Счастливо, Ивушкин! Избранное: Стихи, повести, сказки, пьесы - Ирина Петровна Токмакова

и я, и ещё кое-кто, а кто — ты сейчас увидишь, должны вернуть в ваш дом весёлое утро. А для этого нам необходимо достать АЛЫЕ И БЕЛЫЕ РОЗЫ ВАРДКЕЗА!

— Но ведь он жил давно! Это было, как бабушка говорит, сразупослевойны. Он был тогда уже немолодой. Его, наверно, больше нет на свете!

— Что значит — нет? Это ты говоришь совсем даже неточно, — отозвалась Ая.

— Точно, точно, по-моему, бабушка говорила, что Вардкеза уже нет.

— Может, сегодня и нет, — заметила Ая. — Но тогда-то он есть.

— Сразупослевойны?

— Ну конечно. Он есть тогда. И я ведь есть тогда. Это должно нам как-то помочь.

— Ая, — сказала Полина. — А может быть, ты одна…

— Полина, даже и не думай, — перебила её Ая. — Без тебя ничего не получится. Кто это станет со мной разговаривать? Люди пугаются, когда видят перед собой звезду! И вообще… Никто, никто на свете за тебя этого сделать не может. Только ты — для своей семьи. Для папы, для мамы, для бабушки.

Они спустились до первого этажа; аккуратно придержав парадную дверь, вышли во двор. Но оказались совсем не во дворе, к которому привыкла Полина. Тот был ещё слегка завален строительным мусором и с чахлыми липками, которые осенью посадили вдоль тротуара. А этот был какой-то двор не двор, пустырь не пустырь, весь покрытый рыхлым тающим снегом.

— Сейчас мы ещё кое-кого позовём. Фокки! — крикнула Ая.

Синий огонёк метнулся куда-то в темноту. И к удивлению Полины, на свет выскочил Фокки, милый Фокки, Полинина заветная, желанная собака! Он так и был, как убежал тогда в парке, — в ошейнике, с вымокшим в лужах поводком.

После того как Полина и Фокки наконец нарадовались друг другу, Полина вдруг сообразила:

— Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается даже и дома тоже. Ведь он есть только для меня — потому что я так одна играю…

— Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фокки у тебя был по-настоящему? — спросила Ая.

— Очень-очень, — подтвердила Полина.

— Вот он у тебя и есть!

— Так мой Фокки — теперь настоящий, что ли? — изумилась Полина.

— Теперь настоящий.

— Но ведь это же чудо! А чудес не бывает, — добавила Полина неуверенно и погладила Фокки.

Ая опять, как тогда в комнате, рассмеялась разноцветным смехом.

— Да как же не бывает, когда бывает! Чудеса встречаются прямо на каждом шагу! Вот увидишь. Сама увидишь!

Полина вспомнила, как папа говорил бабушке: «Чудес не бывает, Таисья Гурьевна, вещи сами в дом не придут».

И они, правда ведь, сами и не приходили.

Это сейчас немного сбивало Полину с толку. И то, что Ая, светлая девочка-звезда, говорила так мудро, почти как взрослая, тоже удивляло Полину. Правда, она подумала:

«Ая сказала, что она была тогда, в сразупослевойны. А может, она была и раньше? Она ведь звезда! А звёзды всегда светят на небе! Как всё непонятно! Как интересно! Может быть, всё-таки бывают чудеса?»

Ая наклонилась, стряхнула капли с мокрого поводка, сказала:

— Ну, Фокки, миленький. Ищи. Нам надо найти дорогу к волшебному вокзалу. Не то поезд уйдёт, и нам придётся ждать другого долго-долго.

Фокки ткнулся носом в Полинину руку, потом стал пристально нюхать землю, искать дорогу.

Нет, Полине явно эта местность не была знакома. Но Фокки нанюхал дорогу. Мартовский тающий снег перестал хлюпать у Полины под сапогами. Сапожки почему-то не промокли. А между прочим, могли бы и промокнуть по такой слякоти. Ая шла рядом, как шла бы, например, Полинина детсадовская подружка Люба. Люба ходила очень легко. Полина пригляделась. Нет. Ая шла ещё легче, ещё воздушнее, а вместе с тем она была даже чем-то похожа на Любу. Совсем-совсем немножко. А потом… Да нет! Какая там Люба! Ая вся светилась, и слова её были не только звук голоса, а ещё и блеск и цвет!

Фокки резво бежал впереди, Ая спустила его с поводка и поводок отдала Полине.

Ночь всё длилась и длилась. Но как ни странно, время года стало постепенно меняться. У них там, возле дома, был март. А тут вдруг донёсся запах согревающейся майской земли, потом цветущей черёмухи, потом сирени. Но постепенно эти запахи исчезли, и запахло грибами. Дорога вошла в лес. Грибной запах усилился. Деревья в лесу стояли не шелохнувшись. Не качалась ни одна ветка. Не вздрагивал ни один лист.

Полина вдруг с удивлением заметила, что и веток и листьев на деревьях вовсе нет. Они высились какими-то странными глыбами. Полина дотронулась до одного из них и сразу же отдёрнула руку. Дерево было холодное и неприятно скользкое.

— Ая, что это? Куда это мы пришли? — воскликнула она. — Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами?

— Это же вовсе не деревья, — сказала Ая. — Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес.

— Смор-чко-вый?

— Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы.

Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится!

Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало, убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять.

— Полиночка, Полиночка! — обрадованно закричала Ая. — Мы дошли. Вот и вокзал.

Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки.

— Хотя, кажется, тут нам будет непросто, — добавила Ая задумчиво. — Я вижу одного человека… Вот досада…

И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово «ВОКЗАЛ». У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны — товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов — прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено.

«Электричка это, что ли?» — подумала Полина.

Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны.