Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

У ворот[38]

Куда такой толпой?

В стрелковый тир лесной.

А мы ватагой к мельничной запруде.

На гать ступайте. Вот где красота.

Далекий путь. Неважные места.

А ты куда?

Туда, куда и люди.

Таких, как возле замка в слободе,Ни девушек, ни пива нет нигде.И первый сорт задиры и скандалы.

Так у тебя опять, у хвастуна,По их побоям чешется спина?Я этим сыт надолго до отвала.

Нет, лучше я пойду домой.

Наверно, он за тополями теми.

А мне в нем интерес какой?Он за тобой таскается все время,А я, как дура, радуйся на вас,Когда вдвоем пускаетесь вы в пляс.

Сегодня, кажется, он не один.С ним, помнишь, тот кудрявчик господин.

Гляди, девчонка под руку с девчонкой!А ну-ка за обеими вдогонку!Да, брат, покрепче пиво и табакДа девочки – на это я мастак.Девушка-горожанкаМогу сказать, студенты-кавалеры!Я удивляюсь, как не стыдно им.У барышень хорошие манеры,Они же липнут к горничным простым.

Да не беги ты! Видишь, сзади две,И обе из порядочного дома.Одна из них с соседями в родстве,И потому мы шапочно знакомы.Раскланяемся с ними, подойдемИ совершим прогулку вчетвером.

Нет, брат, одно стесненье эта знать.Я отдаю служанкам предпочтенье.Та, что в субботу будет подметать,Всех лучше приголубит в воскресенье.

Беда нам с новым бургомистром.Он все решает с видом быстрым,А пользой нашей пренебрег.Дела все хуже раз от разу,И настоятельней приказы,И непосильнее налог.

Вы, судари мои и дамы,Пошли господь вам много лет!Подайте нищему у храма,Я голоден и не одет!В день праздничного ликованьяРука дающего легка.Не откажите в подаяньеИ пожалейте старика!

По праздникам нет лучше развлеченья,Чем толки за стаканчиком вина,Как в Турции далекой, где война,Сражаются друг с другом ополченья.Подходишь у трактирщика к окнуИ смотришь – по реке идут баркасы,И после, дома, отходя ко сну,Благословляешь миролюбье часа.

Я тоже так смотрю, сосед.Пусть у других неразбериха,Передерись хотя весь свет,Да только б дома было тихо.

Ах, ягодки-красавицы мои!Глаз не отвесть от вашего наряда.Зачем чураетесь ворожеи?Я раздобыть сумею, что вам надо.

Агата, что ты! Постыдись греха!При встречных заговаривать с колдуньей!Она мне будущего женихаНедавно показала в новолунье.

И мне, в хрустальном шаре. Он солдат.Средь удальцов, бросающихся в сечу.С тех пор по сторонам бросаю взгляд,Но, сколько ни ищу, нигде не встречу.

Рвы, частоколы,Стены, ограды,Женского полаГордые взглядыПеред осадойНе устоят.Ради наградыБьется солдат.Перед началомВсякой атаки,Перед приваломТрубят вояки.Штурмы с паденьемЖенщин и стен,Вот что мы ценим,Прочее – тлен.Ради наградыБьется солдат.Утром уходитДальше отряд.

Растаял лед, шумят потоки,Луга зеленеют под лаской тепла.Зима, размякнув на припеке,В суровые горы подальше ушла.Оттуда она крупою мелкойЗабрасывает зеленя,Но солнце всю ее побелкуСмывает к середине дня.Все хочет цвесть, росток и ветка,Но на цветы весна скупа,И вместо них своей расцветкойПестрит воскресная толпа.Взгляни отсюда вниз с утесаНа городишко у откоса.Смотри, как валит вдаль народИз старых городских ворот.Всем хочется вздохнуть свободней,Все рвутся вон из толкотни.В день воскресения господняВоскресли также и они.Они восстали из-под гнетаКонур, подвалов, верстаков,Ремесленных оков без счета,Нависших крыш и чердаков,И высыпали на прогулкуИз хмурящейся тьмы церквей,Из узенького закоулка,И растеклись ручьев живей,И бросились к речным причалам,И рыщут лодки по реке,И тяжело грести усталымГребцам в последнем челноке.По горке ходят горожане,Они одеты щегольски,А в отдаленье на полянеВ деревне пляшут мужики.Как человек, я с ними весь:Я вправе быть им только здесь.

Прогулка с вами на свободеПриносит честь и пользу мне.Но от забав простонародьяДержусь я, доктор, в стороне.[39]К чему б крестьяне ни прибегли,И тотчас драка, шум и гам.Их скрипки, чехарда, и кегли,И крик невыносимы нам.

Плясать отправился пастух,Оделся, разрядился в пух,Цветов в камзол натыкал.Под липой шла уж кутерьма,Кружились пары без ума,Скрипач вовсю пиликал.

Протискиваясь в этот круг,Столкнулся с девушкой пастухРумяною и свежей,И та ему, скользя из рук:«Пожалуйста, без этих штук!Не надо быть невежей!»

Но, на нее взглянув в упор,Стал девушку кружить танцор,И зашумели юбки.И все нежней за туром турШептался с нею балагур,Не вымолив уступки.

«Как только врать не надоест!Довольно из-за вас невестПропало по ошибке!»Но недотрогу в уголокОн понемногу уволокОт скрипача и скрипки.

Мне, доктор, поручил народВам благодарность принести.Вы оказали нам почет,Не погнушавшись к нам прийти.Ученость ваша у крестьянПрославлена и всем видна.

Вот полный доверху стакан,И сколько капель в нем вина,Пусть столько же счастливых днейВам бог прибавит к жизни всей.

Желаю здравья вам в ответВ теченье столь же многих лет.

Отрадно вспомнить в светлый день,Как жертвовали вы собойДля населенья деревеньВ дни черной язвы моровой.Иного только потомуУжасный миновал конец,Что нам тогда избыть чумуПомог покойный ваш отец.Вас не пугал ее очаг.И – юноша еще тогда —Входили вы к больным в баракИ выходили без вреда.За близость с братиею низшейХранила вас десница свыше.

Храни вас господи и впредь,Чтоб не давали нам болеть.

Вам следует благодаритьТого, кто всех учил любить.

Вы можете всем этим быть горды,Как вы любимы деревенским людом!Большое счастье – пожинать плодыСпособностей, не сгинувших под спудом.Вы появились – шапки вверх летят,Никто не пляшет, пораженный чудом,Вас пропускают, выстроившись в ряд,Еще немного, – позовут ребятИ станут перед вами на колени,Как пред святыней, чтимою в селенье.

Давай дойдем до этой крутизныИ там присядем. Часто я, бывало,На той скале сидел средь тишины,Весь от поста худой и отощалый.Ломая руки, я мольбой горел,Чтоб бог скорей избавил нас от мораИ положил поветрию предел.Так уповал и верил я в ту пору!И для меня насмешкою звучитТех тружеников искреннее слово.От их речей охватывает стыдИ за себя, и за дела отцовы.Отец мой, нелюдим-оригинал,Всю жизнь провел в раздумьях о природе.Он честно голову над ней ломал,Хотя и по своей чудной методе.Алхимии тех дней забытый столп,Он запирался с верными в чуланеИ с ними там перегонял из колбСоединенья всевозможной дряни.Там звали «лилиею» серебро,«Львом» – золото, а смесь их – связью в браке.Полученное на огне добро,«Царицу», мыли в холодильном баке,В нем осаждался радужный налет.Людей лечили этой амальгамой,Не проверяя, вылечился ль тот,Кто обращался к нашему бальзаму.Едва ли кто при этом выживал,Так мой отец своим мудреным зельемСо мной средь этих гор и по ущельямСамой чумы похлеще бушевал.И каково мне слушать их хваленья,Когда и я виной их умерщвленья,И сам отраву тысячам давал.

Корить себя решительно вам нечем.Скорей была заслуга ваша в том,Что вы воспользовались целикомУменьем, к вам от старших перешедшим.Для сыновей отцовский опыт свят.Они его всего превыше ставят.Ваш сын ведь тоже переймет ваш взглядИ после новое к нему прибавит.

Блажен, кто вырваться на светНадеется из лжи окружной.В том, что известно, пользы нет,Одно неведомое нужно.Но полно вечер омрачатьСвоей тоскою беспричинной.Смотри: закат свою печатьНакладывает на равнину.День прожит, солнце с вышиныУходит прочь в другие страны.Зачем мне крылья не даныС ним вровень мчаться неустанно!На горы в пурпуре лучейЗаглядывался б я в полетеИ на серебряный ручейВ вечерней темной позолоте.Опасный горный перевалНе останавливал бы крыльев.Я море бы пересекал,Движенье этих крыл усилив.Когда б зари вечерней светГрозил погаснуть в океане,Я б налегал дружнее вследИ нагонял его сиянье.В соседстве с небом надо мной,С днем впереди и ночью сзади,Я реял бы над водной гладью.Жаль, нет лишь крыльев за спиной.Но всем знаком порыв врожденныйКуда-то ввысь, туда, в зенит,Когда из синевы бездоннойПеснь жаворонка зазвенит,Или когда вверху над боромПарит орел, или вдалиОсенним утренним просторомК отлету тянут журавли.

И на меня капризы находили,Но не припомню я таких причуд.Меня леса и нивы не влекут,И зависти не будят птичьи крылья.Моя отрада – мысленный полетПо книгам, со страницы на страницу.Зимой за чтеньем быстро ночь пройдет,Тепло по телу весело струится,А если попадется редкий том,От радости я нá небе седьмом.

Ты верен весь одной струнеИ не задет другим недугом,Но две души живут во мне,И обе не в ладах друг с другом.Одна, как страсть любви, пылкаИ жадно льнет к земле всецело,Другая вся за облакаТак и рванулась бы из тела.О, если бы не в царстве грез,А в самом деле вихрь небесныйМеня куда-нибудь унесВ мир новой жизни неизвестной!О, если б, плащ волшебный взяв,Я б улетал куда угодно! —Мне б царских мантий и державМилей был этот плащ походный.

Не призывайте лучше никогдаСуществ, живущих в воздухе и ветре.Они распространители вреда,Смертей повальных, моровых поветрий.То демон севера заладит дутьИ нас проймет простудою жестокой,То нам пойдет сушить чахоткой грудьТомительное веянье востока,То с юга из пустыни суховейНас солнечным ударом стукнет в темя,То запад целой армией дождейПовадится нас поливать все время.Не доверяйте духам темноты,Роящимся в ненастной серой дымке,Какими б ангелами добротыНи притворялись эти невидимки.Пойдемте, впрочем. На землю леглаНочная сырость, нависает мгла,Хорош по вечерам уют домашний!На что, однако, вы вперили взорИ смотрите как вкопанный в упор?

Заметил, черный пес бежит по пашне?[40]

Давно заметил. Что же из того?

Кто он? Ты в нем не видишь ничего?

Обыкновенный пудель, пес лохматый,Своих хозяев ищет по следам.

Кругами, сокращая их охваты,Все ближе подбирается он к нам.И, если я не ошибаюсь, пламяЗа ним змеится по земле полян.

Не вижу. Просто пудель перед нами,А этот след – оптический обман.

Как он плетет вкруг нас свои извивы!Магический их смысл не так-то прост.

Не замечаю. Просто пес трусливый,Чужих завидев, поджимает хвост.

Все меньше круг. Он подбегает. Стой!

Вы видите, не призрак – пес простой.Ворчит, хвостом виляет, лег на брюхо.Все как у псов, и непохож на духа.

Не бойся! Смирно, пес! За мной! Не тронь!

Забавный пудель. И притом – огонь.Живой такой, понятливый и бойкий,Поноску знает, может делать стойку.Оброните вы что-нибудь – найдет.За брошенною палкой в пруд нырнет.

Да, он не оборотень, дело ясно.К тому же, видно, вышколен прекрасно.

Серьезному ученому забавноИметь собаку с выучкой исправной.Пес этот, судя по его игре,Наверно, у студентов был в муштре.Входят в городские ворота.

Рабочая комната Фауста[41]