Маргерит Юрсенар - Диалог в трясине.Одноактная пьеса

Пия. Вы простили бы меня несчастную — счастливую простить не сможете.

Сир Лоран. Но ведь это не счастье… Это гнусность… Пия, я не требую от вас никаких признаний. Ваша откровенность стала бы бесчестьем… Я лучше поверю в то, что это была лихорадка, наваждение, бред… Но вы исцелитесь. Мы уйдем вместе. Я не пойду в Ассизи… Я не могу искать убежище у Господа, пока вы живы еще и нуждаетесь в моей помощи. Вернемся в Сиену. И все забудется, как страшный сон… Я куплю вам другие наряды… Вы будете свободны. Я ничего не буду требовать… Выкуплю ваши украшения. Я продал их в сердцах и деньги роздал беднякам. И я верну вам Симону… Ах, не отвечайте, Пия, не будите во мне гнева — я, быть может, снова стану самим собою.

Пия. Я не хочу возвращаться в Сиену. Не хочу снова жить в старом темпом доме… Здесь я счастлива… Знаю я вашу жалость… Это и не жалость вовсе. Мною вы хотите заменить мертвую любовницу… Вы вдруг поняли, что любите меня.

Брат Кандид. Не слушайте ее, монсеньер, вы поверите ей.

Сир Лоран. Вы правы, Пия. Это любовь. Я не святой. И не могу быть добрым… Но это все не важно, если вы согласны вернуться… Двое любящих грешников не могут опечалить Бога. Я ваш супруг, не так ли? Вы не можете остаться здесь. Если вы останетесь, ваше тело умрет, как умерла душа.

Пия. Может быть, умру. Наверное, я очень больна… Но мне не дорога жизнь. Я не хочу стареть. Когда я стану старой, моя душа никому не будет нужна.

Сир Лоран. Мы уведем ее отсюда, ведь так, служанки? Я увеличу вам жалованье.

Первая служанка. Клянусь, монсеньер, я не хочу возвращаться в Сиену. Мой муж умер. Я уж стара, чтобы искать себе другого, и дети забыли меня. А здесь у меня персиковые деревья, они еще плодоносят. И это я дою козочку, она узнаёт меня и лижет мне руки.

Вторая служанка. Видит Бог, мне не нужна Сиена. По воскресеньям я наряжаю маленькую Мадонну из песчаника, что стоит в нише у входа. Это я шью ей платья. Дети мои умерли, и она словно дочь моя, которой уготовано стать Матерью Господа. Вечерами я зажигаю лампадку, и пламя светлячком сияет у ног ее.

Сир Лоран. Пусть так, Пия… вы не уйдете… Не хочу никого принуждать. Но вы позволите мне остаться здесь, не правда ли? Я привыкну к испарениям болота, это возможно, ведь вы их не замечаете. И если почва здесь мягкая и вязкая, что мне до того?.. Я так устал ступать по дорогам твердой земли… Ведь вы оставите меня, Пия, здесь, с вашими нищими?

Пия. Вы видите, служанки? Это не мой муж… Я ведь говорила: это просто нищий.

Сир Лоран. Смеется… Скажите, брат Кандид, пусть перестанет, иначе я ее ударю.

Брат Кандид. Оставьте эту женщину, монсеньер… Она не более виновна, чем любая другая.

Сир Лоран. Пойми, брат Кандид… Я преклонил колена пред этой грязной грешницей… Я, справедливый, просил прощения. Как будто от такого, как я, можно ждать чего-то иного, кроме справедливости, как будто городу не нужен был пример… А город нуждался в примере!

О, как они смеются в Сиене… Она была счастлива все время своим убогим счастьем. А я страдал из-за нее… Она была счастлива, как могут быть счастливы только виновные. Только порочные могут воображать себя невинными…

Это она должна молить меня о прощении. Просите меня о прощении, Пия, перед тем как я отправлю вас к Господу.

Служанки. Святой Антоний! Матерь Божья!.. Гвоздика наша… Наша роза!..

Брат Кандид. Оставьте эту женщину, монсеньер. Она виновата не больше кого бы то ни было.

Сир Лоран. Успокойтесь, брат Кандид… И вы, старухи, не бегите прочь: я вас не трону. Не притворяйтесь испуганной, Пия… Я слишком стар… Я сам себе смешон. Я слишком стар для мести.

Брат Кандид. Звонят к вечерне, монсеньер. Пора в дорогу, если мы хотим этой ночью найти приют в ближайшем монастыре. Пройдет немного дней, мы на заре войдем в Ассизи, и солнце воссияет над нами во славу Распятого.

Сир Лоран. Сейчас… Бог может подождать… Я кое-что скажу еще этой женщине.

Брат Кандид. В путь, монсеньер! Мы пойдем в Ассизи в сумерках, в молчании равнин, и тишина сама поведает о Боге.

Сир Лоран. Бог обманул меня, брат Кандид… Бог заставил принять злопамятность за справедливость, а слабость за доброту. Вы свидетель, брат Кандид, что это доброта заставила меня поступить так.

Идемте же в Ассизи, ведь только Богу еще я нужен.

Пия. Он пошатнулся…И вправду, это всего лишь несчастный человек… Я пожалела бы моего мужа, когда б он был таким несчастным.

Сир Лоран. О, брат Кандид, мы побредем в Ассизи через безлюдную равнину. И этим вечером, в час, когда розовыми станут воды болот, мы встретим, быть может, прохожего, пастуха, одного из тех дикарей, кто пьет прямо из лужи, растянувшись на животе в грязи… Он будет торопиться: его ждет женщина.

Брат Кандид. Спешите, монсеньер! Мы будем на пути в Ассизи этой ночью, благословят нас звезды, их вечный свет заставит нас забыть о прошлом.

Сир Лоран. Но как же… Ведь тогда… Все женщины, быть может, таковы, все умирают во грехе… И та, что я любил… Она мертва. Быть может, это к лучшему.

Брат Кандид. Идемте, монсеньер! Заря займется, мы будем на пути в Ассизи, и утреннее солнце заставит нас забыть мертвых.

Сир Лоран. Я хочу предупредить… Замок рухнет… Фундамент подточен болотом…. Надо все же…

Брат Кандид. Смиритесь, монсеньер. Недолго им осталось быть на свете. И жизнь их слишком коротка, чтобы заботиться о будущем.

Сир Лоран. Иду… Иду за вами… Но Пия, я должен вас просить…

Пия. О чем он просит? Должно быть, нищий голоден. Служанки, дайте ему хлеба.

Сир Лоран. Я не голоден, Пия, не голоден…. Молю вас…

Брат Кандид. В путь, монсеньер. Причастие нам будет хлебом.

Пия. Не голоден?.. Значит, он печален, этот нищий… Так дайте же ему вина. Нет, лучше розу…