Жуазель - Морис Метерлинк

Мария. Марта! (Обнимаются и обмениваются поцелуями.)

Чужой. Должно быть, он постучал… Они все разом подняли головы… они смотрят друг на друга…

Марта. О! О! сестрица… Я сейчас заплачу!.. (Она сдерживает рыдания, склонившись на плечо сестры.)

Чужой. Должно быть, он еще раз постучался… Отец смотрит на часы… Вот он встает.

Марта. Сестра, сестра, и я хочу войти… Им нельзя оставаться одним…

Мария. Марта, Марта!.. (Удерживает ее).

Чужой. Отец у дверей… Он снимает засовы. Он осторожно открывает…

Марта. О!.. Вы не видите…

Чужой. Кого?

Марта. Тех, которые несут…

Чужой. Он приоткрыл дверь… Я вижу только угол лужайки и фонтан… Он не выпускает ручку двери… он отступает… У него такой вид, как будто он говорит: «А, это вы!..» Он поднимает руки… Он старательно закрывает дверь… Ваш дедушка вошел в комнату…

Толпа приблизилась к окнам. Марта и Мария подымаются и подходят, тесно обнявшись. Видно, как старик входит в комнату. Две сестры умершей встают; встает и мать, осторожно положив ребенка в кресло, с которого только что поднялась; таким образом извне виден ребенок, который, склонив слегка голову, спит посреди комнаты. Мать идет навстречу старику и протягивает руку, но, прежде чем он успел ее взять, отдергивает ее. Одна из молодых девушек хочет снять со старика плащ, другая придвигает ему кресло. Но старик делает отрицательное движение. Отец удивленно улыбается. Старик смотрит в сторону окон.

Он не решается сказать… Он посмотрел на нас…

Шум в толпе.

Тсс!..

Старик, увидя в окнах лица, быстро отворачивается. Так как одна из девушек продолжает придвигать ему кресло, он в конце концов садится и проводит несколько раз правой рукой по лбу.

Он сел…

Остальные в комнате также садятся, в то время как отец что-то говорит; наконец старик открывает рот, и видно, что звук его голоса возбуждает всеобщее внимание. Но отец прерывает его. Старик снова начинает говорить; мало-помалу остальные застывают, как вдруг мать вздрагивает и поднимается.

Марта. О! мать сейчас догадается!.. (Она отворачивается и закрывает лицо руками. Снова ропот в толпе. Толкаются. Дети кричат, прося поднять их, чтобы лучше видеть. Матери исполняют их просьбу).

Чужой. Тсс!.. Он еще не сказал…

Видно, что мать тревожно расспрашивает старика. Он произносит еще несколько слов; затем все вместе встают и как будто требуют ответа. Он отвечает глубоким утвердительным кивком головы.

Он сказал все сразу!..

Голоса в толпе. Он сказал!.. Он сказал!..

Чужой. Ничего не слышно!..

Старик тоже поднимается и, не поворачивая головы, показывает пальцем на дверь позади него. Мать, отец и две молодые девушки бросаются к двери, но отцу не удается сразу открыть ее. Старик хочет помешать матери выйти.

Голоса в толпе. Они выходят! Они выходят!..

Давка в саду. Все бросаются к другой стороне дома и исчезают, за исключением чужого, который остается перед окнами. Двери дома, наконец, настежь раскрываются, и все выходят одновременно. Видно звездное небо и в лунном свете носилки, на которых несут утопленницу. А посреди комнаты, в кресле, покинутый ребенок продолжает мирно спать. Молчание.

Чужой. Ребенок не проснулся!..

Уходит.

1894

Смерть Тентажиля

Действующие лица

Тентажиль.

Игрэна, Белланжера — сестры Тентажиля.

Агловаль.

Первая, Вторая, Третья — служанки королевы.

Действие первое

На вершине холма, возвышающегося над замком.

Входит Игрэна, держа за руку Тентажиля.

Игрэна. Твоя первая ночь не будет приятна, Тентажиль. Вокруг нас уже ревет море, деревья стонут. Поздно. Луна скрывается за тополями, которые со всех сторон заслонили дворец. Вот мы, кажется, одни, хотя здесь нужно быть всегда настороже. Тут подкарауливают приближение самого малого счастья. Однажды я сказала себе в глубине души — сам Бог с трудом бы меня подслушал — я сказала себе однажды, что я становлюсь счастливой… Этого было достаточно; вскоре после того умер наш старый отец, а оба брата исчезли, и никто на свете не мог бы нам сказать, где они. И вот я осталась одна с моей бедной сестрой и с тобой, маленький мой Тентажиль; будущему я не доверяю… Подойди; сядь ко мне на колени. Сначала поцелуй меня; обвей мне шею твоими ручками… быть может, их не смогут разнять… Помнишь то время, когда при наступлении вечера я уносила тебя; ты пугался тогда тени от лампы в длинных коридорах без окон. Я почувствовала, как моя душа затрепетала на устах, когда я вдруг снова увидела тебя сегодня утром… Я надеялась, что ты далеко отсюда, в безопасности… Кто тебя привел сюда?

Тентажиль. Не знаю, сестрица.

Игрэна. Ты не помнишь, что тебе сказали?

Тентажиль. Сказали, что надо ехать.

Игрэна. Но почему надо было ехать?

Тентажиль. Потому что так желала королева.

Игрэна. А не говорили, почему она так пожелала? Я уверена, что тебе многое сказали…

Тентажиль. Сестрица, я ничего не слышал.

Игрэна. Что? Они говорили, совещались между собой?

Тентажиль. Сестрица, они говорили шепотом.

Игрэна. Все время?

Тентажиль. Да, сестра Игрэна; кроме того времени, когда они смотрели на меня.

Игрэна. Они совсем не говорили о королеве?

Тентажиль. Они сказали, сестра Игрэна, что она не показывается!

Игрэна. А те, которые были с тобой на палубе корабля, ничего тебе не сказали?

Тентажиль. Они говорили только о ветре и парусах, сестра Игрэна.

Игрэна. А!.. Это меня не удивляет, дитя мое…

Тентажиль. Они оставили меня совсем одного, сестрица.

Игрэна. Послушай, Тентажиль, я открою тебе все, что мне известно…

Тентажиль. Что тебе известно, сестра Игрэна?

Игрэна. Немногое, дитя мое… Сестра и я живем здесь со дня нашего рождения, не смея понимать того, что тут происходит… Я много лет жила на этом острове, как слепая; все казалось мне обыкновенным… Я не замечала иных событий, кроме птички, которая иногда вспорхнет, листа, который трепещет, розы, которая раскрывается… Здесь царила такая тишина, что спелый плод, упавший в парке, привлекал лица к окнам… И казалось, ни у кого не было никаких опасений… но однажды ночью мне стало ясно, что тут таится нечто иное… Я хотела убежать, но не могла… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Тентажиль. Да, да, сестрица, я все понимаю…

Игрэна. Так не будем больше говорить о том, что неизвестно… Видишь замок, там, за мертвыми деревьями, омрачающими горизонт… Видишь там