В тени - Анна Морион

не смущали ни намеки родителей, ни прямое требование сестры отставить от себя кубок с вином и подняться к своей юной супруге. Он лишь выпивал кубок за кубком и становился все пьянее и пошлее, заставляя свою семью краснеть от стыда и неловкости. А гости… Что гости? Они уже шептались о непристойном поведении молодого Нортона, а, покинув замок, тотчас разнесут вести об этом ужасном пире и грязном поведении Филипа по всей Англии!

— Клянусь, если этот негодяй не пожелает явиться, я сама спущусь в зал, свяжу его веревкой и притащу к тебе! — горячо шептала Альенора, растирая своими теплыми ладонями холодные плечи и руки Бригиды. — Мало того, что он нарушил все традиции, отправив тебя в опочивальню одну… Господи Иисусе, какой позор! Отправил тебя дожидаться его прихода, как какую-то продажную женщину! Будь он проклят! Это мы должны были привести вас, раздеть, помолиться с вами… И еще наш священник, отец Марк… Бедный он, бедный, все сидит, не притронувшись к вину, и ждет, когда этот мерзавец Филип соизволит подняться к тебе! Ну я задам этому пьянице! Опозорил всех нас! А главное тебя, моя дорогая!

К счастью, до пребывавшей в полуобморочном состоянии Бригиды не доходил смысл разгневанной речи подруги. Бригида ничего не слышала, ничего не видела и чувствовала лишь могильный холод. Казалось, ее не могли согреть ни летнее солнце, ни жаркий огонь камина, и Альенора потратила немало времени, чтобы привести подругу в чувство.

— Альенора! Все не так! — было первым, что сорвалось с губ несчастной Бригиды, когда оцепенение, в плену которого она пребывала, отпустило ее.

— Ты пришла в себя… Слава Деве Марии! — с облегченным вздохом, вырвавшимся из самого ее сердца, воскликнула Альенора. Она подбежала к двери, открыла ее, громко крикнула: «Горячего вина мисс Нортон! Сейчас же!», а затем вернулась в Бригиде и опустилась на колени, у ее ног. — Я знаю, эти бездельники мужланы напугали тебя! Увы, я не могла остановить их! В тот самый момент, когда они направились к тебе, я была в своей комнате. На моем киртле порвался шнур, и мне пришлось поменять его… А когда я вышла и услышала весь этот шум, то, не теряя времени, побежала спасать тебя, моя дорогая…

— Спасибо. Ты самая прекрасная моя защитница, — сквозь слезы улыбнулась Бригида. — Но не твоя вина в том, что меня так опозорили мой собственный отец, позволивший чужим мужчинам видеть меня в таком виде, и мой супруг, не удосужившийся защитить честь своей жены.

— Я не знаю… Не понимаю, что заставило его так напиться? Хотя после того, как он вернулся с войны, Филип много пьет, а отец всегда оправдывает его пьянство. Не удивлюсь, если завтра папа скажет, что ничего страшного не случилось, что Филипу нужно было выпить на своей собственной свадьбе… Святой Филип! О, я задам ему! Непременно задам! — в порыве праведного гнева быстро проговорила Альенора, продолжая греть холодные ладони подруги в своих теплых. — И ты тоже не должна прощать его! Пусть ходит, покрытый собственным позором и твоим презрением!

— Но его позор — это и мой позор тоже! Теперь он мой муж! — с отчаянием воскликнула Бригида. В этот миг она как никогда ощущала свою женскую слабость, свою несамостоятельность, зависимость от мужчины и его решений. — Все эти мужланы видели меня полураздетой! Но мое тело принадлежит только моему супругу, и лишь он один может видеть меня такой… — Она не закончила, потому что за дверью комнаты послышались тяжелые мужские шаги и голос Филипа, горланящий одну из пошлых песенок, которую он выучил, пребывая в Европе.

— Идет! Наконец-то! Подлец! — процедила Альенора, вскочив со своего и поднимая на ноги Бригиду. — Вытри слезы, милая… Дай я поправлю твое ночное платье… Хотя, он в таком состоянии, что не заметит и огромную свинью в комнате… Ах, твоя мать тоже здесь! И моя! — Альенора заметила, что от этой новости белое лицо Бригиды осветила счастливая улыбка, и тоже широко улыбнулась. — Бригида, моя хорошая, добрая Бригида! Все будет хорошо! Все позади! Матушка! Леди Гиз! Подите же сюда!

— Дитя мое, ты так бледна! — ахнула леди Гиз, приблизившись к дочери. — Немудрено! Твой супруг совсем позабыл о приличиях и выпил весь винный погреб своего отца!

— Филип поступил скверно! Очень скверно! Но его можно понять! Он слишком много выпил… Вино одурманило его разум, — поспешно вступилась за сына леди Нортон, однако в душе согласилась со справедливыми словами своей сватьи, ведь, не дай Бог, на месте Бригиды была бы Альенора, она, мать невесты, выцарапала бы такому муженьку глаза. Никто не смеет унижать и позорить ее дочь!

— Ах, да, бедный Филип! Матушка, вы просто отвратительны! — ледяным тоном сказала матери Альенора, чувствуя к родительнице презрение: нет, вы только поглядите! Смеет заступаться за этого пьяницу!

— Жена! Поди сюда! — вдруг раздался рев Филипа, и все четыре дамы испуганно обернулись.

— Филип, вы пьяны! Матушка, он пьян! Что я буду… Что он будет со мной делать? — в ужасе спросила Бригида свою мать и бросилась в ее объятия.

— Усмири своего сына! Иначе сегодня моя дочь будет спать в моих покоях! — со злостью приказала леди Джейн своей сватье, и та, молча проглотив приказ, поспешно подошла к сыну и стала ласково упрашивать его прийти в себя.

Но ни лорд Нортон, ни его супруга, ни лорд Гиз не могли усмирить пыл напившегося почти до смерти Филипа, и тот все распевал пошлую солдатскую песенку. Увещевания ни к чему не приводили, и, пока Бригида дрожа, пряталась в материнских объятиях, молодой Нортон пел и танцевал, задевая руками расставленные тут и там украшения и сбрасывая их на пол.

— Довольно этого цирка! — вдруг, не выдержав, как волчица рявкнула разгневанная Альенора и, подойдя к брату, со всей силы ударила его ладонью по лицу, отчего тот, совершенно не ожидавший подобного, отступил на шаг и ударился о дубовый платяной шкаф. Но пощечина не только не отрезвила пьяный разум молодого человека, но и заставила его захохотать.

— Господи… Какой стыд! — прошептал сэр Нортон и даже закрыл лицо руками.

— Филип, мой мальчик, ты не ушибся? — заботливо спросила леди Нортон своего сына, когда тот наконец успокоил свой смех.

— Где моя жена? — заплетающимся языком задал вопрос Филип, обводя комнату взглядом, и, увидев полумертвую от страха Бригиду, его любимую нежную Бригиду, нахмурился и упал на колени. — Ангел мой! Прости, я напился! — Он встал на четвереньки и пополз в сторону своей супруги.

— Не могу… Не могу больше! — всхлипнула леди Нортон и в слезах