Пьесы - Афанасий Дмитриевич Салынский

И ты, Миша, хороший мой.

Картина шестая

Коридор госпиталя. К белой стене придвинут деревянный диван-скамейка. Д в о е  р а н б о л ь н ы х  сражаются на диване в «Чапая» — игра в пешки, когда щелчком бьют по пешке и она выбивает строй «противника». Возле сражающихся  н е с к о л ь к о  б о л е л ь щ и к о в. Среди болельщиков толкается  С м е р т ь. По коридору прогуливаются перед сном ранбольные, рядовые в халатах, в одеяльных юбках, офицеры в пижамах.

Б о л е л ь щ и к (возле дивана). Сила есть, ума не надо! Ты как бьешь-то?

И г р о к. Не лезь! Не твое дело! Так-так-так!

Появляются  д в о е  в пижамах. Один старенький, суетливый, другой солидный, с мохнатыми насупленными бровями.

С т а р и ч о к (попрыгивая вокруг бровастого). И не говорите, и не возражайте, полковник! Нравственность — понятие разностороннее и традиционное. Да, она лежит в сфере сознания, и потому какой уровень сознания, таков уровень нравственных отношений среди людей. Вот, к примеру, есть в Африке племя карибов, в котором мужчины и женщины разговаривают на разных языках.

П о л к о в н и к. На разных?!

С т а р и ч о к. Да, да, на разных! И знаете, полный порядок и гармония царят в сем благословенном племени.

П о л к о в н и к. Это, положим, к понятию нравственности никакого отношения не имеет. Это, скорее, из области причуд.

С м е р т ь (Игроку). Ы-ых, мазила! Не брался бы! Вот что ты лупишь? Куда, зачем? Тут стратегия нужна, стра-те-гия!..

И г р о к. Отвали, баба, не мешай!

С т а р и ч о к (полковнику). А что, по-вашему, есть нравственность?

П о л к о в н и к (разводит руками). Боюсь, не объять необъятное… Но что понятие это разностороннее, совершенно с вами согласен. Вот хотя бы они. (Кивает на играющих в шашки солдат.) Ранены, биты, еда — чай да каша пища наша, перевязаны стираными бинтами, на палату один халат, пара тапочек, а они такой урок чистоты преподали бы…

С т а р и ч о к. Вот эти стриженые?

П о л к о в н и к. Да-с, милостивый государь, эти-с!

Удаляются.

Являются  д в а  с о л д а т а-ра з г и л ь д я я, один в белье, другой в шинели. Первый тянет за грудки второго, прислоняет его к стене.

П е р в ы й. Из рота́ рвешь, гад? Я те пайку отдал? Отдал! Чтоб ты мне шмару зафаловал! А ты?

В т о р о й. А я находчивость проявил. Пайку сховал и сам по шмаре.

П е р в ы й (плюет на второго). Кусочник! Арестантская харя! Попадись ты мне на передовой! (Снова хватает за грудки второго, но в это время появляется старичок с полковником.)

Полковник вклинивается между разгильдяями.

П о л к о в н и к. Прекратить! Я кому сказал — прекратить?

П е р в ы й. А че он, гадюка!.. (Рвется ко второму.) Я те все одно глаз выбью!

В т о р о й. У, глазу хозяин есть! (Загоготавши, ринулся к дивану.) Я на очереди! Играю на высадку! За пайку!

Б о л е л ь щ и к. За пайку играй в родной тюряге!

П е р в ы й (заметив Смерть). Х-хо, баба! (С ходу лапает ее за зад.) Это че такое? О дне кости!

С м е р т ь. Ущипни еще раз, мордоворот! Ущипни! Я так тя ущипну!

И г р о к. Ребята, да откуда эта баба? Че она тут базлает, на самом-то деле?

Б о л е л ь щ и к. Черт ее знает! Все время меж нас отирается. И наглеет, и наглеет… Ты откуль, в самом деле, взялась?

С м е р т ь. Откуль? Откуль? Не видишь, что ли? (Топает ногами.) Лучше не доводите меня до психу! Всех перешшелкаю! (Морщится.) А накурили-то, накурили! Совсем женщину уважать разучились, оглоеды! (Увидев полковника и старичка, Смерть приветствует их.) А-а, старые знакомые! Обманули, обманули вы меня! Нехорошо, нехорошо-о!

П о л к о в н и к (глядя вслед Смерти). Я где-то видел эту препротивную особу. Во сне? В бреду ли?

С т а р и ч о к. И я, знаете ли… И я… Ну, господь с нею! Так вот, дорогой мой полковник, два эти разгильдяя были вескими контраргументами, и я бы ими воспользовался, ниспровергая вас, если б не знал очаровательную сестричку и молоденького солдатика…

П о л к о в н и к. Прошу вас, оставим их в покое.

С т а р и ч о к. Охотно, охотно! Лучше я вас заморской экзотикой буду удивлять.

О б а  удаляются.

Появляется  Л и д а. Она что-то или кого-то ищет. Подходит к дивану.

Л и д а. Больные, вы не видели Мишу?

Б о л е л ь щ и к. Какого еще Мишу?

И г р о к. Да Мишку Ерофеева. К психам он ушел, к психам, в девятую палату.

В т о р о й  и г р о к. Не мешай играть, сестрица! (Становится на колено, засучивает рукав.)

Появляется  П а н а.

П а н а. Кыш, больные! Кыш по палатам! Хватит, хватит, хватит! Спатиньки, спатиньки! (Пытается отобрать доску с шашками.)

Б о л ь н ы е (не дают). Н-ну, сестрица! Ну-ну, еще одну, последнюю.

П а н а. Так и быть, последнюю. (Как бы только заметив Лиду.) Лидочка? Ты кого ищешь, Мишу? А он на праздник ушел, на Международный женский день, к шефам на швейную фабрику. Пусть развлечется мальчик, ему днями отправка. Все, все, мальчики! Все! (Берет под мышку доску и величественно удаляется.)

Б о л ь н ы е (тащатся следом). Сестра! Пана! Панюшенька! Еще одну!..

Л и д а  присаживается на диван, закрыв лицо руками. Является С т а р и ч о к-ф и л о с о ф. Замерев в охотничьей стойке, он смотрит на сестру. Почувствовав его взгляд, Лида отнимает руки от лица.

С т а р и ч о к. Какое время, миледи?

Л и д а. Военное!

С т а р и ч о к. Да что вы говорите?! А я, знаете ли…

Л и д а. Отбой был?

С т а р и ч о к. Был, был. Но знаете ли…

Л и д а. Так какого черта шляетесь? Марш в палату! Расшлялись тут по коридору, по швейным фабрикам! Я вам всем покажу! (Топает ногой, да так сердито, что Старичок отринул.)

Пока Лида разорялась, появляется  М и ш а — в бушлате, в сапогах. Ухмыляясь, понаблюдал всю сцену и вдруг пошел, пьяно пошатываясь, и грянул: «Ха-ха! Там, за поворотом, гоп-стоп, не вертухайся! Схватили два мазурика и-ий-йо-о-о!» Шествует мимо Лиды.

(Цап его за шкирку.) Стоп, мазурик!

М и ш а. И ктой-то?

Л и д а. Ты где шляешься, несчастный?

М и ш а. А-а, это вы, миледи!

Л и д а. Я те покажу миледи! (Втягивает носом воздух.) Да от тебя пахнет духами! Дешевыми, пошлыми! Ты провожал модистку? Признавайся, несчастный!

М и ш а. Провожал.

Л и д а. И ты целовался с ней?

М и ш а. Целовался.

Л и д а. Сколько?

М и ш а. Чего сколько?

Л и д а. Целовался?

М и ш а. А кто ее знает? Может, час, может, два? Часов-то у меня нету.

Л и д а. А потом?

М и ш а. Чего потом?

Л и д а. Чего было потом? И не лги, не выкручивайся!

М и ш а. А-а? Потом я вспомнил, что ужин пропадает, и домой рванул.

Л и д а. Дурак! (Опускается на диван.) Я тут ищу его, а он… Все надо мной смеются, кто — к психам ушел, кто куда, а эта ваша Пана-сестрица… Уу-х! Я бы вас всех!.. (Пластает какую-то бумажку.)

М и ш а. Во даешь! Не позавидуешь мужичонке, который тебе достанется!

Л и д а. Мужик у меня будет один! Ты!

М и ш а. Н-не, я не согласен!

Л и д а. Не отвертишься!

М и ш а (чешет левой рукой затылок, правой зад). А если сразу развод?

Л и д а. Разводящий не пришел! Прекрати чесаться, несчастный! Ты пил там?

М и ш а. А ты дура!

Л и д а. Конечно, дура! Была бы умная, разве б пристала к такому? (Приваливается к Мише.) Ты, правда, не целовался?

М и ш а.