Репетитор - Георгий Исидорович Полонский

хромал вкус. Из всего искусства его одна кинохроника интересует и детективы, но нам с вами нечего обращать на это внимания. Отец узнает потом — лучше, если на премьере уже… В один вечер сделается самым горячим театралом: меня-то он любит, в этом можете не сомневаться! (Говоря это, она усиливает звук в музыкальном аппарате и отбивает ритм, раскачивается.) Сеньор Филипп, я танцевать хочу! Мы говорим, говорим… сколько можно!

Ф и л и п п. Но если помните, мой «потолок» — старое аргентинское танго…

М а р и я - К о р н е л и я. Ну и что? Вы будете мой режиссер, а я ваш танцмейстер! Вставайте, вставайте! (Еще прибавила громкость и заразительной свободой своей пластики, радостью ритма втянула Филиппа в танец.)

В то же время у него есть неотложные вопросы к ней, но, выясняемые прямо сейчас, в минуту удали и физической разрядки, заставляющие форсировать голос, эти вопросы и ответы обращаются в насмешку, обессмысливаются.

Ф и л и п п. Какую же роль вы облюбовали там?

М а р и я - К о р н е л и я. Что?!

Ф и л и п п. Какую роль, спрашиваю!

М а р и я - К о р н е л и я. Анны, конечно! Меньше чем на главную роль и замахиваться не стоит, верно?

Ф и л и п п. Но Анне двадцать четыре года!

М а р и я - К о р н е л и я. А вы напишете, что девятнадцать. А девятнадцать мне дадут, не бойтесь… тем более в длинном платье…

Ф и л и п п. Что-что?

М а р и я - К о р н е л и я. Напишите, что ей меньше, говорю! И почему там нет места, где она танцует? Надо вставить!

Ф и л и п п. Слушаюсь. Но ведь Анна — монахиня, вас это не смущает?

М а р и я - К о р н е л и я. Не слышу… Что?

Ф и л и п п. Неважно. А роль пантеры там не потребуется?

М а р и я - К о р н е л и я. Издеваетесь?

Ф и л и п п. Ничуть! Пантеру вставить не труднее, чем из монахини сделать плясунью… чем взрослого человека вернуть в детство!..

Появилась  К а р м е л а  с новым блюдом.

М а р и я - К о р н е л и я (танцуя). Что там у тебя, Кармела?

К а р м е л а. Горячий шоколад, сеньорита.

М а р и я - К о р н е л и я. А-а… Ну, поставь. (Филиппу, после ухода горничной.) Эй, чур, плясать, не отлынивать! Так вы сделаете, что я прошу?

Ф и л и п п. Что за вопрос! Я даже сам сыграю пантеру! Или того леопарда, на чьей шкуре вы приглашали посидеть. Это ведь один и тот же зверь, знаете? Только она — брюнетка. Нет, по-моему, неплохая идея: открывается занавес — героиня с трезубцем в руке сидит на шкуре автора!

М а р и я - К о р н е л и я (выключив музыку и меняя тон). Сеньор Филипп, я рада, что растормошила вас, что вы повеселели, только ведь я-то не шучу. Я жду от вас настоящего ответа…

Ф и л и п п. Сейчас?

М а р и я - К о р н е л и я. Ну, а когда же? Пауза.

Ф и л и п п. Я налью себе горячего шоколада? С детства неравнодушен к нему. Знаете, рассеялся немного и хотел спросить: в какой лавке вы все это достаете и почем? Нет-нет, а посещают суетные обывательские мыслишки, и притом в самом простодушном виде: в какой, дескать, лавке?

М а р и я - К о р н е л и я. Это, конечно, не «лавка», но вам будут доставлять оттуда же. Или почти оттуда. Соскучились по вкусненькому? Я знаю: у кого плохой амулет, тот недополучает каких-то продуктов. Зато теперь они все у вас будут, и ваша семья обрадуется, и даже эта яростная Лина ваша смягчится, я уверена.

Ф и л и п п. О да! Особенно когда узнает, за что и откуда свалились эти блага на нас! Послушайте, сеньорита! Если я отвечу вам «да»… и ваши планы осуществятся… и мы действительно польстим отцовскому тщеславию вождя… можно ли рассчитывать, что он проявит милосердие к одному человеку? Меня предупредили, чтобы перед вами я не заикался об этом, а я вот заикаюсь, ибо дело идет о жизни, даже о двух жизнях! Сестру мою будет рвать от таких вот деликатесов, пока ее любимый сидит в цитадели. Ваш майор сказал, что просить бесполезно. Я понимаю, вы в стороне от этого, но, может быть, вам случается видеть этих людей? И, наверно, они благоволят к вам — начальник Легиона надежности, министр юстиции, главный прокурор… Я вам — роль, а вы мне…

М а р и я - К о р н е л и я. Сеньор Филипп, что с вами? Смотрите, как вы ложку согнули. Успокойтесь. А Вич сказал вам, что это трудно?

Ф и л и п п. Да. И стал холоден сразу.

М а р и я - К о р н е л и я. Ну ничего, у меня он потеплеет. Хотя, конечно, решает такие дела не он, а полковник Деспек, полковник Рамирес… Я ведь не знаю, за кого вы просите. А вдруг тот человек, возлюбленный вашей сестры, в самом деле против папы? Вот видите, вы молчите… (После паузы.) Но вы сами все хорошо придумали: на премьере, после моего успеха в вашей пьесе, отцу нельзя будет вам отказать. Вы — настоящий психолог!

Ф и л и п п. Да? Такая надежда, сеньорита, оправдала бы все.

М а р и я - К о р н е л и я. Ну, я поняла уже, и мы договорились.

Ф и л и п п. Имея эту надежду, не такой уж грех приспособить к вам роль, пьесу, себя…

М а р и я - К о р н е л и я. «Не такой уж грех»! Грех, наоборот, не сделать этого, когда я так люблю — и роль, и пьесу, и вас! Ну? Итак, перед вами, допустим, журналистка. (Входя в роль.) Сеньор, я представляю нашу телекомпанию «Меркурио». Наши зрители с интересом узнали о том, что вы возвращаетесь к работе в театре. И как автор, и как режиссер, не правда ли? Это обрадует многих любителей театра, которые всегда были поклонниками вашего таланта. Но кто же будет играть главную роль, сеньор Филипп?

Ф и л и п п. Сеньорита Мария-Корнелия Тианос.

М а р и я - К о р н е л и я (смеется счастливо). И тут начинают слепить нас фотовспышками, наезжать телекамерами, совать микрофоны в зубы… А я говорю: «Спасибо, господа, но попрошу вас не раздувать слишком большую шумиху, я не ради нее пришла в искусство. Не смущайте меня, не вспугните тайну… глубокую, глубокую тайну творчества, в которую мы погружаемся с сеньором Ривьером…» Ну как?

Ф и л и п п. Нет слов. Так оно, возможно, все и будет. Но теперь мне пора, пожалуй, домой.

М а р и я - К о р н е л и я. Ничего подобного! Я вас не отпускаю! Неужели вы хотите спать? Неужели мы не погуляем по дворцовому парку?! Вы же за городом, на воле, надо же пользоваться! Я покажу вам чудные места, а за это время нам приготовят мясо. Или утку по-пекински. А может, хотите освежиться в бассейне? Тогда до утра вы будете как огурчик! (Набирает одну цифру на телефонном диске.) Вич? Вич, поздравьте нас и сообщите полковнику: мы поладили с сеньором Ривьером!

Свет гаснет.

Действие второе

Там же. Душная экваториальная ночь. Пусто, тихо, только по-прежнему долетает снизу тонкое дребезжание металлической сетки. Распахнулась входная дверь и тут же закрылась резко; потом в ее проеме показалась горничная  К а р м е л а  с красным лицом, со съехавшей набок крахмальной наколкой на голове. Она отбивается от обладателя большой ухватистой руки, норовя спрятаться от него здесь, в зале. Этот ее преследователь — к а п р а л  О р л а н д о. Вот они уже оба здесь.

К а р м е л а. Привык, дурак, объясняться руками! Пусти, ну…