Вся правда – вся позор - Андрей Мелисс

class="stanza">

И взгляды наши ныне вместе,

Переведя дух от поездки,

Ему я крикнул: “Друг любезный!”,

А он мне: “Здравствуй, Михаил”.

— С дороги дальней градов низких

Ко мне явился на порог

Ты, Михаил. Да как ты мог

Влюбиться, забыв совет мой близкий:

Уж чай судьба над подошлет

Родного человека,

Даже тогда в любви нет толку,

Путь он роднее века.

— Ну стало тебе, брат, серчать,

В любви я вижу много толку,

Мне удовольствие вменять

Она одна лишь может только.

— Да, запустился, брат, смотрю,

Года уж погодя,

Без наших длительных бесед,

Без дружбы очага.

Ну вы же, мисс, меня поймете,

Что я не больше, чем шучу,

Я просто Мишу, равно вам,

В такой же степени люблю.

Так как же вас зовут,

Философа властитель?

— Мария Жануа.

— Прошу ко мне в обитель.

III

Кориолан (дир. Фуртвенглер), Людвиг ван Бетховен.

Уж вечер. Маша спать пошла,

Была весьма утомлена.

Друг предложил здесь ночевать

И отказать было нельзя.

Трещат поленья в светлой печке,

И искры бегают по полу,

В окне седая ночь летит,

Любовь чувствительна к природе.

А где-то ухает сова, бежит олень,

В просторах вечных линий странствий

Луна нависла. Чьей бы сень

Рисована рукою страстно?

Кто зверям бы закон писал?

От куда чуют воли ветры?

Ужели Бог иль Сатана

Системы предписать хотели?

— Они свободны, это правда,

Однако ж сложная то доля

Свободы вечно не терять

И жить при том, как на свободе.

–“Свобода” разве ж есть свобода?

Сей термин смыслом нарекли,

Как мы с тобою, все господы,

Они не с неба, но с земли.

Бежать за ценность какую

Создали мы с тобой? Зачем?

Бывает, в рабстве кто доволен,

Но он же Божий, как и мы.

И что тогда прикажешь думать?

Уж если б Бог свободы возжелал

— Он разве б рабство создавал?

А от чего свобода — выдумка твоя, а рабство вдруг его?

По мне так очевидно все наоборот.

Ведь звери все его, природу он придумал,

Свободы он желал, людей губить не думал.

Да кто б его спросил, чего же он желал?

Никто ж не спросит! Все о спасении молят,

Все смертных бы спасать… а для чего

Они о Боге без Христа глаголят?

— Христа увидели б и Бога позабыли…

— Воистину! Ну-с, выпьем.

— Выпьем. Ответь мне, брат, Мария у тебя от куда?

— Ну как от куда, в Москве ее я встретил,

Как свиделись, так сразу полюбил

И вот представиться тебе хотели.

— Вы женитесь?

— Пока что нет, но дело близится к тому.

— Не надо.

— Это почему?

— Ну ведь женитьба есть оковы,

Свободе и любви жить вместе сложно,

А ты младой, и вижу в тебе силы,

Так выбираться придется, что тебе дороже.

— А от чего ж мне с нею нельзя быть,

Холить, лелеять и любить?

— Так можно, я не спорю, но при том,

То, что сказать тебе хотел:

Заботиться о ком-то о другом,

Как будто жить для службы дел.

В рутину быстро превратятся

Все ваши страсти и любовь,

Года ж уже не воротятся,

Забудешь с нею барский тон.

А вот представь, её ты любишь,

Но вдруг болезнь и умерла,

И что же делать тогда будешь?

Предашься чувству вновь сполна?

Вот нет. Забудешь жизни краски,

Вину себе возьмешь за всё

И что тогда? Свобод прикрасы

Забудешь. Навсегда, при том.

Но ты орел долин великих,

Перья черны, густы, и ты,

Свой голос возвышая дикий,

Возьмешь правления бразды

Свободы. Помяни меня:

Мы пусть враги, а пусть друзья,

Но истина всегда одна,

Её открыл я для тебя.

— Дай Боже, чтобы ты ошибся.

— Когда в последний раз то было?

— А было ли вообще?..

— Так вот оно, в чём дело…

На утро выехал домой,

Груженный страхом новым,

Мне в мыслях лазить не впервой.

(Следил за барским тоном).

Уж Солнце село и восстало,

Луна светлела, умирала,

Раскаты грома и дожди,

И время шло. Ну подожди

меня. Куда летишь?

Куда спешить тебе, скажи мне,

Ты разве не само решишь,

Когда и что б происходило?

Всё бьют настенные часы,

И этот стук, меня будя,

Как будто бы мне смерть грозил,

И я пугался, не шутя.

Такое зрелище батрак

Увидел бы, да посмеялся,

А я все с ужасом боялся.

Слова же друга в голове

Засели и на долго.

Это заметила Мария,

Сим фактом беспокойна.

— Ты после друга сам не свой,

Хоть время и прошло,

Ты будто выть скоро начнешь,

Уставившись в окно.

Скажи мне, что с тобою?

Неужто заболел?

Давно ли ты молитвою

Вновь начинал свой день?

— Да, Маша, точно болен, сильно,

А как зовут болезнь не знаю.

И ты не знаешь. Доктора

От сей болезни не спасают.

Меня ты любишь?

— Да, конечно.

— Но это всё твои слова,

И им я должен