздушного змея. И вот тогда-то враг рода человеческого и замыслил свое черное дело,