Репетитор - Георгий Исидорович Полонский

class="p1">Ж е н я (честно не понял). Зачем заходишь?

М а й д а н о в. За магнитофоном.

Ж е н я (испуганно). Погоди, погоди! Тут надо рассчитать: может, это только напортит?.. И потом…

М а й д а н о в. Что?

Ж е н я. Неловко все же…

М а й д а н о в. Вот поэтому интеллигенты не класс, а только прослойка. Что неловкого-то — отобрать свое? Мы ж отдадим — кому? Юльке. Она хозяйка? Она. Значит, что? Значит, обратно будет справедливость.

И, убедив самого себя, Майданов пошел уверенно, Женя, не находя контрдоводов, плетется за ним.

Картина одиннадцатая

Кабинет директора. Здесь А л и н а — после телеурока, прошедшего тут, ей все кажется, что нарушен порядок. Осматривается, поправляет письменные принадлежности на столе. Телефонный звонок.

А л и н а (в трубку). Школа. Кирилл Алексеич сейчас будет… А тебе, девочка, он зачем? Ах, вот оно что! Ну, здравствуй, будем знакомы. Меня зовут Алина, я работаю с твоим папой… Тебе сколько лет? Значит, шестой класс? Ясненько… А маме сколько лет? Ага… Она у вас кто? Мне папа говорил, но я забыла…

Входит  Н а з а р о в, пропускает  М а р и н у.

(Смущенно.) Кирилл Алексеевич, это дочка вас спрашивает.

Н а з а р о в (трубку взял, но обращается к Алине). Вы мне так и не доложили про Додонова.

А л и н а. Все хорошо, Кирилл Алексеич. И я звонила этой инспекторше, а потом она мне. Забрала его мамаша. Сперва обцеловала, конечно, а потом побила.

Н а з а р о в. Вот целовать уж не стал бы… Присядьте. Марина Максимовна. (В трубку.) Да, Надя! Что случилось? (Пауза.) А, просто подлизываешься… Перед бабушкой-то извинилась? Тебе еще надо было добавить, это я поскупился! Не знаю когда. Отставить нытье, займись делом… Купил, да. Постой, а ты его читаешь? Минутку… (Отвел трубку.) Марина Максимовна… Бунина разве можно в тринадцать лет? «Темные аллеи»?

М а р и н а (у нее вырвался стон). Ой-ой-ой, не надо…

Н а з а р о в (ему передалась ее паника). Слушай, Надежда, по-моему, ты давно не была в кино. Брось-ка эту занудную книгу и сходи в «Пионер» на что-нибудь такое… Бабушке скажи, я просил выдать на билет. Все. (Положил трубку.) Как же, побежит она в кинотеатр «Пионер»… Понимаете, на днях зазвал меня к себе сосед по лестничной площадке. Продает библиотеку. Ну, взял я у него собрание Бунина и этого француза… Мериме! Дома-то у меня в основном политическая литература… Теперь надо как-то шире подходить. Принес и открыть еще не успел, а дочка — видите — уже тут как тут. Что там, в «Темных аллеях»?

М а р и н а. Любовь там, много любви.

Н а з а р о в. Ну… такой, да?

М а р и н а. Разнообразной.

А л и н а (захохотала). С ума сойти!

Н а з а р о в. Вы свободны, Алина.

А л и н а. Прошу прощения. (Ушла.)

Н а з а р о в. Я же слышу по голосу, что она не оторвется! Ну и как быть? Сказать бабушке, чтоб она отобрала книгу? Достанет ее все равно, цель такая появится — достать, дорваться… А замочки в книжный шкаф я все-таки врежу… Что меня злит, Марина Максимовна, так это отступающая педагогика! Пасующая перед напором этой акселерации, информации… Отступаем ведь? И произносим разные гуманные слова, делаем вид, что это хитрая такая стратегия!

М а р и н а. Мне как-то не приходило в голову смотреть на ребят как на вражеское войско.

Н а з а р о в. Это я так смотрю? Ну нет, передергивать не надо… Кстати, о военном деле. Сегодня вызвал я вашего Смородина. А он стоит какой-то уж очень застенчивый. Определенно был не готов. На факультативе по автоделу заявил мне, что нет у него такой мечты — сидеть за рулем… Как это понять? Я слышу со всех сторон, что Смородин Алексей — умница, наша краса и гордость…

М а р и н а. То, что он умница, разве не видно? Вы поговорите с ним. Его ждет университет, он там всех удивил на городской олимпиаде. И медаль ему обеспечена, так у нас все считают…

Н а з а р о в (запальчиво). Ну, это еще не факт! Факт, что есть статья шестьдесят три Конституции СССР! Или выполнять ее — тоже не его мечта?

М а р и н а (сдерживаясь). Там, кажется, про мечту не сказано, там про почетную обязанность, да? Он ее выполнит, будьте спокойны. И для этого голос на него повышать не надо…

Н а з а р о в. Вот это я и хотел услышать. Что нету здесь такой психологической установки на «белый билет»… Успехи на олимпиаде — это хорошо. Но по тактико-техническим данным автомата Калашникова в следующий раз я его погоняю. Скажите ему, чтоб он — хотя бы ради вас — был на высоте.

М а р и н а. Он будет. Ради себя. Самая резкая Алешина черта — это достоинство. Так что не сомневайтесь. (Пауза.) Кирилл Алексеич, а разве для этого вы приглашали меня? Давайте уж прямо: те две родительницы приходили говорить обо мне?

Н а з а р о в. Откуда вы знаете? Спешите получить свои «наряды вне очереди» и уйти?

М а р и н а. Зачем же тянуть?

Н а з а р о в (улыбнулся). Расставаться с вами неохота…

М а р и н а. Расставаться… Сейчас, кажется, родится идея, чтоб я ушла по собственному желанию?

Н а з а р о в. Ого! Раз вы так инициативно начинаете эту тему, стало быть, знаете что-то серьезное за собой…

М а р и н а. Что вы хотите от меня, Кирилл Алексеич?

Н а з а р о в. Самокритики немножко — скажем так. (Водрузил на стол мужской портфель, полученный от Баюшкиной.)

М а р и н а. Хорошо… (Постепенно накаляясь.) Я не умею пересилить влияния некоторых «неблагополучных» семей, я слабее их. Неважно справляюсь с письменной отчетностью. На уроках я одалживаю часы у одних писателей, чтобы посвятить их другим, интересующим меня больше в данный момент… Ольга Денисовна называет это превращением программы в тришкин кафтан…

Н а з а р о в. Но здесь-то вы чувствуете себя правой? Какая же это самокритика?

Входит  Э м м а  П а в л о в н а. Почему-то она в белом фартучке с кружевными оборками.

Э м м а  П а в л о в н а. Я извиняюсь, Кирилл Алексеич, милости просим подняться в буфет.

Н а з а р о в. Кто просит?

Э м м а  П а в л о в н а. Ну мы, учителя. Не все, конечно, могли собраться, но уж кто есть.

Н а з а р о в. А причина какая? Сегодня у нас будний день.

Э м м а  П а в л о в н а. А ведь двадцать третье февраля пришлось на воскресенье, помните? Так уж вышло, что, кроме монтажей да стенгазет, мы ничего не устроили. Вот решили сегодня… И кстати уж — отметить ваше назначение.

Назаров приложил руку к сердцу.

А как же? Чтобы все по-людски было, по-русски. Мариночка, вы тоже, конечно. Такое дело — нельзя обидеть людей…

М а р и н а. Спасибо, Эмма Павловна, я не могу — надо Антошку забирать из яслей.

Н а з а р о в. А папочка не мог бы? Ну, в виде исключения?

М а р и н а. Нет, не мог бы.

Н а з а р о в. Понятно…

М а р и н а. Кирилл Алексеич, вы идите, я-то причем?

Н а з а р о в. Нет-нет, сообразите-ка лучше, как это сделать, устроить? Дедушка? Бабушка? Тетя? (Подвинул к ней телефон.) Звоните! Эмма Павловна, мы придем, не беспокойтесь…

Э м м а  П а в л о в н а. Да уж, пожалуйста, не томите. Ждем. (Ушла.)

Н а з а р о в. Они хотят приветствовать нового директора, слышали? А новый директор почти весь день думает о