Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

(Загибает пальцы.) Мужа — нет. Где он? Неизвестно. Телевизора — нет. Квартира — общая. Ковра — и того нет! Холодильник — с почтовый ящик. Смех! Работаешь где?! В библиотеке! Ну бедность — это ладно, бедность не порок, знаем. (Помолчал.) Да-а. Чего это телефоны сегодня не трезвонят? Ну да, ты уж тут без меня отговорилась. (С чувством.) Вот ведь — не пошла в кино! «Пахом Николаевич!», «Пахом Николаевич!» А все — вранье! Все, понимаешь, хвостом туды-сюды… Че молчишь? (Вздохнул.) Вот что у тебя хорошо, то хорошо — всегда горячая вода! Да-а, история. Никогда я не был на Босфоре! На Босфоре… Хочешь не хочешь. Ты мне скажи! Ты почему такая спокойная? Вообще! А?.. Откуда ты такая спокойная? Чем это ты там довольна? Ну чем?! Ведь у тебя ничего нет, че тут радоваться?! Баптистка, да? Картину повесила, сидишь под ней, как не знай кто, а всему твоему царству — цена три рубля! Я узнавал сегодня… Тоже мне — «культура»! (Начинает подремывать.) Нет, все-таки интересно… Почему в кино не пошла? Не съел бы тебя. В буфет сходили… Босфор бы… съели. (Засыпает.)

Позднее утро следующего дня.

О н а  выходит из своей комнаты, в руках телефон; видит, что дверь его комнаты закрыта.

О н а (в трубку). Нет! Нет!.. Все в том же положении!.. Ну ты подумай… Прямо трагедия!.. (Смеется.) Скоро одиннадцать. Может быть, он боится?.. Что?.. Уйти?.. Да… да… Пожалуй, ты права… А может быть, все-таки разбудить?.. Вдруг и сегодня занятия на курсах… Правда, сегодня воскресенье… Кто, я?.. Перестань так глупо шутить! (Смеется.) А?.. Кто, он?.. (Оглядывается еще раз на дверь и уходит к себе.)

Выходит  о н, в носках, ищет ботинки. Короткой перебежкой проскакивает в сторону входной двери, берет тапочки, заглядывает на кухню, потом в кладовую. Возвращается к себе, стараясь потише прикрыть дверь. Выходит  о н а  с телефоном.

Как будто кто-то выходил, одну секунду! (Зовет негромко.) Пахомий Николаевич!.. (По телефону.) Нет, вероятно, он спит… Я?.. Почему странным?.. Обычным голосом… Да ну тебя, какие там у меня халаты!.. По нашим временам мой халат — это не оружие! (Смеется.)

Появляется  о н. Подошел, положил на телефонный столик ключ.

О н. Вот… ключ. Извините, конечно, мне бы телефон. (Ушел к себе.)

О н а. Моему соседу нужен телефон… Да!.. Да!.. (Негромко.) И почему-то отдал ключ!.. Да!.. Позвони!.. Нет, лучше я! (Кладет трубку. Зовет.) Пахомий Николаевич! Телефон свободен!

Появляется  о н, с чемоданом, в тапочках.

(Неприятно удивлена.) Уезжаете? Так скоро?

О н. Зачем — скоро. (Начинает набирать номер телефона.) Поеду, когда надо.

О н а. Но чемодан…

О н. Чемодан мой… и в чемодане все мое.

Гудки, занято все время, он снова набирает номер.

О н а. Да, но зачем вы его уносите?

О н (смотрит на нее, потом на свои ноги). Где?

Она пожимает плечами.

Не сбежал бы… могла и не прятать.

О н а. Что — прятать?

О н. Обувь.

О н а (смеется). Боже мой! Ваши ботинки живут в этой комнате! Вы их там вчера «прописали»!

Он отправляется в пустую комнату, приносит ботинки, надевает, тапочки прячет в чемодан.

О н (очень недоволен). Что за порядки! Давно пора опломбировать… А вам бы следовало заявить.

О н а. Конечно. Я просто забыла. Вы надолго уходите, Пахомий Николаевич?

О н. Сейчас вот дозвонюсь… в нашу гостиницу. У нас, между, прочим, своя гостиница! (Снова набирает номер.) «Добро пожаловать!» Приезжайте, ночуйте!.. Буфет, чистота… полное культурное обслуживание!

О н а. Ну подумайте! Получается, что я вас обидела!

О н. Замнем для ясности. Приехал и уехал.

О н а. В том-то и дело! Оставайтесь совершенно спокойно у Анны Степановны. Иначе чем же мне прикажете объяснить ей ваш переезд в гостиницу?

О н. А че объяснять. Там все свои, свой коллектив… Друзей-приятелей — вагон. Чемодан сдам на хранение…

О н а. По-моему, вам лучше остаться здесь. И потом, Пахомий Николаевич, вы же знаете, какая страшная я трусиха!

О н. Что я, сторож?

О н а. Ну что это такое! (Смеется.) Опять у нас с вами счеты! Вы замечаете, Пахомий Николаевич? Прямо какой-то рок. Вы не можете меня бросить, ну побудьте немножко сторожем! Вам не в убыток! А? Оставайтесь, оставайтесь, чего там. И магазины рядом. (Грозит пальцем.) А ведь вы дочке еще ничего не купили! Она когда должна звонить?

О н. Да не знаю. (Оставляет телефон.) Сегодня последний экзамен. Химия. Может, и сегодня позвонит.

О н а. Ну вот, видите! (Идет на кухню.)

О н (следует за ней с чувством полной независимости). Как вы тут живете! (Достает из холодильника сосиски.) Нацеловались городом до предела. Утром надо есть горячее!

О н а. Это как кто привык, Пахомий Николаевич… (Достала из маленького холодильника яйцо.)

Молча сходятся у плиты, затем расходятся.

О н. Вот моя жена! Я встаю рано, а она еще раньше — я без горячего утром не могу! Органически.

О н а. Я вообще ем мало…

О н. Работенка у вас не пыльная.

О н а. Может быть, хотите супу? У меня приготовлен…

О н. Нет, не буду.

Снова сходятся у плиты и расходятся.

Ох, моя жена — спец по щам! Свинины принесет! Чесночку туда!

О н а. По дому соскучились…

О н. Мы с дочкой как сядем, так по две тарелки ахнем! Нам и второго не надо.

О н а. Ну подумайте…

О н. Ну-у, что вы! Вот когда праздновали мой юбилей! Такого понаготовили!

Снова сходятся у плиты и расходятся. Завтракают каждый за своим столом, спиной друг к другу.

О н а. А что за юбилей?

О н. Как — что за юбилей? Я разве не говорил? Мой юбилей — пятьдесят на тридцать пять! Ну-у, что было! Народу понаехало! Одного холодца — пять тазов. Только и было слышно: «У Гудкова юбилей»! Да, полтора года назад. Всего и не расскажешь. (Загибает пальцы.) В гостиной стояло три стола! В кабинете — стол! В спальной поставили! И на веранде. Один друг из Мариуполя! С братом. (Внушительно.) Брат — кандидат. Два из-под Харькова! Отсюда, из Ленинграда, тоже были. Знали по всем дорогам!

О н а. Ну да, у вас же бесплатный проезд…

О н. При чем это здесь. Что вы думаете: все, что ли, от денег зависит. Странные у вас понятия!

Маленькая пауза.

Грамоту получил от главного управления дороги. Ну, такое уважение! Есть что вспомнить. (Загибает пальцы.) Телевизор! Экран — шестьдесят один по диагонали. Вот! Сервиз. Дулевский. Так? Скатерть! Жене — кофту! Мне — шапку пыжиковую! Так! Да что говорить, от души дарили, не экономили. Водка, правда, моя. Пятьдесят бутылок. Вина еще, пивко там… Конфеты, ну все… хочешь не хочешь.

О н а. Безумие…

О н. Ничего не дорого, так на так и вышло. В одном