Карась Ершу не товарищ - Алексей Синиярв

а с ь. Благородно. Тем не менее.

Ё р ш. Конечно, я был сплюснут, будто через щель лез, а тут — выпрямился! Да и всё не служба, ну её! думал: тоже ведь — надоело мне за столько лет. Пусть. Душу вымыло, свет сгустился.

К а р а с ь. Проба и испытание тебе. Крепко и громко. Чтоб призадумался.

Ё р ш. Ты с моё не испытал. Не знаешь сего. Почему обанкротившиеся банкиры с небоскребов бросаются?

Был уверенный, безмятежный и самодовольный. Богатый! А тут —  жгуче бедовое время. И вышло, что я — шут гороховый. Представляешь? Каково?

К а р а с ь. Можно в рот, а лучше в жопу. Что и сказать: у тебя хватило ума глупо прожить свою жизнь.

Ё р ш. Мысли переменились. Никто не здоровается, никуда не зовут. Телефон молчит, как сдох  в одночасье. Да и мне самому совсем никуда и не хочется. А и зачем? Сам в себе. Как улитка.

И когда так всё случилось, я и стал читать. А чего делать-то еще?

Телевизор смотреть? Парады бесконечные? Сводки с фронта?

Вот у Пушкина вычитал: "ты царь, живи один, дорогою свободной иди, куда тебя зовет свободный ум".

Потом целый вечер на дне лежал, на поверхность смотрел. А там — волны, ветер. В полном благорастворении.

 И  думал, и думал, и думал — как же это правильно, как же это верно сказано... Какой я нибуд, такой я и гуд.

К а р а с ь. Н-да. Есть здоровое зерно у Александра Сергеевича.  Есть.

Ё р ш. И как-то, знаешь,  стал спокойнее ко всему относится. Буквально ко всему. Как Егор Прокудин в "Калине красной". Подними руку и опусти.

То есть...

К а р а с ь. То есть — хуй бы и с ним. Что прошло — то будет мило.

Ё р ш. И это.  И — "как я жил"? И — "зачем я жил"? Какую цель я преследую? Что я хочу оставить после  себя? Какое моё предназначение?

К а р а с ь. ПрОклятые вопросы. Ненужные вопросы. Абсолютно  ненужные. Глупые. Дурацкие. Псевдофилософия. Самоуничижение в этих говенных "вопросах". Сифилис мозга в итоге, после таких дурацких вопросов.

Ё р ш. И мысли, и бесконечные мысли, — спокойные мысли, размеренные мысли:  о природе нашей, каковы мы, на что способны. Я до этого...

Что там говорить.

К а р а с ь. Кто никогда не меняет своих мнений, подобен стоячей воде, и в мыслях своих рождает гадов. Сентенция не моя. Какой-то философ сказал. Так что — всё верно. Но  без этих вот твоих вопросов. На них ответов нет. Попросту нет.

Ё р ш. Ты, всё верно говоришь.

К а р а с ь. Цитата — ум дурака. Я злоупотребляю. Книжность. Ничего более. Хотя... без этого иногда и не высказаться бывает.

Ё р ш. Да нет. Ты все правильно говоришь. Правильно толкуешь. Нить держишь. Суть видишь.

К а р а с ь. Если бы видел... Вижу лишь, что мы — каждый друг другу — бревно. Хотя, если по-большому, надо сказать: каждый друг другу — подлец.

И только при сединах, при сединах этих только, если тебя жизнь потрепала... Видишь, как я издалека к тебе иду?

Ё р ш. (поёт.). Я иду к тебе навстречу росными лугами...

К а р а с ь. Только тогда, оглянувшись, можно сказать: каждый друг другу — утешитель.

Ё р ш. Утешение.  Да в жопу его! утешение это. Оно меня согреет?

Утешение последнее в этом ряду.  А любовь? Её в какой реестр?

Ты слышал? наша с тобой однокашница, Треска.  Вызволила из застенков Судака. Влюбилась в него, пока следствие вела. Якобы он признанку накатал, она его —  на следственный эксперимент. И сбежали во внешние воды.

К а р а с ь. Это какая Треска? Да я ее помню. Вся такая из себя, да? Из другой группы. И что?

Ё р ш. И с концами. Как в воду канули.

 Скандал!  Ух!

 Потом были разборы полётов, пролётов,  залётов, улётов и отлётов.  Звезды полетели, пенсии, отставки. Повинные головы летели горохом.

Аббревиатура с мандатом зоотехников искала, не нашли. Ни-че-го.

Совсем ничегошеньки. Ладно, что не съели их там местные.

Одно что: узнали, что ушла эта пара через Бабель-Мандебский пролив в Тасманово море. Только волны буруном.

Там следы и затерялись..

К а р а с ь. Тоже... история. Не, не слышал. Даже отдаленно нет.

Ё р ш. Громкое было дело. А у меня что история? Так себе история. Дьявольское искушение. Да и только. А с ее стороны — прихоть.

К а р а с ь. Это сама судьба тебя оттолкнула, шер ами. Ты прав: и создал дьявол женщину. Так что — молись. Что так еще закончилось. Случается: к чудным пользам и благу ведет то,  что называют неудачами. Молись-молись. Поможет.

Ё р ш. (молится)  Боже, Царь-рыба! Упаси меня, дурака, от сетей, от невода, донки, удочки, спининга, крючка-тройничка. От майнинга, от Форекс-биржи. От Кота, от Симагина-рыбака. Чтоб жить мне под корягою в иле мглистом, в сытости, в  седой старости, в любви и почитании, в спокойствии и тиши. Пошли мне на веки вечные пропитание. Да продлятся дни твои, да будет воля твоя во всех водах внутренних и внешних, да...

К а р а с ь. Хватит уже! Гундосишь, как покровский пономарь: те-те-те, те-те-те. Ты чего? в Свидетели всех озер и морей записался? так складно чешешь. Всерьёз ли за святость взялся!?

Ё р ш. Да зачем? Так... звонят по вечерам мне по телефону. Писание водное читают. Толкуют непонятное. Успокаивает это. Засыпаю хорошо после бормотания этого — буль-буль-буль, буль-буль-буль.

К а р а с ь. Как рыба Линь, да?

Ё р ш. Два. Откуда знаешь?

К а р а с ь. Сам такой. Штаны с дырой.

                                     К а р т и н а       ч е т в е р т а я

Дом Карася.

Через всю сцену большой синий транспорант с яркими желтыми буквами  LUZ  PAZ  AMOR (Свет. Мир. Любовь.)

На стенах плакаты рок-групп 70-х.

 Стоит