Жан-Поль Сартр - Фрейд

Фрейд. Марта любит своих детей, она великолепная хозяйка, по-моему, она и меня любит так же, как в день нашей свадьбы. Но что-то в наших отношениях… больше не повторится. Никогда. Брейер, я прошу у вас прощения. Знаете, со дня похорон я не осмеливался прийти на могилу своего отца. Сегодня я вернулся сюда потому, что надеялся увидеть вас. Брейер, я применил ваш метод к самому себе. В одиночку. И я буду продолжать. Я любил своего отца и ревновал к нему. Я просто не мог его видеть без того, чтобы не ощутить в себе какой-то чудовищной агрессив­ности…

Брейер. Агрессивности? В отношении столь мягкого человека?

Фрейд. Именно. Его мягкость обезоруживала меня. Я хотел бы иметь отцом Моисея. Закон!

Брейер. Чтобы восставать против него?

Фрейд. И чтобы ему повиноваться. Какое-то время эту роль играл Мейнерт. (Улыбается.) Это был трансферт.

Брейер. И что же, я тоже играл подобную роль?

Фрейд. Да. Целых десять лет. Я ненавидел Мейнерта, который проклял меня. К вам я питал только любовь и почтение. Мейнерт умер, попросив у меня прощения, это освободило меня от него. Вы были единственным моим отцом, предметом моих двойственных чувств. Я счел вас слабым, что привело меня в безумную ярость. Но не вашу слабость я ненавидел, а слабость Якоба Фрейда. (Показывает на могилу.)

Брейер (искренне). Я слаб.

Фрейд. Нет. Вы добры.

Брейер. А Флисс?

Фрейд. Это мираж. Я принимал его за демона, а он оказался лишь конторским служащим. Это не имеет значения: я уважал его силу, вернее, то, что принимал за его силу, и она позволяла мне ненавидеть то, что я считал вашей трусостью.

Брейер (улыбаясь). Сколько отцов! Большую часть вашей жиз­ни вы имели сразу двух отцов.

После этой реплики оба мужчины исчезают, а мы видим старого и больно­го Мейнерта, который сидит в своем кабинете под огромной статуей Моисея.

Голос Фрейда за кадром. Да. Я боялся себя, я отказывался становиться взрослым. Взглянуть истине в глаза. Брейер, я без конца мучился: я признавал всех этих отцов, чтобы защититься от самого себя, и не было мне покоя до тех пор, пока я не уничто­жил их всех. Все вы завораживали меня, и в вас я хотел убить своего отца! (В кадре снова могила Якоба Фрейда.) Он умер. И вместе с ним погребены мои приемные отцы. Я остался наедине с самим собой, и я больше ни к кому не питаю ненависти.

Брейер. Но сможете ли вы любить?

Фрейд. Да. Любить родных детей и детей приемных – тех людей, если таковые найдутся, что поверят в мое учение. Теперь отец—это я. Брейер, я воспользовался вами как средством, чтобы потерять себя и обрести вновь. Простите ли вы меня?

Брейер ласково берет и пожимает руку Фрейда. (Пауза.)

Брейер (тихим голосом). Я полагаю, мы больше никогда не встретимся?

Фрейд (дружески). Нет. Больше никогда.

Брейер. Вы завоевали право быть одиноким.

Фрейд(сглубокой печалью). Да. (Он показывает на небо: облака рассеялись, появилось скупое и холодное зимнее солнце.) Я один, а небо опустело. Я буду работать один, стану своим единственным судьей и своим единственным свидетелем. К счастью, все всегда кончается смертью (Неожиданно.) Брейер, я не хочу, чтобы моя жена стала жертвой моего одиночества. Она безрадостна, это тревожит меня. Не могли бы вы позволить Ма­тильде встречаться с нею?

Брейер. Матильда только этого и просит. Ведь Марта не встре­чается с ней из-за боязни, что вам будет это неприятно.

Фрейд. Это мне не понравилось бы… раньше! Якоб Фрейд соста­вил счастье моей матери. (С грустной улыбкой.) Но мне не ка­жется, что быть женой Зигмунда Фрейда – это большая радость.

Брейер. Матильда напишет ей завтра. Прощайте, Фрейд.

Фрейд (дружески, но печально, словно предстоит очень долгая разлука.) Прощайте.

Брейер уходит.

Фрейд остается один перед могилой. Он не оборачивается: его взгляд неотрывно устремлен на фамилию отца, выгравированную на могильной плите. Через несколько мгновений по щекам его текут слезы – он не пытается их утереть. Он стоит еще несколько секунд, потом поворачива­ется и с глазами. полными слез, идет между могилами к массивным кладбищенским воротам.

КОНЕЦ

Примечания

1

Для престижа (лат.).