На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

class="empty-line"/>

Маша смотрит на Люсю и Валиева. Валиев радостно улыбается.

М а ш а. Очень нравится. Хорошее имя. (Хлопочет возле ребенка.)

Входит  Г у л а й.

Г у л а й. Привет, дамочки! (Отряхивается.) Вот дает метель… Там у машины капитан Крупин вас ожидает. А меня сюда пихнул — на телефоне сидеть. Никто не звонил?

Л ю с я. Никто.

Г у л а й. Значит, едешь, Люська?

Л ю с я. Еду.

Г у л а й. Ну давай, давай! Тыл — тот же фронт и так далее… (Смотрит на ребенка.) Сильна! Дочь войны! Гвардии распашонка! (Лезет в карман, достает сверток и дает Люсе.) Держи!

Л ю с я. Что это?

Г у л а й. Сахар системы рафинад. В порядке охраны фронтового материнства и младенчества. Держи, говорю! Медицина рекомендует. Для мозговой деятельности. (Кивая на ребенка.) Только ей целым куском не давай — зубы сломает.

Л ю с я. Ну что ты, Михаил… Зачем это?

Г у л а й. Ты не вякай, а бери.

Л ю с я. Спасибо.

М а ш а. Ну вот и готова твоя Дина. Поехали.

В а л и е в. Люса, можно мы Дина брать будем? Машина понесем.

Л ю с я. Можно, Муса.

Маша передает Валиеву ребенка.

В а л и е в. Один татарин, два шеренга стройся! Айда пошел, Дина!

Люся вдруг обнимает и целует Гулая. Все, кроме Гулая, уходят.

Г у л а й (подходит к окну и, всматриваясь в темноту, напевает).

Вот идет девчоночка,

Девчоночка идет.

Этая девчоночка

Ребеночка несет.

    С вами, мальчишки,

    С вами, пропадешь,

    С вами, негодяями,

    На каторгу пойдешь.

Этому ребеночку

Месяц уж второй,

Он все время спрашивает:

— Где папаша мой?

С вами, мальчишки… и т. д.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Сцена разделена на три части, которые освещаются поочередно. Слева — командный пункт Русакова, справа — Крафта. Обстановка одинаковая — кресло и стол с расстеленной картой и телефонами. В центре сцены — тот же холм, что в первой и четвертой картинах. Он покрыт снегом, и над ним бушует метель. Освещается командный пункт Русакова. Р у с а к о в  сидит над картой, глубоко задумавшись. Входит  Б ы с т р о в.

Б ы с т р о в. Прилягте, товарищ генерал, вчера тоже не спали.

Р у с а к о в (очнувшись). А? Что? Опять меня в постель укладываешь? Нет, Быстров, сегодня спать не придется. (Встает и ходит по комнате.)

Б ы с т р о в. Да ведь наступление на семь назначено. А сейчас полтретьего. Успеете отдохнуть.

Р у с а к о в. Наше-то на семь, а вот на когда господин Крафт свое назначил — это неизвестно.

Б ы с т р о в. В такую погоду?

Р у с а к о в. Именно в такую погоду. Вьюга на господина Крафта работает, Быстров. И у него как раз сегодня такой момент наступил, когда, как Ленин говорил, промедление смерти подобно. Я вот сейчас сел и представил, что я не Русаков, а господин Крафт. На четверть часа с головой влез в шкуру этого немца. И вижу, что у меня, то есть у него, у господина Крафта, времени уже нет. Надо действовать немедленно. Я бы на его месте нанес удар всеми силами в четыре или в пять утра, чтоб к рассвету прорвать мой последний рубеж. Если он этого не сделает, он пропал. Правда, он все равно пропал, но этого он еще не знает, это пока я один знаю. Танки-то гусаровские на подходе. Господин Крафт и не подозревает, что они так близко.

Звонит телефон. Русаков берет трубку.

Г о л о с  С т а л и н а. Здравствуйте, товарищ Русаков. Говорит Сталин.

Р у с а к о в. Здравствуйте, товарищ Сталин.

Быстров уходит, притворив дверь.

Г о л о с  С т а л и н а. Доложите обстановку.

Р у с а к о в. Сейчас у меня спокойно, товарищ Сталин. Заканчиваем последние приготовления. В семь ноль-ноль перехожу в наступление по всему фронту кольца с задачей полной ликвидации окруженной группировки. Но вполне вероятно, что сегодня ночью противник предпримет решительную попытку прорыва. Погода ему благоприятствует — у нас сильная вьюга.

Г о л о с  С т а л и н а. Какие меры вы приняли на этот случай?

Р у с а к о в. Создал глубокую оборону на вероятных участках прорыва. Усилил артиллерией западный сектор. Пустил в ход свои резервы. Кроме того, я снял с южного участка внешнего фронта армию Гусарова и перебрасываю ее сюда, против окруженных. К утру танки Гусарова будут здесь.

Г о л о с  С т а л и н а. Мне не совсем ясно. Что вы оставили там, на юге внешнего фронта?

Р у с а к о в. Только один корпус Гусарова и артиллерию.

Г о л о с  С т а л и н а. Тогда я не понимаю вашего решения. Против Гусарова на внешнем фронте — танковые корпуса противника. Крупные силы. Они могут завтра прорвать фронт, если Гусаров ушел оттуда. Это неоправданный риск.

Р у с а к о в. Это не риск, а расчет, товарищ Сталин. Если даже они завтра прорвут фронт и двинутся сюда, они не успеют. К тому времени я разгромлю окруженную группировку и встречу их всеми силами.

Г о л о с  С т а л и н а. А если вы не успеете разгромить? Вы понимаете, что произойдет, товарищ Русаков?

Р у с а к о в. Этого не может быть, товарищ Сталин. Я ручаюсь.

Г о л о с  С т а л и н а. Вы сознаете всю ответственность вашего решения?

Р у с а к о в. Так точно, товарищ Сталин. Сознаю и беру на себя эту ответственность.

Г о л о с  С т а л и н а. Хорошо, я буду ждать результатов. До свиданья, товарищ Русаков. Желаю успеха.

Р у с а к о в. До свиданья, товарищ Сталин. (Кладет трубку.)

Входит  Ш е в ч е н к о.

Ш е в ч е н к о. Разрешите, товарищ командующий.

Р у с а к о в. Да, слушаю.

Ш е в ч е н к о. Сорок минут назад, товарищ командующий, перешли к нам через линию фронта двое. Один — наш, бежавший из плена, другой — немецкий солдат, поляк. Они бежали из Писаревки.

Р у с а к о в. Кто наш? Солдат или офицер?

Ш е в ч е н к о. Разжалованный офицер, сейчас солдат штрафного батальона. Это бывший капитан Громов.

Р у с а к о в. Вот как? Он был в плену?

Ш е в ч е н к о. Вчера в бою Громов был ранен и захвачен в плен. В Писаревке его допрашивал сам Крафт. Он отказался отвечать, и ночью его должны были расстрелять. А вечером он уговорил солдата, который его охранял, бежать вместе с ним.

Р у с а к о в. Лихо.

Ш е в ч е н к о. Это не все, товарищ командующий. Когда Писаревку бомбили наши самолеты, Громов с помощью этого солдата пробрался в штаб Крафта и захватил несколько документов. Один весьма важен, товарищ командующий. Это обгоревший листок черновика боевого приказа. Из него ясно, что противник сегодня в четыре ноль-ноль наносит удар всеми силами с целью прорыва из окружения. Вот этот листок и перевод, я приказал срочно сделать.

Р у с а к о в (просматривая листок). «Выполнить долг перед Германией и фюрером… Четыре ноль-ноль… все оставшиеся войска…» Больше ничего?

Ш е в ч е н к о. Только один листок. Другие документы особого интереса не представляют. Вот они.

Р у с а к о в. Ну что ж… И это неплохо. Четыре ноль-ноль… Я ждал этого. (Смотрит на часы и берет трубку.) Шестого… Где сейчас Гусаров?.. Как связь нарушена?.. Да вы что? Я вас спрашиваю не о погоде, а о связи с Гусаровым… Меня интересует, где он сейчас, а не то, где он