Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы

Полифон. А я говорю тебе как пролетарию и представителю рабочего класса: борись против беззакония, которое проявилось не только по отношению к тебе, милый Антракс, но и ко всем погонщикам ослов! Твои шансы бесспорны! Еще раз четыре драхмы — и зубной врач побежден!

Антракс. Но у меня нет больше денег, господин защитник, — ведь осел интернирован, мебель и кровати заложены и дочку, вы же знаете, маленькую Горго, мы продали в рабыни рантье Памфу…

Полифон. Если ты, уже совсем достигнув цели, уже собираясь начать успешный промысел со сдачей ослов в прокат, хочешь все бросить, милый Антракс…

Антракс. Сделаем, господин, как-нибудь сделаем.

Полифон. Вот видишь, ты человек благоразумный. Деньги надо принести не позже завтрашнего дня. И тогда доведем процесс до победного конца. О-о, вот уже и Аполлонов переулок, мне надо сворачивать, милейший, держись, будь молодцом, а я должен свернуть. Ох, проклятый запах!

Антракс. Вот он идет. К рантье Памфу. А я бреду дальше, вниз по Леоновой улице. Он хочет еще четыре драхмы и четыре уже получил. Мне остается только четыре, но это все-таки еще один осел. Придется мне выкручиваться, хотя бы из-за восьми драхм, которые я теперь потерял. Надо продать Кробилу, жену, виноторговцу Кораксу, он, наверное, возьмет ее. Ничего не поделаешь, Антракс. Сморкайся, сморкайся, бывали у тебя времена и потяжелее, раньше, когда голодали. Вон опять стоит Леонид у своего трактира. Уже и не здоровается. Потому что я больше не пью. Никак не могу сейчас — со своей добродетелью и с тем, что я теперь — народ. А вот и мой подвал. Мокрое белье уже не висит перед порогом, нет у нас больше белья. Здравствуй, Кробила, жена.

Кробила. Просяная каша готова. А чесноку у нас больше нет, муженек.

Антракс. И чесноку у нас уже нет. Я ем кашу. Я сморкаюсь. Жена, говорю я, настали плохие времена. Она что-то бурчит, старуха, стоит у очага, так всегда, и смотрит на меня. Жена, говорю я, Полифону нужны еще четыре драхмы.

Кробила. У нас больше ничего нет.

Антракс. Я продолжаю есть кашу. Потом опять сморкаюсь. Кробила, говорю я, ничего не поделаешь. Мне необходимо выиграть тяжбу, из-за долгов. Дочь мы тоже продали, говорит она. Да, говорю я, ничего изменить нельзя… Эти адвокаты тоже хотят жить. Они живут хорошо, говорит она. Я ем кашу, сморкаться еще раз не имеет смысла, придется выкладывать начистоту. Я говорю: беседовал я с виноторговцем Кораксом. Хорошее место для тебя. Он дает мне пять драхм. Трудно тебе не будет. Надо только стряпать. Он добродушный, Коракс, да и сердце у него больное, вот он и не может больше бить и тому подобное. Хорошее место. Она ничего не отвечает. Смотрит только в угол. Ты была доброй женой, говорю я, доброй, славной женой, и просяная каша всегда была хорошая, должен прямо сказать, и чеснок — первый сорт. Она опускает голову. Ну скажи хоть что-нибудь, старуха.

Кробила. Когда мне надо явиться к Кораксу?

Антракс. Сейчас. Когда хочешь. Она опять молчит. Только укладывает свои вещи. Платок на голову, доставшийся ей от матери. Изображение Артемиды, висевшее над кроватью. Воскресные сандалии. Картину, на которой мы нарисованы сидящими в день свадьбы перед храмом Латоны, — ее написал художник Беллерофон — она оставляет.

Кробила. Что ж, прощай, Антракс.

Антракс. Что ж, прощай, Кробила. Ты была хорошей женой, славной женой. Она уходит. Через дыру в подвале. А в углу шуршит крыса. Всегда, когда Кробила уходит, приходят крысы. Беда да и только. Я продолжаю есть кашу. Глаза у меня совсем мокрые. Я опять сморкаюсь. Даже стаканчик сливовой не могу я теперь себе позволить. Это нужда, Антракс, взаправдашняя нужда! Если я выиграю процесс, я выкуплю себе Кробилу вместо второго осла. Еще одна крыса появилась. Уйду-ка я из подвала. Вот я опять стою на Леоновой улице, на которой простоял всю свою жизнь. Леонова улица, ничего, кроме Леоновой улицы. Везде полно народу. Так и кишит. На базарной площади полно, на площади Латоны полно, трактиры переполнены. Разговоры, сплошные разговоры, что это нашло на Абдеру? И всюду я слышу свое имя, всюду чешут языки, и всюду свистят, и всюду дерутся. Что это нашло на Абдеру?

Говор толпы.

Председатель Общества иностранного туризма. В этом процессе речь идет о большем, речь идет об иностранном туризме. Какова, о друзья абдеритского Общества иностранного туризма, какова причина, по которой иностранцы избегают наш город и едут в Ксантию, в город куда более бедный красотами фракийской природы, чем наш, город, где нет не только театра и музея фольклора, но даже учебных заведений? Лягушки старшего жреца Латоны, скачущие у нас повсюду — на форуме, на базарной площади, в городском парке — и своим устрашающим обликом отпугивающие иностранцев, так же как и наглость наших погонщиков ослов, требующих деньги за простую тень… Перед лицом грозящей всем нам опасности остается только одно, о друзья нашего Общества иностранного туризма…

Председатель Общества защиты животных. Абдериты и абдеритки! Процесс открыл нам наконец глаза: здесь поставлена на карту человечность! Как председатель Общества защиты животных, я протестую против ужасающего обращения с ослом, которое позволил себе зубной врач, чьи зверства при вырывании зубов мы достаточно хорошо знаем! Что сделал этот нечеловек со слабым, беспомощным созданием, не поддается описанию! Он не только сел в тени невинного осла, нет, этого мало — он даже ехал на осле, вместо того чтобы идти рядом с ним, как это делает любой прогрессивный друг животных. Поэтому я взываю к каждому любящему животных абдериту…

Директор акционерного общества «Мрамор». Нет, нас не обманешь. С глинобитными постройками наконец покончено, и мрамор будет продолжать свое победное шествие по Фракии! Удар, направленный против зубного врача Струтиона, пришелся в лицо гигиене, а тем самым и нам, акционерному обществу «Мрамор», ибо тот, кто строит из мрамора, строит гигиенично!

Председатель сената Гипсибоад. Речь идет о том, чтобы сделать наконец из Абдеры город, стоящий на уровне современной цивилизации. Речь идет о том, будет ли Абдера идти в ногу с Грецией или закоснеет в своей отсталости, окруженная гниющими болотами, квакающими лягушками, провонявшая чесноком по милости погонщиков ослов! Сбросим же с себя остатки нашего варварства! Растопчем зловредные суеверия! Но пока бесстыжие парни, вроде этого погонщика ослов, будут продолжать безнаказанно клеветать на цивилизацию на глазах у властей, это, конечно, невозможно! Время не терпит, абдериты! Мы живем в решающую эпоху мировой истории, в самом сердце конфликта между Афинами и Спартой! Между духовностью и материализмом, между свободой и рабством! Сомкнемте же наши ряды! Будем вместе защищать свободу, объединившись в партию, создание которой я здесь провозглашаю, в партию, которая группируется вокруг зубного врача Струтиона, — в партию Тени!

Крики. Да здравствует Гипсибоад! Да здравствует Тень!

Тифид (поет. Тут хулят наши болота, наших лягушек, наш чеснок, но имеют в виду народ; славят разум, цивилизацию, но имеют в виду подневольную жизнь, не имеющую отношения к нравственности!

Греция, конечно, велика, но Фракия еще больше, потому что родина всегда больше всего! Так сомкните ряды, фракийцы, вступайте в партию Осла, в партию, извлекающую правильный урок из этого процесса: долой врагов Фракии, одновременно и врагов Абдеры, долой панэллинских либералов!

Крики. Да здравствует Пфриме, да здравствует Осел!

Фукидид (директор Оружейного акционерного общества в Коринфе). Пиши, Памфаг: «С большим участием мы следим за мужественной борьбой вашей партии. Мы полностью разделяем ваши взгляды: мир — это величайшее добро, но, принимая во внимание преступные намерения партии противника, надо быть готовым к самому худшему. Оружейное общество Фукидида в Коринфе предлагает вам в вашей борьбе за мир и высокие идеалы помощь в виде первоклассных мечей высшего качества, особо пригодных для гражданских войн и уличных боев, по самым низким ценам. Просим также обратить внимание на наши специальные копья марки «Паке» — бойцы обеих партий в Сицилии высказались о них весьма одобрительно. Деревянные щиты из ливанского кедра, обтянутые кожей дикого осла, могут быть поставлены в больших количествах. В ожидании вашего уважаемого ответа Оружейное АО Фукидида, Коринф». Заготовь две копии, Памфаг, и пошли по одному экземпляру каждой партии в Абдере…

Тифид (горланит).

Но вот допеты песни,И ни звезды, хоть тресни,И море без уловаНас выплюнуть готово.Пока что, как за брата,За каждого пиратаВолна встает горою,Но вдруг ночной пороюУстроит заваруху,Прихлопнет словно муху…

Вот я опять стою на своем мостике с водкой в желудке и звездами в волосах, с луной на плечах, водорослями и маслом на моих лохмотьях, омываемых брызгами волн! Эй, рулевой, эй, лоцман! Земля! Стена из слоновой кости, надвигающаяся на нас во тьме! Земля, ребята, какой-то берег, какой-то город, который протягивает к нам жирные руки, жаждущие наших поцелуев, наших ножей. Посмотрим, какие тут можно обстряпать делишки.