За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

class="p1">— Строительных материалов нет.

— Строительных материалов? — вспыхивает Мария.

— Все равно сделаем! Найдем, изыщем! — пятится от нее товарищ из Шаброва. — Изыщем, изыщем…

Л о п а р е в а (женщина с каштановой косой, обмотанной вокруг головы). Мария Сергеевна, — я из Юхони…

М а р и я. Из Юхони?! Слушаю вас.

Л о п а р е в а. Я — колхозница, Лопарева. Я и парторг.

М а р и я. Ах, значит, вас недавно избрали? После церкви?

Л о п а р е в а. После церкви! Совсем вот на днях.

М а р и я (ее глаза потеплели). Как вас зовут?

Л о п а р е в а. Катя.

М а р и я. Трудновато вам придется, Катя. Вокруг Филимонова лепятся всякие смекалистые мужички, вы их знаете лучше меня. Весь интерес жизни: набить брюхо, залить мозги водкой. Под пьяные песни и звон церковного колокола промчаться на мотоцикле, врезать соседу по физиономии, похвастаться дорогим костюмом… Смекалистые ваши мужички всех в кулаке держат, чтоб никто против них не пикнул. (С улыбкой.) Идеал Филимонова, этакий юхонский социализм!

Л о п а р е в а. Нам такой социализм не нужен, юхонский.

М а р и я. Значит, понимаете?

Л о п а р е в а. Я и хочу с вами посоветоваться… Менять надо председателя у нас.

М а р и я. А народ как? Пойдет на это?

Л о п а р е в а. Пойдет. Обиделись. Школа обветшала, вы же видели, клуба нет. И сам грубит.

М а р и я. Кого вместо Филимонова?

Л о п а р е в а. Агроном у нас с высшим образованием. Приехали бы к нам еще разочек, на собрание колхозников.

М а р и я. Да сами это собрание проведите!

Л о п а р е в а. Боюсь…

М а р и я. Чего боитесь?

Л о п а р е в а. Характера не хватает.

М а р и я. Характер — дело наживное. Вот попросите, может, Виктор Николаевич к вам съездит.

Л о п а р е в а. У нас надо решительно повести разговор…

М а р и я. А разве Виктор Николаевич нерешительный? Да он на фронте за «языком» ходил прямо в немецкие окопы, был начальником разведки. (Матюшеву.) Съездите?

М а т ю ш е в. Можно, конечно…

Л о п а р е в а. Ладно, уж попробую сама.

М а р и я. Денечка за два-три до собрания позвоните мне в райком. Ну! В добрый час.

Л о п а р е в а. До свидания. Ой, что будет!.. (Уходит.)

Расходятся  л ю д и.

М а р и я (положила руку на плечо пожилого человека, Тархова, второго секретаря райкома партии). Вы удачно выступили, Александр Владимирович, тонко, с большой остротой и не обидно.

Т а р х о в. Очень уж вопрос горячий.

М а р и я. Вашу стенограмму чуточку развернуть — и получится хорошая статья для газеты.

Прислушиваются к разговорам Марии работники райкома — К л а в д и я  Н и к о л а е в н а  и  М а к с и м  П е т р о в и ч.

К л а в д и я  Н и к о л а е в н а. Поднимает она Тархова, второго секретаря поднимает, своего, можно сказать, сменщика, если что.

М а к с и м  П е т р о в и ч. Да, нерасчетливая баба.

К л а в д и я  Н и к о л а е в н а. Второго надо подбирать поглупей, чтобы не было конкуренции, держать в черном теле. А она, смотри, работает с умным человеком да еще расхваливает его!

М а к с и м  П е т р о в и ч. Да, нерасчетливая баба.

Входит  Т о м б а с о в, начальник районной милиции.

Т о м б а с о в (в милицейской форме, погоны майора, пожимает руку, протянутую Марией). Мария Сергеевна, происшествие…

М а р и я. Ну?

Т о м б а с о в. Труп в реке найден. Молодой, лет до тридцати человек. Вероятно, утонул зимой или под весну. Может быть, попал в прорубь. Теперь всплыл. Экспертиза им занимается, прокуратура. Документов нет, не опознан. Но в кармане полушубка, что был на покойнике, нашли две половинки красного холста, разорванное надвое полотнище.

М а р и я (в смятении). Неужели это тот парень?..

Т о м б а с о в. Какой парень? Вы его знали? Фамилия?

М а р и я. Забыла… (С болью.) Забыла!.. (Останавливает проходящего Добротина.) Анатолий Мартынович! Помните, парень приходил к вам в марте, просить комнату? В полушубке и в носках. Молодожен.

Д о б р о т и н. Все молодожены просят комнату.

М а р и я. Фамилию его, может быть, вспомните?

Д о б р о т и н. Нет, не помню. А почему, собственно, вы так волнуетесь?

М а р и я. Парень этот грозился в прорубь броситься. Просил комнату…

Д о б р о т и н. У меня есть заместители, хозяйственники, квартирная часть. Я не построю даже баню, а не то что гидростанцию мирового класса, если я буду с каждым молодоженом возиться.

М а р и я. Ладно, теперь, вот видите, возится прокуратура.

Д о б р о т и н. Пожелаем прокуратуре успеха. А также и милиции.

Т о м б а с о в (Добротину, с холодком). Благодарю вас. (Поклонился, уходит.)

Ушел  Д о б р о т и н, потом сцену покидает  М а р и я. Появляется  Г а л ь к а.

Г а л ь к а (переполненная своими тревогами). Я, между прочим, Галина Миронова, а не какая-нибудь там Галька! (Бьет пальцем по губам.) Брень-брень-брень… (Садится на спинку скамейки, задирает голову к небу.) Между облаками голуба-а-ая лужица… Эй, а ты сможешь из этой лужицы напиться? (Соскакивает со скамейки, убегает.)

Входит  Л и д и я  С а м о й л о в н а.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Излучинск — городок небольшой. Это сейчас его встряхнула стройка. А раньше тут жили так: на одном конце города чихнешь — на другом говорят «будьте здоровы». Ах, Маша, Маша! И в самом деле, как можно, первое лицо в районе — и вдруг роман, на виду у всех… С каким-то приезжим, да еще семейным. «Интерес человека к миру — это просто переизбыток его интереса к самому себе»… Этот парадокс Бернарда Шоу взволновал меня, когда мы с Машей смотрели в нашем театре пьесу «Дом, где разбиваются сердца». А дочке было не до парадоксов… Да и смотрела она больше не на сцену, а в ложу, где сидел этот Бокарев. После спектакля, на улице, она мне его представила. (Укладывает в сумку семейный театральный бинокль.)

Входят  М а р и я  и  Б о к а р е в.

М а р и я. Мама, познакомься, пожалуйста, Алексей Тихонович Бокарев.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Лидия Самойловна. Спектакль вам понравился?

Б о к а р е в. Да, спектакль, в общем, неплохой. Но я видел эту пьесу в Англии, в постановке несколько лучшего театра.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. А чем вы занимаетесь, Алексей Тихонович, когда бываете не в Англии, а у нас, в Излучинске?

Б о к а р е в. Я? (Смутился.) Я, собственно, археолог.

М а р и я. Алексей Тихонович — руководитель экспедиции. Обрабатывает дно будущего водохранилища. Чтобы под водой не скрылись навечно какие-либо древние тайны человечества.

Л и д и я  С а м о й л о в н а (оценивающе прощупала взглядом Бокарева и утопила подбородок в воротнике пальто). Я не знаю, как в Лондоне играют, но артист Арнаутов — капитан Шотовер — мой бывший ученик, между прочим. Я его всегда отмечала, он отлично знал литературу. Мне кажется, он играл превосходно.

Б о к а р е в (поспешно соглашается). Отлично играл, отлично.

Мария с улыбкой покосилась на Бокарева.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. До свидания. (Подает руку Бокареву и, видя, что Мария не торопится проститься, нетерпеливо посматривает на нее.) Маша?

Б о к а р е в. Мария Сергеевна, а не пройтись ли нам немножко?

М а р и я. Да, Алексей Тихонович, в самом деле, давайте хоть несколько минуток подышим свежим воздухом.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Прощайте, Алексей Тихонович. (Уходит.)

Б о к а р е в (мальчишески озирается). Теперь тебя можно называть на «ты»?

М а р и я. Я только мамы боюсь.

Б о к а р е в (целует Марию). Здравствуй… Как я ожидал эту весну! Там, в Москве, каждый день, каждую минуту я думал: что с тобой, как ты тут… Это давало мне какие-то удивительные силенки. Я так много сделал за эту зиму…

М а р и я. А знаешь, я тоже очень хорошо, просто необыкновенно хорошо в эту зиму работала! Не знаю, как это